— Пойду набрать стрел, — сказал Леголас. — Кончится же когда-нибудь эта ночь, а при свете я смогу целиться лучше. *** Арагорн прошел из внешнего двора в цитадель. Там, к своему ужасу, он узнал, что Йомер не вернулся в Хорнбург. — Нет, к Скале он не приходил, — сказал один из вэйсанцев. — Я видел, как он собирал людей и рубился в жерле Бездны. С ним были Гэмлинг и гном, а я не смог присоединиться к ним. Арагорн пересек внутренний двор и поднялся в высокую палату в башне. Там, темным силуэтом в проеме окна, стоял князь, глядя сверху на долину. — Какие новости, Арагорн? — спросил он. — Заградная Стена взята, сьер, защитники смяты; но многим удалось спастись на скале. — Йомер здесь? — Нет, сьер. Но много ваших людей отступило в Бездну; говорят, Йомер среди них. В расщелинах они могут отбросить врага и укрыться в пещерах. Не знаю, правда, будет ли у них тогда хоть какая-то надежда. — Большая, чем у нас. Хорошая еда. И свежий воздух; из пещер в расселины выходят отдушины. Никому не взять вход силой, если его охраняют стойкие воины. Они смогут продержаться долго. — Но орки принесли из Ортханка колдовское зло, — сказал Арагорн. — У них взрывной огонь; без него им бы Стену не взять. Если они и не войдут в пещеры, то завалят тех, кто внутри. Однако нам сейчас надо обратить все помыслы на собственную оборону. — Я измучился в этой тюрьме, — сказал Теодэн. — Если бы я мог повести своих воинов в атаку, несясь по степи впереди них, возможно, я вновь ощутил бы радость битвы — чтобы с нею уйти. А здесь я не нужен. — Здесь вы, по крайней мере, под защитой сильнейшей из крепостей Марки, — сказал Арагорн. — У нас больше надежд защитить вас в Хорнбурге, чем в Эдорасе, или даже в горном Урочище Духов. — Говорят, Хорнбург никто никогда не брал штурмом, — Теодэн отошел от окна. — Но теперь душа моя полна сомнений. Мир изменился; всё, что некогда было крепко, становится ненадежно. Может ли какая-нибудь крепость устоять против такой силы и такой безудержной ненависти? Знай я, что мощь Исенгарда так велика, я, быть может, не кинулся бы ей навстречу так опрометчиво, несмотря на всю хитрость Гэндальфа. Совет его кажется мне теперь не таким хорошим, каким казался при свете утра. — Не торопитесь судить о советах Гэндальфа, пока не всё кончено, сьер, — сказал Арагорн. — Конец не замедлит, — ответил князь. — Но я не стану ждать его здесь, пойманный в ловушку, как старый барсук. Среброгривый, и Хазуфель, и кони моей свиты во внутреннем дворе. Когда взойдет заря, я велю протрубить в Рог Хельма — и выйду в поле. Пойдешь ли ты со мной тогда, сын Арафорна? Возможно, мы прорубим дорогу, или найдем конец, достойный песни, — если хоть кто-нибудь уцелеет, чтобы спеть о нас. — Я пойду с тобой, — сказал Арагорн. Получив разрешение, он вернулся на стену и двинулся вокруг, ободряя воинов, помогая всюду, где штурм был жарок. Леголас шел с ним. Языки огня выметнулись снизу. Поднялись штурмовые лестницы, полетели веревки. Опять и опять достигали орки вершины внешней стены, и опять и опять защитники отбрасывали их. *** Наконец Арагорн остановился над главными воротами. Взглянув вперед, он увидел, что небо на востоке побледнело. Тогда он поднял пустую руку вперед ладонью в знак того, что хочет говорить. Орки глумились и выли. — Спускайся, спускайся! — кричали они. — Если хочешь говорить с нами — спустись к нам! Выдай нам своего князя! Мы — боевые Урук-Хаи! Мы сами придем в его нору, если он не выйдет к нам! Тащи его сюда! — Князь выходит или остается по собственной воле, — сказал Арагорн. — Тогда что ты здесь делаешь? — ответили снизу. — Чего тебе надо? Хочешь убедиться в мощи нашего воинства? Мы — боевые Урук-Хаи! — Я хочу увидеть рассвет. — Что изменит