А у камина в это время шел спор. Прибежавший Хмель Пахтарь старался разобраться в нескольких противоречивых описаниях случившегося. — Я его видел, господин Пахтарь, — твердил хоббит, — иначе говоря, не видел. Прямо в воздухе растаял, одно слово! — Не скажите, господин Стародуб! — возражал трактирщик. — А вот и скажу! — повторил Стародуб. — И уж что скажу, на том стою! — Нет, тут какая-то ошибка, — заявил Пахтарь, качая головой Не таков господин Подгорникс, чтоб в воздухе таять, даже в таком, как тут. — Тогда где же он? — закричало несколько голосов. — Откуда мне знать? По мне — пусть идет, куда пожелает, лишь бы платил. Да и господин Хват здесь — вон, глядите — он-то ведь не исчез. — Я видел, что видел, а я ничего не видел, — упрямо заявил Стародуб. — А я говорю — тут какая-то ошибка, — повторил Пахтарь, поднимая поднос и собирая черепки. — Конечно, ошибка! — сказал Фродо. — Никуда я не исчезал. Вот он я! Просто мне надо было перекинуться парой слов с Бродником. Он вышел на свет; но народ отшатнулся, еще более встревоженный, чем прежде. Их не устроило объяснение, что он просто-напросто после падения быстро отполз под столами в угол. Усадичи — и люди, и хоббиты — расходились, ворча, что на сегодня им забав хватило. Один-двое одарили Фродо мрачным взглядом и что-то пробормотали про себя. Последними поднялись гномы и два не то три странного вида человека — они распрощались с трактирщиком, ни слова не сказав Фродо и его друзьям. Скоро в зале не осталось никого кроме Бродника, который сидел, незамеченным, у стены. Господин Пахтарь выглядел почти довольным. Он рассудил — и вполне справедливо — что его зала не будет пустовать теперь еще много вечеров: чудо надо было хорошенько обсудить. — Что же это вы натворили, господин Подгорникс? — спросил он. — Распугали мне всех гостей и перебили все кружки своими прыжками! — Мне очень жаль, — оказал Фродо. — Но я ведь не нарочно, поверьте! Несчастный случай… — Ладно, ладно, господин Подгорникс! Когда в другой раз решите сотворить что-нибудь в этом роде, предупредите сперва народ — или хотя бы меня. Мы здесь не очень-то любим чудеса, и неожиданности тоже. — Я ничего такого больше не сделаю, господин Пахтарь, обещаю вам. Я теперь пойду спать. Завтра рано вставать. Не присмотрите, чтоб пони были готовы к восьми? — Само собой! Вот только есть у меня к вам разговор прежде чем вы ляжете, господин Подгорникс — личный разговор. Я тут кое-что вспомнил, что обязательно должен вам сказать. Вы, надеюсь, не обидитесь. Вот кончу дела — и загляну к вам, если позволите. — Конечно! — сказал Фродо, но сердце его екнуло. Сколько же личных разговоров предстоит ему этой ночью, подумал он, и чем они кончатся? Неужто все тут в заговоре против него? Он начал уже подозревать, что даже за добродушным толстым лицом Пахтаря зреют темные планы. Глава 10 Бродник Фродо, Пин и Сэм вернулись к себе. Комната была темной. Мерри не было, и камин едва теплился. Они раздули угли и подбросили в огонь хворосту — и тут увидели, что Бродник пришел с ними. Он спокойно сидел в кресле у двери. — Привет! — сказал Пин. — Кто вы и что вам надо? — Я зовусь Бродником, — ответил тот, — и ваш друг — хоть он, может быть, об этом и позабыл — обещал потолковать со мной. — Вы, помнится, намекали, что я могу узнать что-то полезное. — Сказал Фродо. — Так что вы хотели мне сказать? — Несколько слов, — отвечал Бродник. — Но, разумеется, с выгодой для себя. — Что вы имеете в виду? — резко спросил Фродо. — Не волнуйтесь! Только одно: я говорю вам все, что знаю и даю добрый совет — если, конечно, сойдемся в цене. — И что за цена? — осведомился Фродо: он начал подозревать что попал в лапы к мошеннику и подсчитывал в уме взятые с собой деньги — их было очень мало. Всех их едва хватило бы расплатиться с этим бродягой — а Фродо не мог потратить из них ни монетки. — Не больше, чем вы можете уплатить, — словно прочитав его мысли, с медленной улыбкой сказал Бродник. — Вы берете меня с собой, и я иду с вами, пока мне этого хочется. — Ого! — Фродо удивился, но облегчения не почувствовал. — Даже если бы мне нужен был еще товарищ, я не согласился бы на такое, не узнав как следует вас и ваших дел. — Отлично! — воскликнул Бродник, скрещивая ноги и удобно устраиваясь в кресле. — Вы, кажется, начинаете приходить в себя; это хорошо. Не так давно вы были слишком беззаботны… Ладно! Я скажу вам, что знаю — и