Золота блеск — не золото суть. — Так эти стихи о тебе? — спросил Фродо. — А я-то не мог понять, к чему они… Но откуда ты знаешь, про что пишет Гэндальф — ты ведь не читал письма? — Я и не знаю, — ответил Следопыт. — Но я Арагорн, а значит и стихи обо мне. — Он вытащил меч, и хоббиты увидели, что его клинок сломан чуть ниже эфеса. — Немного от него пользы, правда, Сэм? — проговорил Бродник. — Но близко уже время, когда он будет откован вновь… Сэм не ответил. — Ну что ж, — сказал Бродник, — с дозволения Сэма, Бродник — ваш проводник. Завтра нас ждет трудный путь. Даже если нас беспрепятственно выпустят из Усада — нам едва ли удастся уйти незаметно. Но я постараюсь потеряться как можно скорей. Я знаю две-три тайные тропки. Если сумеем отделаться от погони — пойдем к Заветри. — Заветрь?.. — переспросил Сэм. — Это еще что? — Гора к северу по Тракту, на полпути отсюда к Светлояру. С нее открывается вид на все окрестности; там мы сможем оглядеться. Да и Гэндальф, если захочет нагнать нас, придет туда. После Заветри поход наш станет труднее, и придется выбираться из многих опасностей. — Когда ты в последний раз видел Гэндальфа? — поинтересовался Фродо. — Знаешь ты, где он и что делает? Бродник помрачнел. — Не знаю, — сказал он. — Весной я пришел с ним на запад. В последние годы я часто следил за границами вашего Края — пока он был занят где-то еще. Он редко оставлял Край без охраны. Последний раз мы встретились первого мая в низовьях Берендуина. Он сказал мне, что с тобой все в порядке и что ты пойдешь в Светлояр в последнюю неделю сентября. Я знал, что он с тобой — и отправился в поход по своим делам. И это обернулось бедой: ибо какие-то вести настигли его, а меня не было рядом, чтобы помочь. Мне очень тревожно — в первый раз с тех пор, как я знаю его. Мы должны были получить хотя бы весть — если сам он не смог прийти. Когда я вернулся — тому уже немало дней — то узнал много злого. Далеко разошелся слух, что Гэндальф пропал, а Конники появились. Это мне рассказали эльфы Гильдора; а потом они же оповестили меня, что ты покинул Торбу; но о твоем уходе из Забрендии я не знал и с беспокойством следил за Трактом. — Ты думаешь, Черные Всадники… они как-то связаны с отсутствием Гэндальфа? — спросил Фродо. — Никому больше не совладать с ним, кроме самого Врага, — проговорил Бродник. — Но не отчаивайся! Гэндальф куда более велик, чем думают в Крае — вы ведь знаете только лишь его игрушки да шутки. А наше дело — величайшая из его забот. Пин зевнул. — Простите, — вымолвил он, — но я смертельно устал. Если я сейчас же не пойду спать, то усну прямо в кресле, какая бы нам опасность не грозила. Куда подавался дурачина Мерри? Это было бы последней каплей — идти его искать… В этот момент грохнула дверь; потом по коридору пробежали шаги — и в комнату ворвался Мерри, а следом за ним — Ноб. Мерри поспешно закрыл дверь и привалился к ней. Он тяжело дышал. Все в тревоге уставились на него. — Я видел их, Фродо! — выдохнул он. — Видел! Черных Всадников! — Черных Всадников? — ахнул Фродо. — Где?! — Здесь. В селенье. Я сидел тут около часа. Вы не возвращались, и я решил пройтись. Потом вернулся и стоял под фонарем, глядя на звезды. Вдруг меня будто холодом обдало, я почуял: подбирается что-то жуткое — на той стороне была тьма, но в ней вроде шевельнулась другая тьма — еще чернее… Как раз на грани круга от фонаря. Оно бесшумно скользнула прочь. Лошади не было. — Куда оно пошло? — внезапно и резко спросил Бродник? Мерри вздрогнул, только теперь заметив чужака. — Говори! — сказал Фродо. — Это друг Гэндальфа. Я тебе потом объясню. — Кажется, к востоку, — продолжал