– Премьер-министр, я настаиваю на том, чтобы пойти с вами. Лорд Палмерстон удивленно взглянул на своего секретаря: – Настаиваете? Тот опустил глаза: – Как вам угодно, милорд. Лорд Палмерстон отбросил плед и вышел наружу. Свет уличного фонаря на углу помог ему даже в тумане отыскать уходящую на север от Пикадилли Парк-лейн. Туда он и направился. Когда вдали затих грохот кеба, он сжал в руке набалдашник трости и прислушался, но ничьих других шагов, кроме его собственных, слышно не было. Колокол церкви в Мейфэре прозвонил дважды. Где-то залаяла собака, потом завизжала кошка, за ней еще одна. Туман немного поредел, отчасти потому, что в этом районе Лондона, окруженном парками, было меньше домов (а значит, и печных труб), чем в других частях города. Здания располагались только по Парк-лейн. Слева простирался Гайд-парк, и лорд Палмерстон, даже ничего не видя, ощущал его простор. Кембридж-Хаус был одним из самых дорогих особняков в Лондоне, но дома на Парк-лейн стоили еще дороже. Деревья и лужайки Гайд-парка создавали почти сельский пейзаж в центре величайшего города мира. Особняки с колоннами и причудливыми башенками напоминали замки и, что не менее важно, находились поодаль один от другого, а не стояли стена к стене, как в других частях города. С просторных балконов и галерей открывался прекрасный вид, в том числе на озеро Серпентайн в глубине Гайд-парка. Необычно широкие эркеры давали возможность наслаждаться живописными окрестностями не только перед фасадом здания, но и по бокам от него. Если человек проживал на Парк-лейн, это многое говорило о его происхождении и достатке. Пройдя приблизительно четверть улицы, лорд Палмерстон остановился под газовым фонарем, огляделся и понял, что оказался на месте. Он открыл ворота и прошел по дорожке из белого гравия к величественному каменному крыльцу. Затем поднялся на портик, освещенный единственной тусклой лампой над двойными дверями, сверкающими голубым лаком даже в тумане. Сквозь веерное окно над ними было видно, что в прихожей горит свет. Остальная часть дома была погружена в темноту. Он помедлил немного, не решаясь тревожить обитателей особняка, но затем протянул руку к молоточку в форме львиной головы. – Генри? – послышался у него за спиной женский голос, в котором сквозило удивление. Он обернулся. Туманная завеса перед ним словно бы дрогнула, и из нее вышла женщина в плаще с капюшоном, негромко шурша гравием на дорожке. Генри. Не так уж много людей позволяли себе вольность называть лорда Палмерстона по имени: жена, близкие родственники, несколько пэров, что обучались вместе с ним в школе Харроу или в Эдинбургском университете, два-три политика, которых он знал целую вечность… и эта женщина, поднявшаяся по ступенькам и протянувшая ему руку в перчатке в знак приветствия. – Что-нибудь случилось, Генри? Что ты делаешь здесь в такое время? – спросила она. Лампа над дверями осветила лицо женщины под капюшоном – ей было лет шестьдесят с небольшим. Она не утратила своей красоты, морщины лишь добавляли строгости изящным чертам ее лица. Осанка оставалась все такой же царственной. Длинные локоны выбивались из-под капюшона цвета корицы, и хотя в них виднелись седые пряди, цвет волос почти не отличался от окраса плаща. – Кэролайн… – Он не нашел в себе сил ответить на ее вопрос. – Откуда ты появилась? Я не слышал шума кареты. – Я гуляла в парке. Тембр голоса Кэролайн был таким же чарующим, как и ее красота. – В парке? Надеюсь, ты шутишь. – Я часто хожу туда, когда не могу уснуть. – В таком тумане? – По ровной тропинке идти нетрудно. Прогулки меня успокаивают. – Но ведь это может быть опасно. Лорд Палмерстон неожиданно вспомнил, что теми же самыми словами секретарь ответил на его желание прогуляться. – Никто из состоятельных людей не пойдет в парк ночью, поэтому и у грабителей нет причин подстерегать их там. Но на всякий случай… Она показала трость, еще более крепкую, чем его собственная. Лорд Палмерстон невольно улыбнулся ее уверенности. Было время, когда он по своей любвеобильной натуре пытался добиться еще более близких отношений с этой женщиной. Но он давно уже не прежний лорд Купидон, как окрестили его когда-то газетчики. – Ты улыбаешься, но взгляд твой остается мрачным. – Кэролайн достала ключ из-под плаща. – Мой муж уехал по делам в Манчестер. Но все равно будет лучше, если ты зайдешь. За исключением их собственных шагов по мраморному полу и стука захлопнувшейся двери, в огромном доме было совершенно тихо. Газовая лампа на стене освещала просторный вестибюль с картинами и древнеримскими скульптурами, знакомыми лорду Палмерстону по предыдущим визитам. А