— Прости, — сказал Фродо, — Но мне страшно; и Голлума, по-моему, жалеть глупо. — Не видел ты его, — заметил Гэндальф. — Не видел и не хочу, — отрезал Фродо. — Не понимаю я тебя. Ты что, хочешь сказать, что вы с эльфами оставили ему жизнь — после всех его жутких дел? Да он же хуже любого орка — и такой же враг. Он заслужил смерть. — Заслужить-то заслужил, спору нет. А сколько еще живущих заслужило ее! А посчитай-ка тех, кому надо бы жить да жить — но они мертвы. Их ты можешь воскресить — чтобы уж всем было по заслугам? А нет — так не торопись никого обрекать на смерть. Ибо даже мудрейшим не дано провидеть все. Я почти не надеюсь, что Голлум может излечиться — но кто знает? Судьба его переплелась с судьбой Кольца. Чует мое сердце, что он еще, к добру или к худу, зачем-то понадобится; и когда придет время, жалость Бильбо может стать залогом жизни многих — и твоей тоже. Да, мы пощадили его — он старый и жалкий, таких не казнят. Лесные эльфы держат его в тюрьме, но обходятся с ним со всей мягкостью, какая только может найтись в их мудрых сердцах. — Все равно, — сказал Фродо, — Даже если Бильбо не убил Г оллума, лучше бы это Кольцо никогда не попадалось ему. Пусть бы он его не находил и мне не оставлял! Почему ты позволил мне его взять? Почему не заставил выбросить или уничтожить? — Заставить тебя? Заставить?.. — переспросил маг. — Ты что, совсем меня не слушал? Думай всё-таки, прежде чем говорить. Выбрасывать его нельзя. Такие Кольца имеют привычку находиться. В лиходейских руках оно может сотворить великое зло. Что хуже всего — оно может попасть в руки Врага. И попадет: ибо это Его Кольцо и он тянет его к себе могучим, тяжким усилием. Конечно, милый мой Фродо, оно опасно для тебя; и это очень меня беспокоит. Но на карту поставлено столько, что мне пришлось рискнуть — хотя даже когда я бывал далеко, Край ни на день не оставался без присмотра. Ты ни разу не надевал его — думаю, Кольцо нескоро склонит тебя ко злу. И вспомни: когда девять лет назад я виделся с тобой, я сам ничего не знал наверное. — Но почему же не уничтожить его — ты сам сказал, что это давно надо было сделать? — Снова чуть не закричал Фродо. — Предупредил бы меня или написал — я бы давно с ним разделался. — Да? И как бы ты это сделал? Ты уже пробовал? — Нет. Но его, наверное, можно расплавить или сплющить… — А ты попробуй! — сказал Гэндальф. — Возьми да попробуй! Фродо снова вытащил Кольцо из кармана и оглядел его. Оно было ровным и гладким, золото горело чисто и ярко, и Фродо подумал, как глубок и прекрасен его цвет, как совершенна окружность. Восхитительная, драгоценная вещь… Он вынул его, собираясь забросить в самую глубь камина. Но теперь чувствовал, что не может сделать этого — не может без борьбы. Колеблясь, он взвешивал Кольцо в руке и вспоминал все, что рассказал ему Гэндальф; потом, сделав огромное усилие, размахнулся… и обнаружил, что поспешно запихивает Кольцо обратно в карман. Гэндальф мрачно рассмеялся. — Вот видишь!.. Уже и ты, Фродо, страшишься причинить ему вред — не то что уничтожить. И не мог я «заставить» тебя — только силой, а это сломило бы твой дух. Ну а Кольца этого не уничтожить даже силой. Бей его хоть самым тяжелым молотом — на нем и царапины не останется. Ни твоим, ни моим рукам не сокрушить его. В огне твоего камина и простое-то золото не расплавится. Кольцо же в нем только посвежело. И нет в Крае кузни, где смогли бы сплющить его. Это не под силу даже