Брегалад с сияющими глазами шагал в шеренге вместе с Древобрадом. Старый энт забрал у него хоббитов и посадил их снова к себе на плечи, и они, с бьющимися сердцами, гордо ехали во главе поющего отряда. Хотя они и ожидали, что что — то случится — перемена, происшедшая с энтами, поразила их. Она казалась столь же внезапной, как прорвавшее плотину половодье. — Энты приняли решение очень быстро, правда? — решился заговорить Пин, когда пение на какое-то время смолкло. — Быстро? — переспросил Древобрад. — Хуум! Да, конечно. Быстрее, чем я думал. Много веков не видел я подобного подъема. Энты не любят восстаний; мы поднимаемся лишь тогда, когда нашим деревьям и нам самим угрожает смертельная опасность. Такого не бывало в Лесу со времен войны между Сауроном и Рыцарями из Заморья; это всё работа орков, беспутных рубителей — рарум, — разжигающих костры безо всякой причины, что весьма разгневало нас; да еще измена соседа, от которого мы ждали помощи. Нет в эльфийском, энтийском или любом другом языке проклятия, достаточного для такого предателя! Долой Сарумана! — Вы и правда можете выломать врата Исенгарда? — спросил Мерри. — Да, хо, хм, знаешь ли, можем! Вы и не знаете, насколько мы сильны. Слышал ты когда-нибудь о троллях? Они весьма могучи. Но тролли — всего лишь подделка, созданная Врагом во дни Великой Тьмы в подражание энтам, как орки — эльфам. Мы сильнее троллей. Мы сотворены из кости земной. Мы расщепляем камни, подобно корням деревьев — только быстрее, куда быстрее, раз уж мы поднялись. Если нас не порубят, не сожгут и не заколдуют, мы искрошим стены Исенгарда в пыль! — Но Саруман-то будет пытаться остановить вас! — Хм, ах, да, это так. Я не забыл об этом. И я долго над этим думал. Но понимаете ли, эти энты все моложе меня на много древесных жизней. Сейчас они восстали, и мысли их об одном — разрушить Исенгард. Но вскоре они задумаются и ко времени вечернего питья поостынут. Какая жажда предстоит нам!.. Так пусть же идут и поют, пока могут! Долгий путь лежит перед нами, и время размышлений впереди. Кое-что уже началось. Древобрад шел и пел вместе со всеми. Но через некоторое время голос его упал до журчания, и он снова умолк. Пин заметил, что лоб его пересекли морщины, он нахмурился. Наконец он поднял глаза, и Пин поймал печальный взгляд — печальный, но спокойный и светлый. Словно зеленое пламя просвечивало сквозь темную глубь его дум. — Конечно, это весьма вероятно, друзья мои, — медленно проговорил он. — Вполне вероятно, что мы идем навстречу своей гибели, и это — Последний Поход энтов. Но даже если б мы остались на месте и ни во что не вмешивались, рок всё равно рано или поздно настиг бы нас. Эта мысль долго зрела в наших сердцах — вот почему мы поднялись. Это решение принято не второпях. И возможно, о Последнем Походе энтов когда-нибудь сложат песню. О да, — он вздохнул. — Прежде чем погибнуть, мы спасем других. Однако как бы я хотел, чтобы сбылось предсказание об энтийках! Как приятно было бы вновь увидеть Фимбрефиль! Но, друзья мои, песни подобны деревьям: они приносят плоды в назначенный срок, и порой эти плоды увядают безвременно. *** Энты шагали очень быстро. Они спустились в длинную расщелину, которая вела к югу; теперь они поднимались — всё вверх и вверх, на высокий западный хребет. Леса кончились, и они шли через разбросанные березовые рощи, потом начались голые склоны, где росли только несколько изможденных сосен. Солнце скрылось за темной спиной горы. Опустилась серая мгла. Пин оглянулся. Энтов стало как