оставлю расплату за вами. Быть может, вы рады будете отблагодарить меня, когда выслушаете. — Так говорите! — сказал Фродо. — Что вы знаете? — Многое; много темного, — мрачно проговорил Бродник. Он поднялся, подошел к двери, быстро распахнул ее и выглянул. Потом плотно прикрыл ее и снова уселся. — У меня чуткий слух, — сказал он, понижая голос. — Исчезать я, правда, не умею, но мне доводилось выслеживать разных диких тварей, и я могу оставаться незамеченным — если захочу. Вот и сегодня вечером я был на Тракте западнее Усада; гляжу — едут из Волглого Лога четверо хоббитов. Не стану повторять, о чем они говорили и как прощались со стариной Бомбадилом. Один из них говорит другим: «Запомните: никакой я не Торбинс! Спросят — так Подгорникс». Это так меня заинтересовало, что я последовал за ними сюда. Возможно, у господина Торбинса есть серьезные причины скрывать свое имя; но если так — я посоветовал бы ему и его друзьям быть поосторожней. — Не понимаю, почему мое имя должно интересовать кого — то в Усаде, — сердито сказал Фродо. — И мне бы очень хотелось знать, почему оно интересует вас. У господина Бродника, должно быть, есть серьезные причины для подглядывания и подслушивания, но если так — я хотел бы узнать их. — Славный ответ! — рассмеялся Бродник. — Причины просты: я поджидаю хоббита по имени Фродо Торбинс; мне надо разыскать его — и поскорей. Я знаю, что он уносит из Края… ну скажем тайну, очень важную для меня и моих друзей. — Нет, не бойтесь меня! — вскричал он, когда Фродо приподнялся с кресла, а Сэм вскочил и хмуро на него глянул. — Я сберегу вашу тайну лучше, чем вы сами. А беречь надо! — Он наклонился вперед и оглядел их. — Бойтесь каждой тени! — тихо сказал он. Черные Всадники побывали в Усаде. В понедельник один из них спустился по Неторному, а позже подъехал и второй — с юга. Было тихо. Наконец, Фродо сказал, обращаясь к Пину и Сэму: — Я должен был об этом догадаться: больно уж дотошно нас привратник расспрашивал. И трактирщик, кажется, тоже что-то знает. С чего бы он нас так в залу тянул? Да, глупо мы поступили; надо было нам остаться здесь. — Так было бы лучше, — кивнул Бродник. — И я не дал бы вам пойти в залу, если б мог; но трактирщик не пустил меня к вам и записки не взял. — Вы думаете, он… — начал Фродо. — Нет, старина Хмель на зло не способен. Просто не любит подозрительных бродяг вроде меня. — (Фродо бросил на него озадаченный взгляд) — Вид-то у меня довольно разбойничий, верно? — сказал Бродник с усмешкой и странным блеском в глазах. — Но, надеюсь, скоро мы узнаем друг друга лучше. И тогда вы, быть может, объясните, что случилось, когда вы пели. Ибо эта выходка…. — Да не выходка, а просто случайность! — не выдержал Фродо. — Если б так… — вздохнул Бродник. — Но пусть даже случайность. Она может погубить вас всех. — Не больше, чем все остальное, — сказал Фродо. — Я знаю, что Всадники гонятся за мной; но теперь они, кажется, меня потеряли. — Не рассчитывай на это! — резко проговорил Бродник. — Они вернутся. И приедут другие. Есть ведь и другие. Я знаю, сколько их. Я знаю этих Всадников. — Он остановился, и глаза его стали холодны и тверды. — Да и здесь, в Усаде, есть кое-кто, кому нельзя доверять, — продолжал он. — Бит Осинник, к примеру. Вы должны были его заметить — ехидный и смуглый. Он тут очень подружился с одним южанином, они и вышли вместе — как раз после твоей «случайности». Кстати, прости мне «ты» — это знак доверия, у нас иначе не говорят… Не все южане пришли с добром, а Осинник, тот и вовсе что угодно кому угодно продаст; или предаст кого-нибудь — шутки ради. — Что будет этот Осинник продавать, и что ему за дело до моей оплошности? — Фродо по-прежнему делал вид, что не понимает намеков Бродника. — Тебя он будет продавать, — ответил Бродник. — Тебя и твоих друзей. Вести о вас дорого стоят. Им теперь и имени твоего знать не надо. Кажется мне, они узнают обо всем до исхода это ночи. Довольно? Вы, конечно, вольны поступать как хотите: брать меня в проводники или нет. Но должен сказать, что мне известны все земли от Края до Мглистых Гор: я долгие годы бродил в них. Я старше, чем выгляжу, и опыт мой пригодится в походе. По дороге вам не пройти — конники стерегут ее день и ночь; придется свернуть. Из Усада вас выпустят, и, может, дадут даже отойти от него — пока солнце светит; но далеко вы не уйдете. Они настигнут вас во тьме, в глуши — и помощи не