горнам и наковальням гномов. Говорили, Кольца Власти плавятся в драконовом огне, но где сейчас найдешь дракона, чей огонь был бы достаточно жарок? Да и не было никогда драконов, которые могли бы истребить Кольцо Всевластья, ибо его отковал сам Саурон. Есть лишь один путь: отыскать среди расселин Ородруина, Огненной Горы, Пасть Рока и бросить туда Кольцо — если ты действительно хочешь его уничтожить. — Я действительно этого хочу! — воскликнул Фродо. — Или, во всяком случае, хочу, чтоб оно было уничтожено. Опасные походы не для меня. Зачем оно пришло ко мне? Почему избран именно я? — На такие вопросы не отвечают, — сурово проговорил Гэндальф. — В одном можешь быть уверен — избран ты не за доблесть: ни силы в тебе, ни мудрости. Но избран ты, а значит, придется тебе стать и сильным, и мудрым. — Откуда же мне?! Ты мудр и силен; возьми у меня Кольцо, оно — тебе! — Нет! — вскричал Гэндальф, вскакивая. — Нет, мне Кольца не предлагай! — Глаза его вспыхнули, лицо озарилось изнутри темным огнем. — Не искушай меня! Ужасен Черный Властелин — а ведь я могу стать еще ужаснее. Кольцо знает путь к моему сердцу, знает, как гложет меня жалость ко всем несчастным и угнетенным, а с ним — о, как надежно защитил бы я их: чтобы превратить потом в своих рабов! Не искушай меня! Я не рискну взять его, пусть даже на хранение. Очень уж велик для меня соблазн воспользоваться им. Слишком оно мне нужно. Передо мной — тьма. Он отошел к окну, раздернул занавески и раскрыл ставни. Солнечный свет залил комнату. По тропинке, посвистывая, шел Сэм. — Решай же, — сказал маг, возвращаясь к Фродо. — И знай: я помогу тебе. — Он положил руку на плечо хоббита. — Помогу нести эту ношу — пока она твоя. Надо что-то делать — и быстро. Ибо Враг уже действует. Нависла тишина. Гэндальф опять уселся в кресло и задумчиво попыхивал трубкой. Глаза его казались закрытыми, но из-под век он внимательно наблюдал за Фродо. Фродо не отрываясь глядел в камин, на огненные сполохи, пока они не заслонили всего — и казалось ему, что он заглянул в глубокие колодцы огня. Он думал о легендарной Пасти Рока и ужасах Огненной Горы. — О чем ты думаешь? — спросил наконец Гэндальф. — Решил что-нибудь? — Нет! — Отозвался Фродо, приходя в себя и с удивлением обнаружив, что тьмы вокруг нет, а через открытое окно виден залитый солнцем сад. — Или, быть может, да. Насколько я тебя понял, не знаю, но придется мне, видно, взять Кольцо и сохранить его, чем бы это мне ни грозило. — Грозить тебе может многое — и чем дальше, тем больше, — сказал Гэндальф. — Надеюсь, ты скоро найдешь хранителя получше. Но пока, кажется, я опасен — опасен для всего, что рядом со мной. Нельзя мне хранить Кольцо и оставаться здесь. Придется мне, значит, бросить Торбу, бросить Край, бросить всё — и уйти. — Он вздохнул. — Я очень хочу спасти Край, если смогу — хоть порой и ругал соседей за тупость и нелюбопытство, призывая на их головы землетрясение и драконов. Но нет уж, лучше не надо. Пока будет позади Край, мирный и уютный, мне будет спокойней скитаться: буду знать, что где-то есть опора, хоть я и не могу на нее опереться. Я, конечно, подумывал иногда об уходе, но представлял себе это иначе: вроде праздника, и приключения, как у Бильбо, а может, и получше — и все хорошо кончается. А тут — из страха в страх, и смерть по пятам. И идти я должен один, если уж хочу спасти Край. Но я ведь маленький, никому там не нужный, и… как бы это сказать? — не