будто больше — или что-то произошло? Ему показалось, что на мглистых голых склонах возникли группы деревьев. Но они двигались! Возможно ли, чтоб проснулись деревья Фангорна, чтобы лес восстал и шел воевать? Пин протер глаза, решив, что дрема и мгла застилают их; однако огромные тени неуклонно двигались вперед. Доносился шум — словно шорох множества ветвей. Энты приближались к гребню холма, и песня смолкла. Опустилась ночь, и ничто не нарушало тишину, кроме чуть слышного шуршанья земли под ногами энтов и шелеста, тени шепота трепещущей под ветром листвы. Наконец они поднялись на вершину и взглянули вниз, в темную пропасть: глубокая расселина лежала перед ними — Нан-Курунир, Колдовская Долина, Логово Сарумана. — Ночь опустилась на Исенгард, — проговорил Древобрад. Глава 5 Белый Всадник — Я продрог до костей, — проворчал Гимли, хлопая руками и топая ногами. День наконец пришел. На рассвете друзья позавтракали чем могли; теперь, в разгорающемся свете, они собирались снова осмотреть землю в поисках хоббичьих следов. — Не забудьте о старике! — напомнил Гимли. — Я буду просто счастлив, если удастся найти хотя бы один его след. — Отчего это тебя осчастливит? — осведомился Леголас. — Оттого, что старик, оставляющий следы, может быть лишь тем, кем кажется, — отвечал гном. — Возможно, — кивнул эльф, — но его сапоги могли и не оставить следов — трава здесь густая и влажная. — Следопыта это в тупик не поставит! — возразил Гимли. — Арагорну достанет и примятой травинки. Но я не думаю, чтоб он что-нибудь нашел. Ночью мы видели зловещий Саруманов призрак, и я уверен в этом даже при свете дня. Может быть, он и сейчас следит за нами из чащи Фангорна. — Вполне вероятно, — сказал Арагорн. — Но уверенности у меня нет. Я всё думаю о конях. Ты, Гимли, сказал ночью, что их спугнули. Сдается мне, это не так. Слышал ты их, Леголас? Как по-твоему, были они испуганы? — Нет, — ответил Леголас. — Я их ясно слышал. И если бы не тьма и наш испуг, я сказал бы, что они одичали от какой — то внезапной радости. — Так я и думал, — проговорил Арагорн. — Но пока они не вернутся, этой загадки мне не решить. Идем. Свет становится всё ярче. Сначала осмотримся, а размышлять и строить догадки будем после. Начинать надо прямо отсюда, с места нашей стоянки, и внимательно оглядеть каждый клочок здесь, на склоне у леса. Что бы мы ни думали о ночном госте, цель наша — отыскать хоббитов. Если им как-то удалось уцелеть, они должны были спрятаться меж деревьев — иначе бы их увидели. Если ничего не найдем здесь и на опушке, придется в последний раз разворошить угли. Но на это надежды мало — всадники Роханда хорошо потрудились. Некоторое время товарищи ползали по земле, осматривая и ощупывая каждую ее пядь. Дерево печально высилось над ними, его сухие листья поникли и громко шуршали под холодным восточным ветром. Арагорн медленно пошел прочь. Подойдя к углям сигнального костра на берегу, он двинулся назад, к бугру, идя по следу битвы. Внезапно он наклонился, почти касаясь лицом травы. Потом подозвал остальных. — Наконец есть новости! — Арагорн улыбался с облегчением. Он подал друзьям сломанный лист — широкий и бледный, некогда золотистый, а теперь увядший и потемневший. — Это лист лориэнского маллорна, и к нему прилипли крошки. А вот еще крошки, в траве. Смотрите! Здесь валяются перерезанные веревки. — А вот и нож, что перерезал их! — добавил Гимли. Он наклонился и поднял из травы короткий зазубренный клинок. Отломанная рукоять лежала рядом. — Орочий, — заметил гном, осторожно