Стелла и Кэролайн рассмеялись в голос, и я тоже не смогла удержаться от смеха. – Ситуация стала еще более нелепой, когда Виллибальду до того понравилось мое усовершенствование текста, что он снова перевел роман на немецкий, и вышло так, что его собственный вариант исчез из магазинов, уступив место моему. Золовка Вордсворта случайно натолкнулась на сочиненный мной английский вариант и сказала, что сэр Вальтер никогда не писал ничего лучше. Стелла всплеснула руками и повернулась к мужу, который оставался недвижим в своей каталке. – Роберт, ты слышал что-нибудь смешнее? Если и слышал, увы, он не смог поделиться этим с нами. Гарольд снова появился в дверях и затолкнул очередную понюшку табаку в каждую из ноздрей. Сердито посмотрев на наше веселье, он удалился. Глава 8 Гидропатическая клиника Поезд начал плавный поворот. Инспектор Райан сидел на голой скамье в вагоне второго класса, уставившись в окно, по которому стекали капли дождя. Он был так погружен в себя, что не видел пейзажа за стеклом. Мысли его все время возвращались к почти безлюдному Юстонскому вокзалу, с которого они с Беккером отправились в эту поездку сразу после того, как полицейский фургон доставил их в Лондон. Во всем поезде насчитывалось не больше десяти пассажиров, причем все они заранее убедились, что их отделяет от соседей по крайней мере одно пустое купе. – Мы скоро подъедем к Седвик-Хиллу, – сказал Райан своему коллеге и вытащил из кармана хронометр Бенсона. Он словно бы перестал замечать тряску поезда, стоило ему взглянуть на блестящий золотой корпус и искрящееся хрустальное стекло, что закрывало синий фарфоровый диск с двумя волшебными циферблатами. Хронометр показывал один час восемнадцать минут и двадцать секунд. С тех пор как часы попали в руки инспектору, он постоянно ловил себя на искушении открыть их и узнать точное время. Он сам не мог бы сказать, что полезного было в этом знании, просто его завораживало непрерывное движение секундной стрелки, подчиняясь которому настоящее становится прошлым. – Когда вам придется отдать эти часы, вы будете чувствовать себя так, будто вас обокрали, – заметил Беккер, сидевший напротив инспектора. – Только когда все закончится. А сейчас это важная улика. – Конечно, – согласился сержант. – Я должен сберечь их. Как только я передам их кому-нибудь, они исчезнут. – Непременно, – поддакнул Беккер. – Ну хорошо, готов признать, что мне будет нелегко с ними расстаться, – сдался Райан. – Когда мои родители приехали сюда из Ирландии, мать каждое воскресенье водила меня на прогулку. Это был единственный день недели, когда она не работала на фабрике, и я удивлялся, почему она не отдыхает, пока есть возможность. Мы впятером снимали одно помещение в меблированных комнатах на Кинг-Кросс, и по воскресеньям после церкви мать отправлялась вместе со мной к модным магазинам на Риджент-стрит. Она надевала свое лучшее платье, но на Риджент-стрит оно казалось лохмотьями, и констебли с подозрением косились на нас. Я решил, что она мечтает о том, как благодаря упорной работе и везению сможет когда-нибудь купить одно из этих прекрасных платьев, выставленных в витринах, или какое-то украшение из ювелирного магазина. Конечно же, это была глупая мечта. Беккер пожал плечами: – Но без мечты… – Да, без мечты мы бы ничего не добились. Райан подумал об Эмили и о своей глупой мечте быть вместе с ней. Он знал, что и Беккер мечтает о том же, но сержанта не разделяла с Эмили такая разница в возрасте, так что и шансов на успех у него было больше. Инспектор отогнал от себя мрачные мысли. – В конце концов я понял, что моя мать хотела показать эти витрины мне. Возможно, она надеялась, что я когда-нибудь стану одним из постоянных посетителей этих модных магазинов. Ради достижения этой мечты она настояла на том, чтобы я скрывал ирландский акцент и прятал под кепи рыжие волосы. А еще она заплатила продавцу из книжной лавки, чтобы он научил меня читать, и только самые лучшие книги. – Я часто удивлялся, как вам удается говорить по-английски ничуть не