вот странный светильник в виде блюдца у подножия изогнутой полукругом лестницы, испускающий зеленое сияние, был для него в диковинку. Второе блюдце освещало верхнюю площадку. – Я велела слугам по ночам выносить их на лестницу, чтобы кто-нибудь не споткнулся в темноте, – объяснила Кэролайн, заметив его недоумение. – Это фосфор? – спросил он. – Фосфорная смесь. Мой муж консультирует компанию, которая ее выпускает, как раз для предотвращения подобных несчастных случаев. Они разговаривали вполголоса, чтобы не разбудить прислугу. На лорда Палмерстона тут же нахлынули горьковато-сладкие воспоминания о былых полуночных визитах к своим возлюбленным. Кэролайн подошла к изящному резному столику у стены, взяла спички, лежавшие рядом с восточной вазой, и зажгла фитиль серебряной лампы. Разгоняя темноту, она направилась к двери под лестницей. Лорд Палмерстон прекрасно помнил, что за ней находится. Они вошли в библиотеку с высоким потолком, массивным столом из красного дерева, мягкими креслами и множеством книг с золотым тиснением на корешках. Во избежание лишних сплетен Кэролайн оставила дверь открытой, хотя, если кто-то из домашних увидит их вместе, тем более в такой час, слухи все равно расползутся. Но она не побоялась принять его, и это был еще один признак уверенности в себе. Кэролайн поставила лампу на стол, а рядом положила свою трость. Затем откинула капюшон, открыв взору золотисто-каштановые с проседью волосы. – Ты не ответил на мой вопрос, Генри. Что-то случилось? – Твои осведомители всегда узнают новости раньше меня. Но если тебе еще не сообщили… – О чем? – Ты слышала об убийстве в поезде в четверг вечером? – спросил лорд Палмерстон. – Все акционеры железной дороги слышали. После этого случая цена на билеты упала на двадцать процентов. – Да, цена упала, – мрачно повторил премьер-министр. – Тот человек, которого убили… – Ты знаешь, кто он такой? – Только что узнал. Это Дэниел Харкурт. Услышав это имя, Кэролайн застыла на месте. – Дэниел Харкурт? – пробормотала она, опустив взгляд к затейливому узору на персидском ковре. Затем вздохнула и подняла голову. – Вчера, после отъезда мужа, мне понадобилось переговорить с Дэниелом по неотложному делу. Но когда я приехала к условленному времени, его не оказалось на месте. Сначала я решила, что он, по своему обыкновению, просто не хочет вести дело с женщиной, но его секретарь заверил меня, что Дэниел в этот день вообще не появлялся в конторе и никто не знает почему. Я представить не могла, что это его… – Голос Кэролайн дрогнул. – У полиции есть какие-то версии? – Нет. – Дэниел жил в Лондоне. Что же заставило его сесть в тот поезд, да еще в столь поздний час? – На этот вопрос полиция тоже не может ответить, – признал лорд Палмерстон. – Газетчики не должны были ничего пронюхать, но думаю, твои осведомители уже сообщили тебе, что убитый купил билет до Седвик-Хилла. – Это меня крайне удивило, – сказала Кэролайн. – В конце концов я решила, что это случайное совпадение. Убитый мог быть обычным банковским клерком, который задержался на работе и поэтому возвращался домой в Седвик-Хилл поздно вечером. Но теперь, когда я знаю, кто оказался жертвой… – У тебя нет предположений, с кем хотел увидеться Дэниел? Она покачала головой: – Муж моей дочери владеет поместьем неподалеку оттуда, но если бы Дэниел вел с ним какие-то дела, я бы наверняка знала об этом. Еще кое у кого из аристократов есть там владения. И конечно же, гидропатическая клиника. – Меньше всего нам нужно, чтобы полиция заинтересовалась клиникой, – заметил премьер-министр. – Инспектор, ведущий расследование, считает, что Дэниел вез кому-то некие документы. – Документы? – нахмурилась Кэролайн. – Довольно важные, раз уж они стали причиной убийства. Один… как бы это сказать… консультант Скотленд-Ярда, мнению которого можно доверять, несмотря на приступы опиумного бреда, тоже уверен в этом. – Приступы опиумного бреда? – переспросила Кэролайн. – Да. Этот человек написал скандально известную «Исповедь англичанина, употреблявшего опиум». – Исповедь… – ошеломленно пробормотала Кэролайн. – Ты ведь не имеешь в виду Томаса Де Квинси? – Значит, ты о нем слышала? – Не просто слышала! О боже, мы дружили в детстве. – Что? – Когда Томас нищенствовал на Оксфорд-стрит, мой отец – который служил поверенным – заботился о нем. Я не видела его с тех пор… – Ты зовешь его Томасом? – Это просто поразительно! Я думала, он живет в Эдинбурге. Ты сказал, что он консультирует Скотленд-Ярд? – Последние три месяца. Смилуйся надо мной, Господи, ибо королева и принц находят его забавным, поэтому он вместе с дочерью остановился у меня.