держа кинжал и с отвращением разглядывая резьбу на рукояти — уродливую голову с раскосыми глазами и ощеренным ртом. — Эта загадка посложнее прочих! — воскликнул Леголас. — Связанный пленник спасается и от орков, и от всадников! Потом останавливается на открытом месте и перерезает веревки орочьим кинжалом. Но как и почему? Если ноги его были спутаны — как он мог идти? Если спутаны руки — то как он сумел воспользоваться ножом? А если и руки, и ноги свободны — зачем он разрезал веревку? А потом он уселся и спокойно поел — узнаю хоббита!.. А после, надо думать, он превратил руки в крылья и с веселой песенкой улетел в лес. Найти его легко — всего лишь отрастить нам всем крылья. — Без чародейства здесь не обошлось! — заявил Гимли. — И не замешан ли тут старик? Что скажешь ты, Арагорн, о толковании Леголаса? Или твое лучше? — Может, и лучше, — с улыбкой отвечал Арагорн. — Здесь, рядом, есть еще следы. Вы их не заметили. Я согласен, что пленником был хоббит и что его руки или ноги должны были быть свободны еще до того, как он здесь появился. Думаю, что — руки, это облегчает задачу, к тому же по следам я понял, что он был принесен сюда орком. Вокруг много глубоких лошадиных следов — это значит, что отсюда увезли что-то тяжелое. Орка убили всадники и потом сожгли тело. Хоббита они не заметили — стояла ночь, и на нем был эльфийский плащ. Он был измучен и голоден, и не надо удивляться, что, разрезав веревки кинжалом погибшего врага, он сначала поел, а потом уж уполз прочь. И хорошо, что, хотя он убежал тогда без вещей, в кармане у него оказался сверток с лембасом — весьма похоже на хоббита. Я говорю «он», хотя предполагаю и надеюсь, что здесь были оба — Пин и Мерри. Однако доказательств у меня нет. — Как удалось одному из них освободить руки? — спросил Гимли. — Не знаю, — проговорил Арагорн. — Не знаю также, почему этот орк принес их сюда. Конечно уж, не для того, чтоб помочь им спастись. Более того — теперь я понимаю, почему, когда пал Боромир, орки удовлетворились похищением Мерри и Пина. Нас они не тронули, на лагерь не напали; вместо этого со всех сил помчались в Исенгард. Считали ли они, что захватили Хранителя Кольца и его верного спутника? Вряд ли. Даже если б орки и знали всё, их господа не стали бы посвящать орков в свои дела, не сказали бы им о Кольце — орки не те слуги, каким можно доверять. Но я догадываюсь, что оркам велено было похитить хоббитов — и доставить живыми. Какой-то орк попытался ускользнуть перед битвой с вожделенной добычей. Должно быть, предательство — от этих тварей всего можно ожидать; какой-нибудь сильный наглый орк хотел ускользнуть с добычей, чтоб потом извлечь из этого выгоду. Так я полагаю. Об остальном можно лишь догадываться. Но в одном мы можем быть уверены — по крайней мере один из наших друзей жив и здоров. Наша задача — прежде, чем вернуться в Роханд, отыскать его и помочь. Не надо бояться Фангорна, если уж нужда завела нашего друга в это мрачное место. — Не знаю, что пугает меня больше — Фангорн или мысль о пешем пути через весь Роханд, — проворчал Гимли. — Тогда войдем в лес, — сказал Арагорн. *** Вскоре Арагорн нашел свежие следы. На берегу Энтицы он заметил отпечатки хоббичьих ног, однако слишком слабые. Потом отпечатки обнаружились у ствола высокого дерева на опушке. Земля там была сухая и пыльная, и Арагорн ничего не мог сказать. — По крайней мере один хоббит стоял здесь какое-то время и смотрел вниз, — проговорил Следопыт. — Потом он повернулся и пошел в лес. — Значит, мы тоже