Мерри. — Ну а я — следом. Конечно, все тут же пропало; но я завернул за угол и дошел до последнего дома на Тракте. — У тебя смелое сердце, — Бродник с удивлением взглянул на Мерри. — Но это было глупо. — Не знаю я, — сказал Мерри. — По-моему, тут ни смелости, ни глупости нет. Я еле выбрался. Затащило меня вроде куда-то… Ну так вот. Иду я — и вдруг слышу: разговор у плетня. Один голос бормочет что-то, а другой — не то шепчет, не то шипит. Я ни слова из разговора не разобрал; хотел поближе подобраться — и вдруг дрожь меня взяла. Испугался я и уже повернул было назад, но тут ко мне что-то подошло сзади… и я споткнулся… — Так я его и нашел, сударь, — вставил Ноб. — Господин Пахтарь послал меня с фонарем. Спустился я к Западным Воротам, ну а оттуда-то назад — к южным. Смотрю — шебуршится кто-то на дороге, как раз у дома Бита Осинника. Поклясться, конечно, не могу, а только показалось мне, что двое склонились над третьим и вроде подымают его… Я заорал, и туда. Но там уж никого не было, один господин Брендизайк на обочине лежал. Будто бы спал. Потряс я его. «Я утонул и лежу на дне», — говорит он мне, а потом как вскочит — и бегом сюда. — Так, наверно, и было, — кивнул Мерри. — Хоть я и не помню что говорил. Не помню, что мне снилось — какая-то мерзость. Я словно распался… Не знаю, что на меня нашло. — Зато я знаю, — сказал Бродник. — Тебя коснулось Дыханье Тьмы. Всадники, должно быть, оставили коней снаружи и тайно проникли в селенье. Им теперь все известно; они навестили Осинника; и тот южанин тоже наверняка шпион. Этой ночью в Усаде что-то случится. — Что? — спросил Мерри. — Они нападут на трактир? — Вряд ли, — показал головой Бродник. — Они ведь еще не все собрались. Да это и не по ним. Сильнее всего они во тьме да в пустошах; не станут они в открытую нападать на освещенный многолюдный дом… Но их сила — в страхе, и кое-кто в Усаде уже у них в когтях. Этих лиходеев они склонили ко злу: Осинника, кое-кого из южан, а быть может — и привратника. Они побеседовали в понедельник с Горри. Я видел их. Он был белым и трясся, когда они отъехали. — Тут, кажется, кругом враги, — сказал Фродо. — Что же нам делать? — Оставайтесь здесь, не ходите в спальни! Враги наверняка узнают, где они: в хоббичьих комнатах круглые окна. Мы все останемся тут и запрем и дверь, и окно. Но сначала мы с Нобом принесем ваши вещи. Пока Бродника не было, Фродо быстро рассказал Мерри обо всем, что случилось после ужина. Когда Следопыт и Ноб вернулись, Мерри читал и перечитывал письмо. — Я там взбил белье и положил по диванному валику в каждую постель, — сказал напоследок Ноб. — И завернул один в шерстяные одеяла — очень вышло похоже на вашу голову, господин Тор… — ой, простите, сударь, Подгорникс, — добавил он с усмешкой. Пин рассмеялся. — Очень похоже! — повторил он. — А что случится, когда они раскроют подделку? — Увидим, — сказал Бродник. — Будем надеяться продержаться здесь до утра. — Доброй вам ночи, — пожелал на прощанье Ноб. Мешки и снаряжение сложили кучей на полу. Потом придвинули к двери кресла и закрыли окно. Выглянув, Фродо увидел, что ночь совсем ясная. Над склонами Горы ярко сиял Серп[1]. Хоббит закрыл и запер тяжелые внутренние ставни и задернул шторы. Бродник раздул огонь и потушил свечи. Хоббиты улеглись на одеяла ногами к очагу, а Бродник уселся в кресло у двери. Они немножко поговорили: Мерри хотелось еще кое-что узнать. — «Перескочив через Луну»! — хохотнул он, заворачиваясь в одеяло. — Очень неосторожно, Фродо! Но хотелось бы мне быть там и все видеть. Усадичи будут толковать об этом еще лет сто. — Еще бы, — отозвался Бродник. Потом все