рассвет? — издевались они. — Мы — Урук-Хаи: нас не остановит ни ночь, ни день, ни тишь, ни буря. Мы пришли убивать — под солнцем или под луной. Что изменит рассвет? — Никто не знает, что принесет ему новый день, — ответил Арагорн. — Уходите, пока он не принес вам гибель. — Убирайся, не то мы подстрелим тебя! — завопили они. — Это не переговоры. Тебе нечего сказать! — Мне есть что сказать, — отвечал Арагорн. — Никогда еще враг не владел Хорнбургом. Уходите, иначе никто из вас не будет пощажен. Ни один не останется в живых, чтобы доставить эту весть на север. Вы не знаете, что грозит вам. Такая сила, такое королевское достоинство открылись в Арагорне, когда он стоял над развалинами ворот перед полчищами врагов, что многие горцы заколебались и оглянулись на долину, и некоторые с сомнением взглянули на небо. Но орки захохотали, и град дротиков и стрел просвистел над стеной, когда Арагорн спрыгнул вниз. Раздался грохот, взметнулся столб огня. Надвратная арка, на которой он стоял за миг до того, распалась и рухнула в дыму и пыли. Баррикада была разметена, как от удара молнии. Арагорн поспешил к башне князя. Но когда ворота пали и орки вокруг них взвыли, готовясь к атаке, ропот поднялся за их спинами, словно далекий ветер, и обратился в шум многих голосов, принесших на рассвете неожиданные вести. Орки на скале, заслышав крики ужаса, дрогнули и обернулись. И тогда, внезапно и жутко, с башни наверху протрубил Рог Хельма. Все, кто слышал этот звук, содрогнулись. Многие орки повалились лицом вниз и заткнули уши когтистыми лапами. Сзади, из Бездны, донеслось эхо, звук догонял звук, они смешивались и пересекались — словно на каждом обрыве и на каждом холме стоял могучий герольд. Но воины на стенах удивленно переглядывались и прислушивались: эхо не умирало. Всюду меж холмов гудели рога; ближе и громче перекликались они теперь, и яростной и вольной была их песня. — Хельм! Хельм! — пронеслось между всадников. — Хельм восстал и идет на войну; Хельм за князя Теодэна! И с этим криком появился князь. Конь его был белым, как снег, вызолочен был его щит, длинным было его копье. По правую руку от него ехал Арагорн, сын Арафорна, наследник Элендиля, позади двигались сьеры дома Эорла Юного. Свет залил небо. Ночь ушла. — Вперед, Эорлинги! С громким кличем бросились они в атаку. Ревущей волной устремились они вниз, через плотину, и пронеслись сквозь полчища Исенгарда, подобно ветру меж трав. За ними, из Бездны, донесся неумолимый суровый крик воинов, вышедших из пещер и кинувшихся на врага. Наружу вылились все воины, которые были оставлены на Скале. И всё время звучал над ними гуд боевых рогов, эхо отдавалось в холмах. Они скакали вперед — князь и его товарищи. Предводители и бойцы падали и отступали перед ними. Ни орк, ни человек не заступил им дороги. Спины врагов были открыты мечам и копьям всадников, лица обращены к долине. Они кричали и выли, ибо страх и огромное удивление объяли их с приходом дня. Так князь Теодэн выехал из Хельмовой Бездны и пробил себе путь к Заслону. Там отряд остановился. Свет ярко озарял его. Лучи солнца горели над восточными холмами и мерцали на копьях воинов. Но они в молчании сидели на конях, глядя вниз, в Предущелье. Земли изменились. Где прежде лежал зеленый дол, раскинувшись по склонам холмов, теперь поднимался лес. Огромные деревья, оголенные и молчаливые, стояли ряд за рядом, с искривленными стволами и седыми кронами; их изогнутые корни скрывала длинная шелковистая трава. Тьма была под ними. Заслон и полог неведомого леса разделяло всего около двух фарлонгов. Сейчас там собралось гордое воинство Сарумана, в ужасе перед князем и в еще большем ужасе перед деревьями. Орки вытекали из Врат Хельма, пока место вокруг