— Мы могли опоздать, — Арагорн глядел на ворота. Их огромные петли и железные засовы были вырваны и погнуты, многие бревна дали трещины. — Однако мы не можем оставаться под стенами и защищать их, — сказал Йомер. — Смотри! — он указал на плотину. Огромная толпа орков и дикарей снова собралась по ту сторону реки. Засвистели стрелы и запрыгали по камням вокруг воинов. — Идем! Надо вернуться и посмотреть, что мы сможем сделать, чтобы укрепить ворота изнутри. Идем же! Они повернулись и побежали. В этот момент около дюжины орков неподвижно лежавших на склоне, вскочили и с молчаливой быстротой устремились вперед. Двое упали под ноги Йомеру, схватили его и в мгновение ока уселись вверху. Но невысокая темная фигура, которой никто не заметил, выпрыгнула из тени и издала хриплый клич: — Барук-Казад! Казад-аи-мену! С размаха опустился топор. Головы двух орков покатились по склону. Остальные враги отступили. Йомер с трудом поднялся, как раз когда Арагорн примчался ему на помощь. *** Калитка была вновь закрыта, железная дверь заперта и заложена изнутри камнями. Когда внутри стало безопасно, Йомер обернулся: — Благодарю тебя, Гимли, сын Глоина! — сказал он. — Я не знал, что ты был с нами в сече. Но часто незваный гость оказывается лучшим гостем. Как ты там оказался? — Я последовал за вами, чтобы разогнать сон, — небрежно ответил Гимли. — Но взглянул на горцев, и они показались мне слишком высокими — вот я и присел на камень, чтобы полюбоваться, как вы фехтуете. — Мне никогда не расплатиться с тобой. — Таких случаев представится немало, пока не кончится ночь, — рассмеялся гном. — Но я доволен. С тех пор, как я покинул Морию, я не рубил ничего, кроме дерева. *** — Два! — сказал Гимли, похлопывая по топору. Он возвратился на свое место на стене. — Два? — переспросил Леголас. — Я сделал больше, хотя теперь должен искать потраченные стрелы: мои все вышли. Всё же у меня на счету по меньшей мере двадцать. Но это лишь горстка листьев в лесу. *** Небо быстро очищалось, и заходящая луна светила ярко. Но свет не принес надежд всадникам Марки. Вражеское воинство прибывало быстрее, чем таяло, и всё новые толпы вливались в проход из долины. Сеча на Скале дала лишь передышку. Под Заградной Стеной ревело, ярилось исенгардское море. Орки и дикари кишели у ее подножия. Веревки с кошками перелетали через стену быстрей, чем воины успевали рубить их или скидывать вниз. Сотни длинных лестниц поднялись вверх. Многие были сброшены, но еще больше стало на их место, и орки возникли на них, как обезьяны в темных лесах юга. Перед стеной, как галька в буре, были навалены мертвые и порубленные, всё выше поднимались жуткие курганы, а враги прибывали по-прежнему. Усталость воинов Роханда возрастала. Все их стрелы были расстреляны, мечи — иззубрены, щиты — расколоты. Трижды Арагорн и Йомер поднимали их, и трижды вспыхивал Андуриль в отчаянной атаке, отбрасывая врагов от стены. А потом позади, в Бездне, поднялся крик. Орки, как крысы, проползли сквозь трубу, в которой бежала река. Они затаились в тени откосов до тех пор, пока атака наверху не стала жаркой и почти все защитники не бросились на вершину стены. Тогда они выскочили. Часть их проникла вглубь Бездны и рубилась со стражами коней. Гимли спрыгнул вниз с яростным криком, отдавшимся со склонов: — Назад! Назад! Дела ему теперь было достаточно. — Назад! — кричал он. — Орки за стеной! Сюда, Леголас! Дела здесь хватит нам обоим. Казад-аи-мену! Гэмлинг Старый взглянул вниз из Хорнбурга, заслышав раскатившийся над шумом битвы громкий голос гнома. — Орки в Бездне! — вскричал он. — Хельм! Хельм! Вперед, Хельминги! — и он сбежал по лестнице со скалы; много воинов Вэйсана последовало за ним. Их натиск был яростен и неожидан, и орки отступили. Вскоре их оттеснили в расщелины и перебили, или загнали в глубину Бездны, где они пали от рук стражей тайных пещер. — Двадцать один! — воскликнул Гимли. Он обеими руками занес топор и уложил себе под ноги последнего орка. — Счет мой опять выше, чем у мастера Леголаса! — Надо заткнуть эту крысиную нору, — сказал Гэмлинг. — Говорят, гномы ловкий народ по части камня. Помогите нам, господин! — Мы не дробим камня ни боевыми топорами, ни пальцами, — ворчливо ответил Гимли. — Но я сделаю, что смогу. Они набрали мелких камней и обломков, которые валялись вокруг, и под руководством Гимли заложили внутренний конец трубы, оставив маленький сток. Тогда ущельная река, набухшая от дождя, вспенилась и заволновалась в перекрытом русле, и медленно растеклась меж откосов холодным озерком. — Суше будет наверху, — хмыкнул Гимли. — Ну, Гэмлинг, посмотрим, что творится на стене! Он поднялся и нашел Леголаса рядом с Арагорном и Йомером. Эльф точил свой длинный кинжал. В штурме наступил перерыв с тех пор, как захлебнулась попытка прорваться через трубу. — Двадцать один! — заявил Гимли. — Хорошо, — кивнул Леголас. — Но мой счет теперь — две дюжины. Здесь пришлось поработать кинжалом. *** Йомер и Арагорн устало оперлись на мечи. Слева на скале снова поднялся шум. Но Гудящий Форпост стойко держался, подобный острову в море. Ворота его лежали в развалинах, однако за баррикаду из балок и камней не проник пока ни один из врагов. Арагорн взглянул на бледные звезды, на луну, теперь склонившуюся к ограждающим долину холмам. — Эта ночь равна годам, — сказал он. — Сколько еще будет мешкать день? — Рассвет скоро, — Гэмлинг подошел и встал рядом. — Да только боюсь, не поможет он нам. — Однако заря всегда дарит людям надежду, — сказал Арагорн. — Но эти создания Исенгарда, эти полуорки и люди-гоблины, порожденные колдовским искусством Сарумана, — их солнце не испугает, — сказал Гэмлинг. — А уж дикарей — и подавно. Вы что, не слышите их голосов? — Я слышу, — ответил Йомер. — Однако мне они говорят не больше, чем щебет птиц или рычание диких зверей. — Многие кричат на языке Поравнинья, — сказал Гэмлинг. — Я знаю его. Это древнее наречие, и когда-то на нем говорили во многих западных долинах Марки. Слушайте! Они ненавидят нас и рады, потому что гибель наша кажется им неизбежной. «Князь, князь! — вопят они. — Мы захватим их князя! Смерть лошадникам! Смерть пеговолосым! Смерть грабителям севера!» Так они называют нас. И за полтыщи лет они не забыли обиды на то, что властители Гондора отдали Марку Эорлу Юному и заключили с ним Союз. Это ненавистный Саруман не давал угаснуть огню. Ярость их не знает жалости. Они не отступят ни в сумерках, ни на рассвете, пока не захватят Теодэна — или не полягут все под этими стенами. — И всё же заря принесет мне надежду, — сказал Арагорн. — Не сказано разве, что врагу не взять Хорнбург, покуда воины защищают его? — Так поют наши барды, — пожал плечами Йомер. — Так будем же защищать его — и надеяться! — сказал Арагорн. *** Пока они разговаривали, донесся рев труб. Потом раздался грохот и взметнулись языки огня и дыма. Воды ущельной реки вырвались наружу, шипя и пенясь: запруды более не существовало, широкая брешь зияла в Стене. Темная орда вливалась в нее. — Черные чары Сарумана! — воскликнул Арагорн. — Орки опять проползли в трубу и зажгли под нашими ногами огонь Ортханка. Элендиль! Элендиль! — с этим криком он спрыгнул в пролом; но как раз когда он это сделал, сотня лестниц вновь встала к зубцам. Над стеной и под стеной начался последний штурм, подобный темной волне, накатывающей на песчаный холм. Оборона была сметена. Некоторые роандийцы отступали всё дальше в Бездну, сражаясь и погибая за каждый фут, шаг за шагом отступая к пещерам. Другие прорубали себе путь к Форпосту. Широкая лестница вела из Бездны на Скалу, к западным воротам Хорнбурга. У ее подножья стоял Арагорн. В руках его по-прежнему мерцал Андуриль, и ужас перед мечом сдерживал врагов, пока те, кто смог добраться до лестницы, поднимались к воротам. Позади, несколькими ступенями выше, припал на колено Леголас. Лук его был натянут, но у него осталась лишь одна стрела, и теперь он всматривался во тьму, готовый выстрелить в первого же орка, дерзнувшего вступить на лестницу. — Все, кто мог, укрылись внутри, Арагорн, — позвал он. — Отходи! Арагорн повернулся и взбежал по лестнице, но на бегу споткнулся от усталости. Враги тут же бросились вперед. Орки с радостным воем протягивали лапы, чтобы схватить его. Первый свалился со стрелой Леголаса в горле, но остальные перескочили через вожака. Тогда огромный валун, сброшенный с внешней стены, с грохотом рухнул на ступени, отбросив врагов назад, в Бездну. Арагорн достиг двери, и она быстро захлопнулась за ним. — Плохи дела, друзья мои, — обреченно сказал он, отирая пот со лба. — Плохи, — согласился Леголас, — но еще не безнадежны, пока ты с нами. Где Гимли? — Не знаю, — сказал Арагорн. — Когда я в последний раз видел его, он дрался на земле за Стеной, но враги разделили нас. — Злая весть, — нахмурился Леголас. — Он крепок и силен, — Арагорн положил руку на плечо эльфа. — Будем надеяться, он укрылся в пещерах. Там он будет в безопасности — в большей, кстати, чем мы. Такое убежище должно быть по душе гному. — Будем надеяться на это, — вздохнул Леголас. — Но я желал бы, чтобы он пришел сюда. Мне не терпится сообщить мастеру Гимли, что мой счет равен уже тридцати девяти. — Если он пробился в пещеры, он обгонит тебя, — рассмеялся Арагорн. — Никогда еще не видел я столь неистового топора.