— О-хо! — проурчал урх мягко, — уж не это ли он имеет в виду? О-хо! Очень, оч-чень опасно, малыши! — Возможно, — вмешался Мерри, разобравшись наконец в замыслах и поступках Пина. — Возможно, и не только для нас. Хочешь ты иметь Его дли нет? Чем заплатишь ты за него? — Хочу ли я иметь Его? Хочу ли? — озадаченно протянул Гришнакх; но лапы его затряслись. — Чем заплачу я за Него? Что вы хотите сказать? — Мы хотим сказать, — Пин тщательно подбирал слова, — что шарить в темноте очень неудобно. Мы могли бы сохранить тебе время и силы. Но сперва развяжи нас — без этого не услышишь ни слова. — Милые мои дурачки, — нежно прошипел Гришнакх, — всё, что у вас есть, и всё, что вы знаете, вы покажете и расскажете очень скоро — всё! Тогда вам придется пожалеть, что вы знаете слишком мало… даже если знаете всё. Мы не станем торопиться при допросах… О нет! Как вы думаете — зачем вам оставили жизнь? Уж поверьте, не из милосердия. Это даже не промах Углюка. — Охотно верю, — сказал Мерри, — но ты пока еще не дома, и добыча твоя — пока еще не твоя. И не похоже, что станет твоей. Если мы попадем в Исенгард, Саруман заберет себе всё, что сумеет найти. И Великий Гришнакх останется с носом. Если хочешь взять что-то себе — бери сейчас. Гришнакх начал терять терпение. Имя Сарумана распалило его. Время шло, паника утихала; Углюк со стражами должен был вот-вот появиться. — Оно у вас? — прорычал он. — Голл, голл, — ответил Пин. — Развяжи нас! — потребовал Мерри. Лапы орка неистово тряслись. — Грязные маленькие вши! — прошипел он. — Развязать вас? Да я скорее развяжу и завяжу все жилы в ваших телах! Вы не подумали, что я могу обыскать вас до костей? Развязать? Лучше я изрублю вас в куски! Чтобы увести вас, помощь ваших ног не потребуется; я вас унесу сам, для себя — и со всеми потрохами! Внезапно он подхватил их и зажал под мышками. Сила его длинных рук была ужасна. Лапами он зажал хоббитам рты. Затем крепко притиснул к себе и бесшумно прыгнул вперед. Он бежал тихо и быстро, покуда не достиг гребня холма. Там он прокрался меж часовых и нырнул во тьму, подобно зловещей тени — вниз по склону и к реке, что текла вдоль опушки. Там горел лишь один костер. Отойдя ярдов на двенадцать, урх остановился и прислушался. Ничего не услышав, он вновь двинулся вперед со своей двойной ношей. Но в этот миг перед ним вырос всадник. Конь вздыбился и заржал. Человек поднял тревогу. Гришнакх кинулся наземь, подмяв под себя хоббитов. Потом вскочил и обнажил меч. Он готов был скорее убить пленников, чем дать им спастись; но ему помешали. Меч взметнулся, но, чуть сверкнув в свете дальнего костра, из мрака со свистом вылетела стрела и пробила правую лапу Гришнакха. Кто послал ее? Удачливый стрелок или счастливая судьба? Урх завыл и выронил меч. Быстро застучали копыта. Гришнакх выпрямился и побежал, но далеко не ушел: копье пронзило его. Дико вскрикнув, он упал замертво. Хоббиты лежали на земле. Еще один всадник проскакал мимо — на помощь товарищу. То ли из-за особенно острого зрения, то ли из-за какого-то иного чувства, но лошадь вздыбилась и мягко перескочила через хоббитов, однако всадник не заметил их, завернутых в эльфийские плащи. А они были слишком разбиты и испуганы, чтоб окликнуть его. Наконец Мерри пошевелился и тихо проговорил: — Пока всё хорошо. Только бы не угодить на вертел… Ответ не замедлил. Вопли Гришнакха всполошили орков. По вою и проклятьям хоббиты поняли, что их исчезновение обнаружено и Углюк вершит суд и расправу. И вдруг из леса, по ту сторону костров, донеслись ответные крики. Прибыл отряд Маухура; он напал на осаждающих сзади. Неистово застучали копыта. Несколько всадников, чтобы не дать оркам прорваться, закружились вокруг бугра, рискуя попасть под выстрелы; остальные поскакали кончать с пришельцами. И тут вдруг Пин и Мерри поняли, что, не сделав ни шагу, оказались вне кольца — теперь ничто не мешало бегству. — Самое время удрать… — вздохнул Мерри. — Если б мы не были связаны… Но я даже не могу нащупать узлов. — И не старайся, — улыбнулся Пин. — Я как раз собирался сказать, что руки у меня свободны. Эти веревки — одна видимость… А тебе сперва надо поесть. Где лембас? Он стряхнул веревки и выудил из кармана Мерри сверток. Лепешки были раздавлены, но свежи. Хоббиты съели по два-три куска. Лембас напомнил им прошлое — веселые лица, и смех, и целительный покой Золотого Леса — как давно всё это было! Несколько минут они сидели, задумавшись, забыв