будет. Знаете, что ждет вас тогда? Берегитесь! Хоббиты взглянули на него и с удивлением увидели, что лицо его искажено мукой, а пальцы вцепились в подлокотники кресла. В комнате было тихо; пламя, казалось, подернулось дымкой. Бродник сидел, глядя куда-то невидящими глазами, точно ушел в воспоминания или вслушивался в дальние голоса Ночи. — Итак! — через мгновенье воскликнул он, проведя по лбу рукой. — Я, быть может, знаю о ваших преследователях больше, чем вы. Вы боитесь их — и все же недостаточно боитесь. Завтра вам надо попробовать ускользнуть — Бродник проведет вас нехожеными тропами… Так как — годится он вам в проводники? Повисло тяжелое молчание. Фродо не отвечал, охваченный сомнениями и страхом. Сэм хмуро смотрел на хозяина и наконец не утерпел: — С вашего позволения, господин Фродо, я скажу: нет, не годится! Бродник, он ведь на что упирает: бойтесь, мол, каждой тени; и тут он очень даже прав — только давайте уж начнем с него. Явился он из Глухоманья, а я никогда ничего хорошего о тамошнем народе не слышал. И знает он много — даже слишком много, скажу я; но поэтому-то мы и не должны с ним идти — заведет еще в какую глушь, а там помощи не жди, сам говорил. Пин ерзал и чувствовал себя не в своей тарелке. Бродник, не отвечая Сэму, смотрел на Фродо. — Нет, Сэм, ты, пожалуй, не прав… — медленно проговорил тот. — А ты… — он повернулся к Броднику. — Ты, по-моему, совсем не такой, каким хочешь казаться. Раньше говорил, как усадич — а теперь вот и голос другой. И все-таки в одном я с Сэмом согласен: почему ты предупреждаешь об опасности и ждешь, что мы поверим тебе на слово? К чему личина? Кто ты? И откуда ты о нас знаешь? — Урок осторожности не прошел даром, — заметил Бродник с мрачной улыбкой. — Но осторожность — одно, а нерешительность — другое. Самим вам до Светлояра не дойти, и единственное, что вам остается — поверить мне. Думайте. Я отвечу на некоторые ваши вопросы, если это поможет вам — но почему вы должны верить моим словам, если до сих пор не поверили? Впрочем, все равно — слушайте… И в это время в дверь постучали. Появился Хмель Пахтарь со свечами, а позади — Ноб с сосудами горячей воды. Бродник отступил в темный угол. — Я пришел пожелать вам доброй ночи, — сказал трактирщик, ставя свечи на стол. — Ноб! Неси воду в спальни! — Он вошел и закрыл дверь. — Вот какое дело… — поколебавшись, начал он. — Если от этого какая беда вышла, — мне очень жаль. Да только одно гонит прочь другое, а я человек занятой. Но на этой неделе много всякого случилось, вот я и вспомнил; надеюсь, не слишком позднее. Понимаете, мне ведено поджидать хоббитов из Края, и особенно — по имени Торбинс. — И какое же это имеет ко мне отношение? — спросил Фродо. — Вам лучше знать, — хитро подмигнул трактирщик. — Я вас не выдам; но мне было сказано, что приедет этот Торбинс под именем Подгорникса; у меня и описание его есть — и оно вам очень подходит, с позволения сказать… — Вот как! Интересно послушать, — неблагоразумно прервал его Фродо. — Крепкий и краснощекий малыш, — важно изрек Пахтарь. Пин ухмыльнулся; Сэм был в негодовании. — Это тебе, конечно, не приметы, Хмель; почти все хоббиты крепкие и краснощекие, — сказал он мне, — продолжал трактирщик. — но этот повыше других, с раздвоенным подбородком: бойкий паренек с ясными глазами. Прошу прощения, это он так сказал, не я. — Он? Кто это — он? — спросил Фродо. — Кто?.. Да приятель мой, Гэндальф, разве я не сказал? Но теперь-то я не знаю, что он скажет, когда мы опять увидимся; не удивлюсь, коли все пиво мне сквасит, или меня самого в чурбан превратит. Он ведь маг, и скор на расправу… Но что сделано — то сделано. — Так что же вы сделали? — Фродо начинал терять терпение: клубок пахтаревых мыслей раскручивался слишком медленно. — О чем бишь я? — трактирщик остановился и щелкнул пальцами А, ну да! Старина Гэндальф. Заходит он этак месяца три назад ко мне в комнату. Хмелик, — говорит, — Я ухожу, утром меня уже не будет. Можешь ты кое-что для меня сделать?» «Только скажи», — отвечаю. «Я спешу, — говорит он. — И времени у меня нет, но мне надо непременно отправить письмо в Край. Есть у тебя верный человек?» «Я его найду, — говорю. — Завтра или послезавтра». «Найди завтра», — сказал он и дал мне письмо. Оно надписано совершенно ясно, — и Хмель Пахтарь, достав письмо из кармана, медленно и гордо (он очень ценил свою славу грамотного человека) прочитал: