— Они живут поистине далеко, — сказал Арагорн и вздохнул, точно какое-то воспоминание шевельнулось в нем. — Этой ночью мы должны сами позаботиться о себе. Пройдем немного вперед, пока деревья не сомкнутся за нами; потом свернем с дороги и поищем место для отдыха. Он шагнул вперед, но Боромир не двинулся с места. — Разве нет другого пути? — спросил он. — Какого пути, лучше этого, ты хочешь? — сказал Арагорн. — Прямого, хотя бы он вел сквозь клинки мечей, — был ответ. — Странные пути избирает этот Отряд — и покуда не дошел до добра. Против моей воли вошли мы под своды Мории — и понесли потерю. А теперь, говоришь ты, мы должны идти в Золотой Лес; но мы в Гондоре слыхали об этих опасных землях: говорят, из тех, кто входит туда, не возвращается почти никто. И никто не выходит невредимым. — Не говори «невредимым», скажи «прежним» — тогда ты, быть может, будешь прав, — сказал Арагорн. — Но знания оставили Гондор, Боромир, если во граде тех, кто некогда был мудр, теперь судят дурно о Лотлориэне. Впрочем, верь во что хочешь — иного пути у нас нет, если только ты не предпочтешь вернуться к Воротам Мории, карабкаться по горному бездорожью или в одиночку плыть по Великой Реке. — Тогда веди! — сказал Боромир. — Но он опасен. — Воистину так, — проговорил Арагорн. — Дивен и опасен; но лишь лиху стоит бояться его — или тем, кто несет лихо в себе. За мной! *** Пройдя лесом чуть более мили, они подошли к другой реке, быстро сбегающей с поросших лесом склонов, что полого поднимались на запад, к горам. Справа, во тьме, слышался плеск водопада. Темные торопливые воды пересекали тропу и впадали в Серебрянку, кружа водовороты меж корней. — Это Нимродель! — сказал Леголас. — Давным-давно лесные эльфы сложили песни об этой реке — и мы все еще поем их на Севере, вспоминая радугу над ее водопадами и золотые цветы, плывущие в ее струях. Теперь все затемнено, и Мост на Нимродели сломан. Я омою в ней ноги — говорят, вода ее целительна для усталых. — Он спустился по крутому берегу и ступил в поток. — Идите сюда! — позвал он. — Здесь неглубоко. Давайте перейдем вброд! А на том берегу отдохнем, и шум падающих вод навеет нам сон и забвение бед. Один за другим они спустились и последовали за Леголасом. Фродо немного постоял у берега, давая воде омыть его усталые ноги. Она была холодной, но чистой, и когда Фродо пошел вперед, и вода поднялась ему до колен, он почувствовал, что напряжение и усталость долгого пути оставили его члены. *** Когда весь Отряд переправился, путники уселись на берегу, отдыхали и ели; и Леголас рассказывал им предания о Лотлориэне, который до сих пор живет в сердцах эльфов Лихолесья, о солнечном и звездном свете на заливных лугах у Великой Реки, прежде чем мир стал сер. Наконец настало молчание, и они услышали музыку водопада, нежно плещущего во тьме. Фродо мнилось, что он слышит поющий голос, смешанный с шумом воды. — Слышите голос Нимродели? — спросил Леголас. — Я спою вам песнь о деве Нимродель, что звалась так же, как река, у которой она жила в древние времена. Песнь эта прекрасна на нашем лесном языке; но вот как звучит она на Всеобщем Наречии — так, как ее поют сейчас в Светлояре. — И голосом столь тихим, что шорох листвы порой заглушал его, эльф начал: Эльфийской девой она была, Звездой, сияющей днем: Был бел ее плащ, и из серебра Цветы блестели на нем. Звезда мерцала во лбу ее, И свет струился с волос, Как солнце с ясеня ярким днем, Что в Лотлориэне рос. Длинны были кудри, а руки — белы, Вольна она и легка, Смогла бы пройти по лучу Луны Бесшумнее ветерка. Близ водопада реки Нимродель Где вод прохладных исток, Голос ее звенел, как капель, Падая в быстрый поток. Напрасно деву искать теперь На солнце или в тенях; Ибо давно ушла Нимродель, След затерялся в горах. Серый корабль в далеком порту Под кровом могучих скал Ждал ее долго; и на ветру Парус, струясь, трепетал. В полночь примчался северных вихрь, И грозен был его рев. Он вынес корабль на крыльях своих На милость бурных валов. В тусклом рассвете земля не видна, Бухта исчезла вдали… Вровень с бортами вздымает волна Пенные гребни свои. Амрос смотрел, как тают вдали Синие кряжи Гор… Печально серые корабли Вышли в морской простор. Он вспомнил Лориэна цветы, И желтой листвы печаль, И смех Нимродели, и плеск воды, — Амрос, эльфийский царь. С мостика в Море прянул он, Сорвался стрелой с тетивы, И погрузился в пучину волн, Как чайка из синевы. Ветер струился в густых волосах, Пена искрилась кругом; Могуч и прекрасен, волну оседлав, Лебедем несся он… Но с Запада вестей не пришло, На Сумрачных Берегах