— Надеюсь, это не станет убийством, — сказал Гэндяльф. Он положил руку на голову пони и тихо проговорил: — Иди — да охранит тебя Путеводное Заклятье. Ты мудр и многому научился в Светлояре. Выбирай тропы, где есть трава — тогда доберешься до замка Эльронда или в любое другое место. Ободрись, Сэм! У него столько же шансов спастись от волков и добраться домой, сколько у нас. Сэм молча стоял рядом с пони и не отвечал ни слова. Билл, казалось, понимавший, что происходит, негромко пофыркивал, уткнувшись носом в сэмово ухо. Сэм расплакался и завозился с ремнями, снимая с пони мешки и швыряя их наземь. Остальные разбирали вещи, складывая в кучу все, что можно оставить, и деля между собой то, что осталось. Когда все было сделано, они обернулись к Гэндальфу. Казалось, маг ничего не делает. Он стоял между двух дерев, уставясь на пустую стену меж ними, будто собирался взглядом проделать в ней дыру. Гимли бродил вокруг, то и дело постукивая по камню топором. Леголас прижался к скале, будто вслушиваясь. — Ну, мы всё сделали и готовы, — сказал Мерри. — Но где Двери? Что-то я их не вижу. — Гномьи двери не так-то просто увидеть, когда они закрыты, — отозвался Гимли. — Они невидимы, и собственные господа не могут ни найти, ни открыть их, если секрет утрачен. — Но эти Двери не были тайными, известными только гномам, — сказал Гэндальф, внезапно возвращаясь к действительности и оборачиваясь. — Если только мир не изменился совсем, глаза, знающие, что искать, могут увидеть знаки. Он подошел к стене. Прямо между тенями деревьев она была гладкой; и Гэндальф повел по этому месту руками — взад и вперед, бормоча себе под нос какие-то слова. Потом отступил. — Взгляните! — сказал он. — Теперь видите? Свет Луны сиял теперь на серой глади скалы; но какое-то время путники ничего не видели. Потом на стене, там, где коснулись её руки мага, медленно проступили слабые линии, точно серебряные вены пробежали по камню. Сперва то были слабые паутинки, такие тонкие, что едва взблескивали под лунным лучом, но они становились все ярче и шире, пока не стал различим рисунок. Наверху, докуда смог достать Гэндальф, была арка из переплетённых эльфийских букв. Под ней, хоть линии кое-где и прерывались, можно было разглядеть наковальню и молот; их венчали корона и семь звезд. Еще ниже были два дерева, каждое несло на ветвях полумесяцы. Гораздо ярче всего остального была сияющая в центре дверей многолучевая звезда. — Это знаки Дарина! — вскричал Гимли. — И Древо Заморских Эльфов! — добавил Леголас. — И Звезда Дома Феанора, — сказал Гэндальф. — Все они сделаны из исильдина, что отражает лишь звездный и лунный свет и спит, пока его не коснется тот, кто произнесет слова, давно забытые в Средиземье. Давным-давно слышал я их, и мне пришлось долго думать, прежде чем они вспомнились. — А что говорит надпись? — спросил Фродо, попытавшийся разобрать письмена на двери. — Я думал, что знаю эльфийские буквы, но этих прочесть не могу. — Это слова эльфийского языка, что бытовал на Западе Средиземья в Предначальную Эпоху, — объяснил Гэндальф. — Но нам они ничего важного не скажут. Они гласят: «Двери Дарина, Государя Мории. Скажи, друг, и входи». А ниже, помельче и потусклее: «Я, Нарви, сделал их. Келебримбор из Эрегиона начертал письмена». — Что значит «скажи, друг, и входи?» — спросил Мерри. — Это-то ясно, — сказал Гимли. — Если ты друг — скажи Пропускное Слово, двери откроются, и ты сможешь войти. обычаем Белерианда: Эннин Дарин Аран Мориа: педо мэллон а минно: им Нарви хаинт эхайнт: Келбримбор о Эрегион тэйтант и т’ив ин.» — Да, — кивнул Гэндальф. — Эти двери, похоже, подчиняются слову. У гномов есть двери, которые открываются только в определенное время или определенным лицам; а в некоторых дверях есть и замки — тогда, даже если время пришло и все слова известны, нужен еще ключ. У этих дверей ключа нет. Во дни Дарина они не были тайными. Они обычно стояли открытыми, и стражи сидели здесь. Но если даже они захлопывались, всякий, кто знал Пропускное Слово, мог сказать его и войти. По крайней мере так говорится в Летописи, верно, Гимли? — Верно, — подтвердил гном. — Но что это было за Слово — никто не помнит. Нарви и весь его род исчез с лица земли. — А ты — ты разве не знаешь слова, Гэндальф? — спросил в удивлении Боромир. — Нет! — сказал маг. Остальные в смятении переглянулись; лишь Арагорн, который хорошо знал Гэндальфа, молчал и не шевелился. — Тогда что пользы было тащить нас в это проклятое место? — возмутился Боромир, с содроганием оглядываясь на темную воду. — Ты сказал, что некогда прошел через