должны туда идти, — вздохнул Гимли. — По правде говоря, этот Фангорн мне не по душе. Да и нас предостерегали против него. Уж лучше бы нам охотиться в другом месте! — Что бы ни говорили предания, а я не верю в лиходейство этого леса, — заметил Леголас. Он стоял под пологом леса, подавшись вперед, будто вслушиваясь во что-то, вглядываясь широко раскрытыми глазами в лесные тени. — Лиха в нем нет. Или оно очень далеко. Я слышу слабое эхо затемненных мест — там, где души деревьев черны. А рядом с нами зла нет, но есть гнев и настороженность. — Ему не за что гневаться на меня, — пожал плечами Гимли. — Я не причинил ему зла. — Это-то верно, — отвечал Леголас. — И однако он пострадал. Что-то случилось в нем — или должно случиться. Неужели ты не чувствуешь напряжения? У меня перехватило дыхание. — Я чувствую удушье, — проворчал гном. — Этот лес светлее Лихолесья, но уж очень старый и запущенный. — Он стар, очень стар, — сказал эльф. — Так стар, что я почувствовал себя помолодевшим. Он стар и полон воспоминаний. Я был бы счастлив здесь, если бы пришел сюда во дни мира. — Охотно верю, — фыркнул Гимли. — Ты лесной эльф, а эльфы — странный народ. Однако ты успокоил меня. Куда пойдешь ты, пойду и я. Но держи свой лук наготове, а я покрепче сожму топор. Не для деревьев, нет, — добавил он поспешно, оглянувшись на дерево, под которым стоял. — Я не хочу оказаться безоружным при встрече с тем стариком. *** И трое Охотников вступили в Фангорн. Леголас и Гимли оставили поиск следов Арагорну, но ему мало что удавалось заметить. Земля была сухая и покрыта толстым слоем опавшей листвы; однако, предполагая, что беглецы будут держаться у воды, он часто возвращался к реке. Так он набрел на место, где Мерри и Пин отдыхали. Там были ясные следы двоих хоббитов, одни немного меньше других. — Это добрый знак, — сказал Арагорн. — Хотя отпечатки двухдневной давности. И кажется, в этом месте хоббиты ушли от берега. — Что же нам делать? — спросил Гимли. — Не гнаться же за ними через весь Фангорн? Еды у нас мало. Если мы не отыщем их в ближайшее время, всей нашей помощи и будет, что доказывать свою дружбу, севши рядышком и вместе помирая с голоду. — Так мы и поступим, если ничего больше не останется, — спокойно молвил Арагорн. — Идем! Наконец они подошли к крутому обрыву холма Древобрада и взглянули на скалистую стену с грубыми ступенями, ведущими на высокий уступ. Блики солнца прорывались сквозь бегущие тучи и лес казался теперь менее серым и мрачным. — Давайте поднимемся и оглядимся, — предложил Леголас. — Я всё еще задыхаюсь. Мне нужен хоть глоток свежего воздуха. Товарищи поднялись наверх. Арагорн шел последним — он внимательно осматривал ступени и выступы. — Я почти уверен, что хоббиты поднимались сюда, — сказал он. — Но здесь есть и другие отпечатки, странные и непонятные. Увидим ли мы с этого уступа что-нибудь, наводящее на след наших друзей? Он стоял и оглядывался, но так и не нашел ничего, что могло бы указать им путь. Уступ был обращен к юго-востоку, но вид открывался лишь на восток. Они видели кроны деревьев, рядами спускающихся к равнине, с которой они пришли. — Мы сделали большой крюк, — заметил Леголас. — Мы могли бы прийти сюда все вместе, если бы на второй или третий день ушли от Великой Реки и направились на запад. Не многим дано предвидеть куда приведет их дорога, пока они не пройдут ее до конца. — Но мы не собирались заходить в Фангорн, — возразил Гимли. — Однако мы здесь — и попались в ловушку. Смотри! — Куда? — завертел головой гном.