заслона не очистилось; но внизу они сбились, как роящиеся пчелы. Тщетно карабкались они на склоны ущелья, пытаясь спастись. На востоке склоны были слишком круты и каменисты; слева и с запада к ним приближался рок. Там, на гребне, внезапно возник всадник в белых одеждах, сияя в лучах восходящего солнца. Над низкими холмами трубили рога. За ним, спеша вниз по склонам, шло около тысячи пеших воинов; обнаженные мечи были в их руках. Впереди шагал высокий сильный человек. Алым был его щит. Подойдя к краю долины, он поднес к губам большой черный рог и протрубил певучий призыв. — Эркенбранд! — зашумели всадники. — Эркенбранд! — Узрите Белого Всадника! — вскричал Арагорн. — Гэндальф вернулся! — Мифрандир, Мифрандир! — молвил Леголас. — Вот поистине чудо! Хотел бы я заглянуть в этот лес, пока не рассеялись чары. Полчища Исенгарда ревели, кидаясь туда и сюда, мечась между страхом и ужасом. Вновь из Крепости прозвучал Рог. Сквозь проход в Заслоне ринулся в атаку отряд князя. С холмов надвигался Эркенбранд, сьер Вэйсана. Подобно оленю, мчался Ночиветр. На нем скакал Белый Всадник, и ужас перед его приближением поразил врагов безумием. Дикари-горцы пали ниц перед ним. Орки кружились и пронзительно вопили, и бросали наземь мечи и копья. Они бежали, как черный дым, гонимый горным ветром. С воем скрылись они под ожидающей тенью деревьев; и никто не вышел из этой тени назад. Глава 8 Дорога на Исенгард Так встретились в свете утра на зеленом берегу ущельной реки князь Теодэн и Гэндальф — Белый Всадник. Были там и Арагорн сын Арафорна, и эльф Леголас, и Эркенбранд Вэйсанский, и сьеры Золотого Дворца. Вокруг них собрались роандийцы, всадники Марки: удивление превзошло радость победы, и глаза их были обращены на лес. Внезапно раздался громкий шум, и с вала спустились те, кто был оттеснен в Бездну. Среди них шли Гэмлинг Старый и Йомер, сын Йомунда, а рядом шагал гном Гимли. Он был без шлема, голову его охватывала полотняная повязка, вся в запекшейся крови, но голос был громок и силен. — Сорок два, мастер Леголас, — крикнул он. — Увы, топор мой зазубрился: у сорок второго на шее был железный воротник. А как у тебя? — Ты обогнал меня на одного, — ответил Леголас. — Но я не завидую — так рад видеть тебя снова, и на ногах! — Подойди, Йомер, сын сестры! — сказал Теодэн. — Лишь теперь, увидев тебя невредимым, я действительно радуюсь. — Привет тебе, Сеньор Марки! — воскликнул Йомер. — Темная ночь миновала, и день сияет вновь. Но он принес диковинные вести. — Он обернулся и в изумлении поглядел сперва на лес, потом на Гэндальфа. — Снова пришел ты неожиданно в час нужды, — сказал он. — Неожиданно?.. — переспросил Гэндальф. — Я сказал, что вернусь и встречу вас здесь. — Но ты не назвал часа, не предсказал, как ты придешь. Необычную помощь принес ты. Ты великий маг, Гэндальф Белый! — Может быть. Но если так, я еще ничем не доказал этого. Я дал добрый совет в опасности и воспользовался быстротой Ночиветра. Куда больше сделала ваша доблесть и крепкие ноги вэйсанских воинов, шедших сюда всю ночь. Тогда все уставились на Гэндальфа в великом изумлении. Некоторые мрачно взглянули на лес и провели рукой по лбу, словно думали, что их глаза видят иное, чем его. Гэндальф рассмеялся и смеялся долго и весело. — Деревья? — сказал он наконец. — Нет, я вижу лес также ясно, как вы. Но это не мое дело. Такое превыше совета мудреца. Оно превыше моих сил, превыше всего, на что я мог надеяться. — Но если не твое, то чье же это колдовство? — спросил Теодэн. — Не Сарумана, понятно. Не появился ли более могущественный маг, о котором мы пока не знаем? — Это не колдовство, но древняя сила, — сказал Гэндальф. — Сила, что была на земле прежде песен эльфов и молотов гномов.