Копи. Как это могло быть, если ты не знаешь, как войти? — На первый твой вопрос, Боромир, — сказал маг, — отвечу, что действительно не знаю Слова — пока. Но мы увидим — и скоро. И тогда, — добавил он, и глаза его под нависшими бровями остро блеснули, — ты сможешь спросить, что пользы от моих дел, если они оказываются бесполезными. Что до твоего второго вопроса: ты сомневаешься в моем рассказе? Или совсем лишился ума? Я не входил в эти двери. Я шел с востока. Если тебе угодно знать, я скажу, что двери эти открываются наружу. Изнутри ты можешь распахнуть их толчком ладони. Снаружи их не отворит ничто, кроме Наговорных Слов — и уж менее всего сила. — Так что ты теперь собираешься делать? — спросил Пин, ничуть не испугавшись нахмуренных бровей мага. — Взять Перегрина Хвата и постучаться в двери его головой, — отрезал маг. — Но если это не поможет и мне дадут немного подумать, не задавая глупых вопросов, я постараюсь найти слова заклятья. Когда-то я знал все заклинания на всех языках Эльфов, Людей или Орков, которые всегда использовались для подобных целей. Я и сейчас могу припомнить с десяток, не напрягая память. Но не думаю, чтобы здесь понадобилась пробовать многие; и мне не придется взывать к Гимли за словами их тайного языка, которому гномы не учат никого. Пропускное Слово было эльфийским, как написанные на дверях слова: это кажемся бесспорным. Он снова подступил к скале и легко коснулся Жезлом серебряной звезды в центре, под изображением наковальни. — Аннон эделлен, эдро хи аммен! Феннас ноготрим, ласто бэт ламмен! — повелительно проговорил он. Серебряные линии потускнели — но гладкий серый камень не шевельнулся. Он много раз по разному повторял эти слова. Потом испробовал другие заклятья, одно за другим, говоря то быстро и громко, то тихо и медленно. Потом стал произносить отдельные слова на эльфийском языке. Ничто не менялось. Обрыв поднимался во тьму, горели бессчетные звезды, дул холодный ветер, двери оставались закрытыми. И снова Гэндальф подошел к стене и, подняв руки, проговорил властно и гневно: «Эдро!» — и ударил по скале Жезлом. «Откройся!» — вскричал он и повторил это слово на всех языках, какие звучали когда-либо на Западе Средиземья. Потом швырнул Жезл на землю и в молчании сел на камень. В этот миг ветер принес издалека волчий вой. Пони Билл вздрогнул, и Сэм, прижавшись к его боку, тихо зашептал ему что-то. — Не давай ему убежать! — сказал Боромир. — Кажется, он нам еще понадобится — если прежде нас не найдут волки. Как я ненавижу эту мерзкую лужу! — Он нагнулся, поднял большой камень и зашвырнул его далеко в темную воду. Камень исчез с тихим плеском, то тотчас послышались свист и бульканье. Широкие круги возникли над местом, куда упал камень, и медленно двинулись к подножию хребта. — Зачем ты это сделал, Боромир? — сказал Фродо. — Я тоже ненавижу это место — и боюсь. Не знаю чего: не волков и не подгорной тьмы — чего-то другого. Я боюсь озера. Не тревожь его! — Хотелось бы мне уйти отсюда! — вздохнул Мерри. — Почему Гэндальф не сделает чего-нибудь — побыстрей? — сказал Пин. Гэндальф не обращал на них внимания. Он сидел, склонив голову то ли в отчаянье, то ли в тревожной думе. Снова послышался замогильный вой волколаков. Круги на воде ширились и приближались; некоторые уже коснулись берега. Внезапно — все вздрогнули — маг вскочил на ноги. Он смеялся! — Нашел! — вскричал он. — Ну конечно, конечно же! Совсем просто — как большинство загадок, когда узнаешь ответ. Подняв Жезл, он встал перед скалой и сказал чисто и властно: — Мэллон! Звезда вспыхнула — и тут же потускнела. Потом в тишине обрисовалась огромная дверь, хотя прежде тут не было видно ни трещинки. Она медленно разошлась посередине и стала раскрываться, пядь за пядью, пока обе створки не прижались к стене. В проходе виднелась темная лестница; она круто уходила вверх, но за нижними ступенями стояла тьма гуще ночной. Отряд смотрел в удивлении. — Я ошибся, — сказал Гэндальф. — И Гимли тоже. Изо всех нас только Мерри был на верном пути. Пропускное Слово все время было написано на арке! Надо было переводить: «Скажи «Друг» — и входи». Стоило мне сказать «друг» на языке эльфов — и Двери открылись. Совсем просто. Слишком просто для наших подозрительных дней. То были счастливые времена… Войдем! Он шагнул вперед и поставил ногу на нижнюю ступень. Но в этот миг случилось множество событий. Фродо ощутил, как что-то схватило его за щиколотку — он вскрикнул и упал. Пони Билл дико заржал от ужаса, закрутил хвостом и галопом помчался вдоль берега в темноту. Сэм бросился было за ним, но