смолкло, и хоббиты один за другим уснули. Глава 11 Клинок в ночи Когда хоббиты готовились лечь спать в усадском трактире, ночь накрыла Забрендию; мгла струилась по низинам и вдоль берега реки. Дом в Кроличьей Балке окружала тишь. Толстик Боббер осторожно приоткрыл дверь и выглянул. Страх не давал ему покоя весь день, и ночью ему не спалось: в душном недвижном воздухе висела угроза. Когда он смотрел во мрак, черная тень пронзила тьму под деревьями, калитка сама собой открылась и бесшумно захлопнулась. Ужас охватил Толстика. Он отпрянул и какое-то время стоял, дрожа всем телом. Потом закрыл и запер дверь. Ночь сгущалась. Тихо переступили копыта: лугом подводили лошадей. У калитки они остановились, и три черных силуэта, подобных обрывкам тьмы, проникли внутрь и поползли к дому. Один приблизился к двери, другой обогнул дом — и застыли, недвижные, как камни. Ночь проходила. Дом и деревья, казалось, ждали, затаив дыхание. Листья слабо зашумели, где-то вдали пропел петух. Холодный предрассветный час миновал. Тень у дверей шевельнулась. В безлунной беззвездной тьме льдисто взблеснул обнаженный клинок. Мягкий, но тяжелый удар сотряс дверь. — Отворить, именем Мордора! — приказал пустой угрозный голос. Со вторым ударом дверь подалась и рухнула, вырывая петли. Тени быстро втянулись внутрь. В этот миг где-то неподалеку зазвенел рог. Он разорвал ночь, как огонь на вершине холма. Вставай! Напасть! Пожар! Враги! Вставай! Толстик Боббер не мешкал. Едва увидев, как темные силуэты крадутся по саду, он понял, что должен или бежать, или пропадать. И он побежал — из задней двери, через сад и полями. Добежав до ближайшего дома — больше, чем в миле от них — он рухнул на порог. «Нет, нет, нет! — твердил он. — Это не я! У меня его нет!» Перепуганные соседи не сразу поняли, о чем он бормочет. Наконец кому-то пришло в голову, что в Забрендии враги, нашествие из Предвечного Леса. И тут уж они времени не теряли. Напасть! Пожар! Враги! *** Брендизайки трубили в рог, трубили древний боевой клич Забрендии, который не звучал вот уже сотню лет — с тех самых пор, когда в Долгую Зиму реку перешли по льду белые волки. Вставай! Вставай! Вдали слышались ответные рога. Тревога ширилась. Черные силуэты выскользнули из дома. На ступени упал проколотый хоббичий плащ. По тропинке ударили копыта, сорвались в галоп и с грохотом унеслись в ночь. По всей Кроличьей Балке звенели рога, перекликались голоса, мелькали бегущие ноги. А Черные Всадники ураганом мчались к Северному Ходу. Пусть себе суетится малый народец! В свое время Саурон с ними разберется. Пока же им не до того: дом пуст. Кольцо исчезло. Они стоптали стражу у ворот и навсегда исчезли из Края. *** Ночью Фродо проснулся — внезапно, будто какой-то звук или чье-то присутствие всколыхнуло его. Он увидел, что Бродник бессонно сидит в кресле: глаза его блестели в свете ярко горящего камина; он не шевелился. Скоро Фродо опять уснул; но сон его тревожили шум ветра и стук копыт. Ветер, казалось, вился вокруг дома и тряс его; где-то вдали громко трубил рог. Он открыл глаза: во дворе страстно кукарекал петух. Бродник раздернул занавески и с лязгом распахнул ставни. Первый серый свет проник в комнату; сквозь открытое окно вливался прохладный воздух. Разбудив всех, Бродник повел их в спальни. Заглянув туда, хоббиты порадовались, что последовали его совету: окна были выставлены, занавески хлопали; в спальнях все было вверх дном, валики вспороты, коричневое одеяло изорвано в клочья. Бродник тут же сходил за трактирщиком. Бедняга Пахтарь был сонным и перепуганным. Он не сомкнул глаз всю ночь, заявил он, но не слышал ни звука.