из них. А Враг такой сильный и страшный. Он не сказал Гэндальфу, но, когда он говорил, огромное желание последовать за Бильбо вспыхнуло в нем — он, пожалуй, так бы и бросился бежать — без шапки и наобум. — Милый мой Фродо! — Воскликнул Гэндальф. — Верно сказал я когда-то: изумительные существа хоббиты. Кажется, хватит и месяца, чтобы их изучить, а они и через сто лет тебя несказанно удивят. Не ожидал я услышать такой ответ — даже от тебя не ожидал. А Бильбо-то не ошибся с наследником, хоть и не знал тогда, как это важно. Боюсь, ты прав. Кольцу больше нельзя оставаться в Крае. Ты должен уйти — и ради себя самого, и ради других. Уйти и сменить имя: быть в наше время Торбинсом — дело опасное. Сейчас я что-нибудь придумаю… Назовись-ка ты, пожалуй, Подгорниксом. Но ты не должен идти один. Возьми с собой того, кому доверяешь и кто по доброй воле пожелает идти с тобой — того, с кем не побоишься выйти навстречу неведомым опасностям. Да будь осторожен, выбирая товарища! И думай, что говоришь — даже ближайшим друзьям! У Врага всюду шпионы и всюду уши. Внезапно он остановился и прислушался. Фродо понял, что стало очень тихо — и внутри, и снаружи. Гэндальф подкрался к подоконнику, быстро прыгнул вперед, протянул длинную руку наружу и вниз… и в окне показалась кудрявая голова Сэма Гискри, вытянутая за ухо. — Так, так, клянусь бородой! — сказал Гэндальф. — Сэм Гискри, собственной персоной. И что ж ты здесь делал? — Ничего, господин Гэндальф, сударь! — пролепетал Сэм. — Право слово, ничего! Газон вот подстригал под окнами, с вашего позволения, сударь… — в доказательство он поднял ножницы и пощелкал ими в воздухе. — Что-то я давно не слышу твоих ножниц, — мрачно сказал Гэндальф. — Шпионил? — Пионы, сударь? Да что вы, у нас их отродясь не водилось… — Не валяй дурака! Что ты слышал и почему слушал? — глаза Гэндальфа сверкнули, а брови грозно сдвинулись. — Господин Фродо, сударь! — завопил Сэм. — Скажите ему хоть вы-то! Не давайте ему меня превращать!.. Меня ж мой старик тогда на порог не пустит! У меня ведь на уме ничего плохого, чем хотите клянусь, сударь!.. — Не станет он тебя превращать, — Фродо едва удерживался от смеха, хоть и был встревожен и озадачен. — Он, как и я, знает, что ничего лиходейского ты не замышлял. Ты бояться не бойся, а спрошено — отвечай! — Да чего уж там, сударь, — Сэм чуть ободрился. — Я много чего слышал, хоть и мало понял: про врага, и кольца, и господина Бильбо, и про драконов, и про огненную гору, ну и про эльфов, конечно, сударь. Слушал я, потому что ничего поделать с собой не мог — очень я такие истории люблю, простите уж вы меня. И я знаю, в них всё правда, что бы там Тод ни говорил. Эльфы, сударь! Мне б на них хоть одним глазком взглянуть! Вы вот идете — ну и показали бы мне эльфов, а?.. Гэндальф вдруг засмеялся. — Лезь сюда! — велел он и, протянув обе руки, поднял Сэма вместе с ножницами и граблями, втянул его в окно и поставил на пол. — Эльфов тебе показать? — повторил маг и улыбка скользнула по его лицу. — Так ты, значит, слышал, что господин Фродо уходит? — Ясное дело, слышал, сударь. Тут я и поперхнулся; а это уж вы услышали. Очень уж я расстроился… — Ничего не поделаешь, Сэм, — грустно сказал Фродо. Он вдруг понял, что уход из Края обернется более горькими потерями, чем простое прощание с привычным уютом Торбы. — Я должен идти. Но… тут он сурово взглянул на Сэма. — Если ты в самом деле меня любишь — ты будешь нем, как