услышал крик Фродо и побежал назад, ругаясь и плача. Остальные повернулись — и увидели, что озеро кипит, словно полчища змей выплывают из него. Из воды выбиралось длинное извивистое щупальце; оно было тусклозеленым, мокрым и бледно светилось. Его пальчатый конец вцепился в ногу Фродо и стаскивал хоббита в воду. Сэм, стоя на коленях, молотил щупальце мечом. Пальцы выпустили Фродо, и Сэм поволок его прочь, зовя на помощь. Из озера взметнулись еще двадцать рук. Вода кипела, плыло зловоние. — В ворота! Вверх по лестнице! Быстрей! — крикнул Гэндальф, кидаясь назад. Отряд очнулся от ужаса, который, казалось, сковал всех, кроме Сэма, и поспешил вверх. Они успели вовремя. Сэм и Фродо поднялись лишь на пару ступеней, а Гэндальф только начал подъем, когда шарящие щупальца пересекли узкий берег и вцепились в обрыв и в створки Дверей. Одно блестя в свете звезд, переползло через порог. Гэндальф обернулся и замер. Если он размышлял, какое Слово может захлопнуть Двери изнутри — в этом не было нужды. Множество пальцев схватилось за створки с обеих сторон, с ужасающей силой повернули их — и те сошлись, обрезав свет. Эхо дрожало под сводами. Сквозь толщу камня слабо доносился шум: что-то рвалось и ломалось. Сэм, вцепившись в руку Фродо, в кромешной тьме опустился на ступеньку. — Бедняга Билл! — сказал он, и голос его дрогнул. — Бедняга! Волки и змеи! Змеи-то его и доконали. Мне пришлось выбирать, господин Фродо. Я выбрал вас. Они услышали, как Гэндальф спустился вниз и ударил в Двери Жезлом. Камень хрустнул, лестница вздрогнула — но Двери не открылись. — Ну что ж! — сказал маг. — Путь назад нам теперь закрыт, и есть лишь один выход отсюда — по ту сторону Гор. Боюсь, снаружи навалены каменные глыбы, а деревья вырваны с корнем и загородили ворота. Жаль: деревья были красивы и стояли так долго! — Я чувствовал, что близится что-то страшное — с момента, когда впервые коснулся ногой воды, — сказал Фродо. — Что это была за тварь, или их было много? — Не знаю, — ответил Гэндальф. — Но все эти руки направляла одна воля. Что-то выползло — или было выгнано — из темных подгорных вод. В глубинах мира есть твари постарше и пострашней орков. — Ему подумалось, что тварь — чем бы она ни была — охотилась прежде всего за Фродо — но маг не стал высказывать эту мысль. Боромир пробормотал себе под нос — но камень обратил звуки в резкий шепот, который услышали все: — В глубинах мира! А мы идем туда — против моей воли. Кто поведет нас теперь — в этой могильной тьме? — Я, — сказал Гэндальф. — И Гимли пойдет рядом. Следуйте за Жезлом! Маг прошел вперед по большим ступеням и поднял Жезл — конец его неярко вспыхнул. Широкая лестница была совсем целой. Они насчитали две сотни ступеней, широких и низких; а наверху оказался сводчатый коридор с пологим полом, ведущий во тьму. — Давайте посидим здесь на площадке и поедим заодно — хоть и не за столом, а все ж сидя! — предложил Фродо. Ужас постепенно отпускал его, и он обнаружил вдруг, что страшно голоден. Предложение понравилось всем, и они расселись на верхних ступенях — темные силуэты во мгле. Гэндальф в третий раз оделил всех глотком светлоярского мирувора. — Боюсь, надолго его не хватит, — заметил он. — Но, думаю, сейчас он нам нужен — после этого ужаса у ворот. Если только нам не повезет, нам понадобится все, что осталось, прежде чем мы выйдем с той стороны. И поберегите воду! В Копях много речек и колодцев, но пить из них нельзя. Вряд ли нам представится случай пополнить мехи и баклаги до Затенья. — Сколько нам идти? — спросил Фродо. — Не могу сказать, — ответил Гэндальф. — Это зависит от многого. Но, полагаю, если идти прямо, не ошибаясь и не сбиваясь с пути, потребуется три-четыре перехода. По прямой от Западных Дверей до Восточных Врат никак не меньше сорока миль — а дорога может сильно извиваться. После короткого отдыха они снова двинулись вперед. Все хотели закончить путь как можно быстрей и были готовы, хоть и очень устали, идти еще несколько часов. Гэндальф, как раньше, шагал впереди. В левой руке он держал мерцающий Жезл, блеск которого освещал землю у его ног, правой сжимал меч Гламдринг. За ним шел Гимли, глаза его взблескивали в тусклом свете, когда он поворачивал голову. За гномом шел Фродо, он тоже обнажил свой маленький меч. Ни Гламдринг, ни Разитель не светились; и от этого становилось чуть спокойней — будучи делом рук эльфийских кузнецов Предначальной Эпохи, клинки эти сияли холодным огнем, если поблизости были орки. За Фродо шел Сэм, за ним — Леголас, молодые хоббиты и Боромир. Арагорн, молчаливый и мрачный, замыкал цепочку.