хуже комиссара, – признался Беккер. – Никогда не бросай попыток сделаться лучше, часто повторяла мать. Пока ты пытаешься, у тебя остается шанс стать тем, кем ты хочешь. – Хотелось бы верить, – вздохнул сержант. – За три недели до того, как она умерла от переутомления, мать так же, как всегда, ходила со мной на Риджент-стрит. Если бы она была сейчас жива, я показал бы ей этот хронометр. Она смотрела бы на него не отрывая глаз. – Она застала то время, когда вы уже были констеблем, а потом инспектором полиции? – спросил Беккер. – Да. – И она гордилась вами или считала, что вы еще не достигли той высоты, какую она для вас наметила? – Она сказала мне: «Только постарайся никогда не смотреть на бедных свысока, как смотрели на нас констебли с Риджент-стрит». Мне кажется, она верила, что у моих детей появится возможность посещать магазины на Риджент-стрит, – сказал Райан и снова подумал об Эмили. Справа за окном показались дома, а затем и табличка с надписью «СЕДВИК-ХИЛЛ». – Я по-прежнему считаю, что мы должны были рассказать комиссару Мэйну об этой поездке, – заявил Беккер. Райан покачал головой: – Ломбард-стрит уже закрыта для нас. И я не хочу, чтобы нам запретили появляться еще где-нибудь. Здесь что-то происходит, и по крайней мере один из влиятельных клиентов убитого поверенного не желает, чтобы мы об этом узнали. Все началось с того, что Харкурт внезапно решил отправиться сюда. Если мы выясним, почему он это сделал, то, возможно, поймем и все остальное. Поезд с лязгом затормозил и остановился. Кондуктор открыл дверь, и Райан с Беккером оказались единственными пассажирами, вышедшими на этой станции. Паровоз запыхтел, окутав их дымом, и двинулся дальше. Дежурный по станции, удивленный появлением пассажиров, открыл окно. – Как нам найти водолечебницу? – спросил у него Райан. – На перекрестке поверните на восток и пройдите четверть мили. Ее нельзя не заметить. Они двинулись по гравийной дороге. Капли дождя продолжали стучать по их плечам и кепи, стало еще холодней. Станционный служащий не преувеличивал: гидропатическую клинику действительно нельзя было не заметить. – Смотрите, какая громадина! – восхитился Беккер. У подножия холма, давшего название всему городку, располагались три высоких здания с остроконечными крышами, окруженные парком. Ведущую к ним дорожку вымостили поразительно белым камнем. Стены самих зданий также сверкали белизной на фоне мрачного неба. – Интересно, что там происходит, – проговорил Беккер. – Именно это я и собираюсь выяснить, – ответил Райан. Вдоль всего фасада центрального здания тянулась веранда, продолжающаяся и по боковым стенам. Заслышав шум шагов, Райан и Беккер обернулись. Шестеро тучных, хорошо одетых джентльменов появились из-за правого угла. Они шли друг за другом с небольшим интервалом, чтобы не задевать соседей, и, тяжело дыша, то разводили руки в сторону, то прижимали к груди, словно изображали гребцов. Чтобы не столкнуться с ними, детективы предпочли отступить под дождь. Шестеро мужчин прошли мимо и скрылись за другим углом. Седьмой – такой же тучный и в такой же дорогой одежде – вышел из-за угла, точно так же разводя руками. Его лицо угрожающе раскраснелось. Райан и Беккер снова зашли на веранду. – Добрый день, – поздоровался с тучным мужчиной инспектор. Тот оценивающе взглянул на скромные костюмы детективов. Возможно, в другой ситуации он не удостоил бы простолюдинов ответом, но сейчас, вероятно, обрадовался возможности ненадолго остановиться. – Добрый день, – ответил он, продолжая разводить и сводить руки. – Добрый, только очень холодный, – заметил Беккер. – Доктор Уэйнрайт говорит, что при моей комплекции это полезно. – Вы не подскажете, где нам его найти? – Кабинет доктора в этом здании. – Мужчина утомленно вздохнул. – Рядом с вестибюлем. Но сам доктор может быть сейчас где угодно. Он даже по воскресеньям лично контролирует процедуры. – А что это висит у вас на шее? – полюбопытствовал Райан. На шее джентльмена висело кольцо из слоновой кости с выгравированными на нем цифрами.