рыба. Понял? Если же нет, если ты скажешь хоть кому-нибудь хоть словечко о том, что здесь слышал — Гэндальф превратит тебя в жабу, а сад наполнит ужами. Сэм, дрожа, упал на колени. — Поднимись, Сэм! — проговорил Гэндальф. — Я придумал тебе наказание получше. Ничего ты никому не скажешь, да и подслушивать отучишься. Ты пойдешь с Фродо! — Я, сударь? — вскричал Сэм, подпрыгивая, как собака, которую позвали гулять. — Пойду с господином Фродо и увижу эльфов и все такое?! Ура!.. — и вдруг расплакался. Глава 3 И трое — отряд — Ты должен уйти тихо — и скоро, — сказал Гэндальф. Прошло уже две или три недели — а Фродо и не думал собираться в путь. — Знаю. Только это трудно, — возразил он. — Уйди я, как Бильбо — весь Край тут же знать будет. — Нет уж, ты как Бильбо не уходи! — нахмурился Гэндальф. — Я сказал «скоро» — не «вдруг». Если можешь придумать, как выскользнуть из Края, чтобы никто не узнал — стоит немного задержаться. Однако не мешкай. — А что, если осенью, сразу после Дня Рожденья? — предложил Фродо. — К тому времени я все устрою. Правду сказать, теперь, когда до этого дошло, ему очень не хотелось уходить. Торба давно не казалась ему такой уютной, и он наслаждался последним своим летом в Крае. Когда подошла осень, он понял, что по крайней мере часть его души готова в дорогу — как и всегда в это время. Он и на самом деле собирался уйти в свой пятидесятилетний юбилей. Ему казалось самым достойным последовать за Бильбо в этот день (тому исполнялось сто двадцать восемь). Мысль последовать за Бильбо одна только и облегчала думы об уходе. Фродо старался не думать ни о Кольце, ни куда оно может его в конце концов завести. Но всех этих дум он Гэндальфу не открывал. А о чем маг догадывался — сказать было трудно. Он взглянул на Фродо и улыбнулся. — Хорошо, — сказал он. — Но не позже. Мне что-то тревожно. Да постарайся, чтоб никто не проведал, куда ты идешь! Смотри, как бы Сэм не проговорился — не то он у меня и правда запрыгает жабой. — Что до того, куда я иду — проговориться ему об этом будет трудновато: я и сам еще этого не знаю. — Вздор! Я говорю не о том, что нельзя оставлять адреса. Но Край ты покидаешь — именно этого-то никто и не должен знать, пока ты не будешь далеко. И куда-нибудь ведь ты да пойдешь — на Запад, Восток, Юг или Север — и направление это тоже должно остаться тайной. — Меня так занимали думы о расставании с Торбой и о прощании, что я не думал о направлении, — признался Фродо. — Потому что куда мне идти? И к какой цели? Бильбо отправился за сокровищами — и вернулся обратно; мне же, вижу я, выпало потерять сокровище — и сгинуть. — Видишь ты недалёко, — заметил Гэндальф. — Правда, сейчас и я не дальше. Быть может, тебе суждено дойти до Пасти Рока; быть может, это сделают другие, — не знаю. Во всяком случае, к такому походу ты пока не готов. — Что правда то правда, — согласился Фродо. — Но идти мне надо — так какой путь выбрать? — Встречь опасности, — отвечал маг. — По самому ее краю, твердо и осторожно. И, если примешь мой совет — ступай в Светлояр. Этот путь не так опасен, хоть на Тракте сейчас неспокойно, а к концу года может стать и вовсе худо. — В Светлояр! — повторил Фродо. — Что ж, отлично, пойду на восток. И Сэм эльфов повидает: вот радость-то ему! — говорил он беспечно; но в сердце его внезапно вспыхнуло желание увидеть замок Эльронда Эльфида, вдохнуть воздух той долины, где по-прежнему, в покое и мире, жил Дивный Народ. ***