о шуме сражения. Первым очнулся Пин. — Надо уходить, — сказал он. — Подожди, я сейчас. Меч Гришнакха валялся рядом, но был слишком тяжел. Поэтому хоббит отполз в сторону, отыскал тело урха и вытащил из его ножен длинный острый кинжал. Им он быстро перерезал все путы. — Теперь вот что, — проговорил он. — Может, когда согреемся, мы и сможем идти. Но сейчас нам лучше ползти. И они поползли. Дерн был мягкий, он устилал землю толстым ковром, и это им помогало; но двигались они небыстро. Они обогнули костры и продвигались ярд за ярдом, покуда не доползли до обрыва над рекой, круто спадавшего к темной воде. Тогда они оглянулись. Крики затихали. Маухура и его отряд либо уничтожили, либо обратили в бегство. Всадники вернулись к зловещему бессонному ожиданию. Долго оно продолжаться не могло. Ночь кончалась. Небо на востоке посветлело. — Надо где-то спрятаться, — сказал Пин, — не то нас увидят. Что проку, если нас сначала убьют, а уж потом поймут, что мы не орки? Он поднялся и ощупал ноги. — Эти веревки словно из железа были свиты, — пожаловался он. — Но ноги уже отогрелись. А у тебя, Мерри? Мерри встал и кивнул: — Да, я вполне ими владею. Лембас словно вкладывает новое сердце! Куда лучше, чем жар от орочьего лекарства. Интересно, из чего сделан этот их бальзам? Впрочем, лучше не думать! Знаешь что, давай зальем его огонь глотком воды! — Только не здесь, — возразил Пин. — Берег скользкий. Идем, пора. Хоббиты повернулись и пошли берегом реки. Позади них вставала заря. Они шли и болтали обо всем, что приключилось с ними, но если бы кто — нибудь мог слышать их разговор, он не догадался бы нипочем, что они жестоко страдали и были на волосок от смерти, и даже сейчас знают, что едва ли могут надеяться на помощь друзей. — Вы держались молодцом, господин Хват, — заявил Мерри. — Вам будет посвящена целая глава в Книге старика Бильбо, если только я доживу, чтоб поведать ему о ваших деяниях. Нет, и вправду здорово; и особенно удачно ты сообразил подыграть этому волосатому злодею. Но хотел бы я знать, пройдет ли кто-нибудь по твоим следам, чтобы поднять пряжку? Боюсь, что ты рисковал зря. Теперь мне придется вставать на цыпочки, чтоб сравняться с тобой. Однако не гордись, братец Брендизайк сейчас тебя обойдет. Насколько я понимаю, ты знать не знаешь, где мы находимся; но я-то не зря сидел в Светлояре над картой. Мы сейчас идем на запад вдоль Энтицы. Перед нами — предгорья Мглистого Хребта и лес Фангорн. Пока он говорил, стена леса придвинулась вплотную. Казалось, ночь западала под полог гигантских деревьев, спасаясь от ясных лучей восходящего солнца. — Иди вперед! — подтолкнул друга Пин. — Или возвращайся. Нас остерегали против Фангорна, но кое-кто, кажется, позабыл об этом. — Нисколько, — ответил ему Мерри. — Но если уж выбирать между лесом и битвой, я выбираю лес. *** Он первым нырнул под толстые ветви. Они казались старыми, как мир. Длинные бороды лишайников свешивались с них, тихонько шевелясь под ветром. Из-под их теней хоббиты взглянули вниз — маленькие фигурки на склоне холма, похожие в сумеречном свете на детей-эльфов, в дни Предначальной Эпохи выглянувших из-под полога леса, чтобы увидеть первый рассвет. Высоко над Великой Рекой, над Бурыми Равнинами, над лигами и лигами свободных земель пламенел алый восход. Приветствуя его, звонко запели трубы. Всадники Роханда строились к бою. Перекликались рога. Мерри и Пин слышали далеко разносящееся в чистом холодном воздухе ржание боевых коней, лязг оружия, необычные песни всадников. Солнечные лучи, подобно огненному мосту, сияли над краем земли. С громким кличем рванулись в бой всадники — алый свет играл на кольчугах, горел на наконечниках копий. Орки взвыли и осыпали нападавших дождем стрел. Хоббиты видели, как упали несколько всадников. Но их строй уже накатился на бугор и перекатился через него; всадники развернулись и снова кинулись вперед. Они преследовали теперь уцелевших орков, что пытались избегнуть смерти, рассыпавшись по равнине. Но несколько орков, собравшись в черный клин, решительно пробивались к лесу. Они неслись прямо на хоббитов, и казалось, что их отчаянная вылазка удастся — они уже смяли троих всадников. — Засмотрелись мы, — тревожно сказал Мерри. — Это же Углюк! Что-то не хочется мне с ним встречаться. Хоббиты тихонько отошли от опушки и углубились в лес. Они уже не видели, как Углюка перехватили на самом краю Фангорна и оттеснили к реке. Там он был убит Йомером — Третий Маршал Марки спешился и рубился с врагом, и одолел его. А всадники тем временем хладнокровно расправлялись с немногими уцелевшими орками. Потом, похоронив павших товарищей и спев над курганом Прощальную Песнь, всадники развели большой костер и развеяли по ветру прах врагов. Так закончился этот поход, и вести о том не дошли ни до Мордора, ни до Исенгарда. Но дым костра поднялся высоко в небо, и приметили его многие бдительные глаза. Глава 4 Древобрад Тем временем хоббиты быстро шли по темному густому лесу, стараясь на отходить от реки; на запад шли они, всё более углубляясь в Фангорн. Медленно таял в их сердцах страх перед орками, шаг замедлялся. Странное удушье овладело ими: казалось, воздух был слишком плотен — или его стало меньше. В конце концов Мерри остановился. — Так дело не пойдет, — сказал он, задыхаясь. — Мне нужен воздух. — Давай хоть напьемся, — предложил Пин. — Я умираю от жажды. Он вскарабкался на огромный корень, нависший над рекой, и, свесившись, принялся черпать воду. Она оказалась холодной и чистой, и он с наслаждением напился. Мерри последовал его примеру. Вода освежила их; казалось, в них влились новые силы. Они немного посидели на берегу, болтая в воде натруженными ногами и оглядывая молчаливо стоящие вокруг деревья, которые рядами уходили в глубь леса, теряясь в сумеречном свете. — Как по-твоему, мы не очень заблудились? — спросил Пин, прислоняясь к гигантскому стволу. — В крайнем случае, можно будет пойти по реке — Энтице, или как ее там, — и снова выйти на путь, которым мы пришли. — Можно было бы, — отвечал Мерри, — если б не разбитые ноги и не духота. — Да, ты прав, — согласился Пин, — здесь вокруг духота и мрак. Это похоже на старую комнату в Хватовом Городище — мебель там не передвигали столетиями. Говорят, Старый Хват прожил там всю жизнь; комната ветшала и старилась вместе с ним, и со времени его смерти — а прошло никак не меньше ста лет — совсем не изменилась. В ней словно застыло прошлое. Но то ощущение — ничто по сравнению с тем ощущением древности, что порождает этот лес… Взгляни только на эти свисающие, сочащиеся влагой моховые бороды! И почти на всех деревьях сухие, никогда не опадающие листья… Не слишком-то опрятно. Не представляю, что здесь может делать весна — разве что приберет немного. — Но солнце-то сюда должно заглядывать, — отозвался Мерри. — По-моему, это похоже на то, что рассказывал Бильбо о Лихолесье. Там — тьма и черные порождения Мрака. Здесь — мгла и жуткие древние деревья. Трудно представить, что здесь могут жить звери. — А уж хоббиты — и подавно, — хмыкнул Пин. — Знаешь, мне вовсе не хочется пробираться через этот лес. И съестного нам тут не найти. Как наши припасы? — Плохо, — коротко ответил Мерри. — Мы удрали, не прихватив ничего, кроме пары свертков с лембасом. Они вынули свертки — эльфийские лепешки были разломаны, оставшихся кусков могло хватить дней на пять. — И одеял нет, — поежился Мерри. — Мы замерзнем ночью, куда бы ни пошли. — Давай-ка оставим размышления на дорогу, — предложил Пин. — Наверное, уже утро. Они вдруг поняли, что за желтый свет вспыхнул недавно меж стволов: копья восходящего солнца пронзили полог леса. — Привет! — возрадовался Мерри. — Солнце, должно быть, зашло за тучу, покуда мы здесь сидели, а теперь снова выглянуло. Или забралось достаточно высоко, чтобы заглянуть на какую-нибудь поляну. Это недалеко — идем посмотрим! Вскоре, однако, выяснилось, что идти придется довольно долго. Начался подъем; то и дело попадались камни. Свет лился теперь широким потоком, и скоро хоббиты подошли к скалистой стене — краю холма или обрывистому окончанию горного кряжа. Ни одно дерево не росло на нем, и солнце жгло его каменный лик. Ветви деревьев у его подножья вытянулись вверх, точно стараясь согреться. Впереди всё было пустынно и серо; лес же теперь мерцал всеми оттенками коричневого, и гладкая серо-черная кора была словно начищенная кожа. Стволы деревьев отсвечивали мягкой зеленью, как молодая трава — ранняя весна или мимолетный призрак ее снизошел на них. В каменной стене было что-то вроде лестницы, вероятно, естественной и промытой дождями — она была неровна и шероховата. Высоко в стене, вровень с вершинами, был уступ. Над ним козырьком нависала скала. На уступе не росло ничего, кроме нескольких травинок по краю да старого дерева с толстыми суковатыми ветвями — оно походило на старика, что, прищурясь, глядел на восход.