– Не важно кто. Важно, что я сильнее. – Кир тут же будто отгородился от нее, лицо стало бесстрастным. Не слушал дальше, а доказал свои слова делом – воспользовался грубой силой. Превосходством в росте и мышцах. Хоя посередине очередной тирады подавилась воздухом, когда ее подхватили под колени и водрузили животом на плечо. Она замолчала и начатое не договорила. Ее впервые так несут… Вернее, впервые, когда она в сознании. С ней, с Видящей, так!.. Ее маленький рост и слабое тело никогда еще не представлялись столь фатальным недостатком как сейчас. Попыталась дрыгать ногами и выкручиваться из захвата, все молча. Ею завладело непонятное состояние, гремучая смесь из упрямства, безнадежности, обиды, и ясного понимания пути, по которому должна следовать. Сама. – Прекрати. Я тебя не отпущу, – Кир тряхнул ее и перехватил удобнее. Для себя – удобнее. Его слова одновременно и успокоили и еще больше возмутили. Успокоили Хою. Разозлили Видящую, которую уносят из места, где она должна быть. – Поставь меня. – Ты поняла, что я прав? – Нет! – Тогда не поставлю. Через долгое-долгое для Хои время: – Я пойду сама. – Лучше повиси еще пока. Голос Кира звучал напряженно, и Хоя, наконец, вынырнула из затянувшей ее злости. Огляделась, насколько позволяло положение, всмотрелась под ноги, прислушалась. Кир нес ее очень осторожно, шагал плавно. Ставил ногу только туда, где виднелось сухое дерево или камень. Они шли по краю болота. – Поставь меня, пожалуйста, – попросила шепотом. На этот раз Киреар послушался. Через пару шагов остановился, и снял Хою с плеча. – Ни на шаг от меня, ясно? Сейчас ты должна слушаться, – он держал Хою за плечи и, наклонившись, всматривался в ее глаза. – Это те самые болота? – спросила Хоя в ответ. – Да, они. Минуту молчали оба. – Застава уже близко, а наши преследователи еще ближе. Сейчас ты заберешься вот на это дерево и будешь сидеть, не слезая, тихо-тихо, пока я не вернусь. – Ты куда? – прозвучало более испуганно, чем хотелось бы. – Я уведу их, направлю по ложному следу. Раньше, чем Хоя успела что-то сказать, усомниться в разумности затеи, Кир склонился еще чуть ниже и коснулся губами ее лба. Подхватил под колени и подсадил на высокую ветку сухого вяза. – Лезь выше. Хоя послушно подтянула ноги, встала на ветку и перелезла на следующую. – Еще, – не унимался Киреар. – Выше. Крона спрятала Хою, но и сама она не видела ничего, кроме сухих веток, листьев и паутины. – Ты еще тут? – Скоро вернусь, ведунья. И тишина. Ненормальная, глубокая тишина будто в склепе. Воздух не двигался, спертый и вязкий. Когда-то здесь располагались владения Проклятой Келиды. Рос сад и стоял дворец. Во время последней битвы их сравняли с землей, похоронили под ней вместе с последними отрядами светлых и самой Проклятой. Эти места звались раньше садами Келиды. Название сохранилось, только сады стали топями, а дворец – могилой. В своем темно-зеленом платье, изгвазданном за последние сутки дальше некуда, Хоя смотрелась на дереве довольно естественно. Вспомнила свои редкие вылазки в окружающий резиденцию лес. Если бы не они, то сейчас бы ей пришлось сложнее. Тело непривычно к высоким нагрузкам, оно привыкло сидеть в библиотеке и сдерживать любое движение. Мышцы – кисель. – Лезь выше, еще, подтягивайся! Да, будет исполнено. Спасибо, что заботитесь о слабой неумной мне, – бурчала еле различимо под нос. В основном, конечно, про себя, только некоторые слова соскальзывали с губ. Настроение и эмоции Хои стали проявляться свободно, даже чересчур ярко. Сама она не понимала, что с ней происходит. А вот Киреар распознал и обрадовался, хотя новые обстоятельства могли здорово усложнить им обоим жизнь. Хоя окончательно освободилась от сдерживающей ее магии Владыки. Стала более порывистой и резкой. Ее настоящий характер, без смягчающих подушек в виде наговора послушания, проступал с каждым днем все сильнее. Не всегда к месту, не всегда во благо. – Какой, а? Раз – и нет его. Ушел. – Ворчала еще и для того, чтобы не так сильно бояться. Говорят, что когда переживаешь за кого-то, когда грозит опасность, то надо этого кого-то ругать, это придаст ему сил. Примета такая. Вот Хоя и старалась. – Раз я мельче, значит – хватай меня, тащи, живот плечом дави? И ведь сам устал, силы лишние потратил – нет! Зато меня вниз головой потаскал. Она подпрыгнула на месте, чуть не навернувшись с ветки, когда сверху раздалось: – Они такие, эти громады, у-ууу!.. – высокий и как будто шершавый голосок. – А?! – Сама ты не лучше! – припечатал голос. От дерева отломилась длинная сухая ветка и зависла перед Хоей, порхая на стрекозиных крыльях. – Молчишь, альва? Рот не открывается от страха? Правильно, меня бояться надо. А не как громады – схватят, сожмут и тащат, куда хотят. – Ты кто? – Дай пару капель крови, отвечу. Я на многие вопросы ответы знаю. И ты не думай, я не кровопийца! Хоя молча смотрела на это чудо-юдо. Ветка веткой, если бы не две пары прозрачных узких крыльев в верхней части. Совсем тонкая, кажется сухой и ломкой, дотронься – рассыплется. Не длиннее ладони, с двумя непропорционально длинными ниточками отростками – руками? В верхней части она немного утолщалась, там выделялись две желтые точки – глаза, и щель рта. – Дай кровушки, я и от зверя тогда подскажу, как уйти. – Какого зверя? – А вон того, – ниточка-рука махнула куда-то влево. – Скоро рога покажутся. Мозгов нет, но упертый – если живое тепло или силу почуял, не отстанет. Хоя запаниковала. Всматривалась в сторону, куда указала веточка, но никого рогатого, ломящегося к ней через деревья, не видела. – Он достанет так высоко? – Хоя обмерла, воображение рисовало одно чудовище страшнее другого. Еще и рога! «Измененные звери, жаждущие теплой крови», – рассказывал Кир. Кир! Что с ним, если попался этому зверю на пути? – Да он сам высоко, по деревьям ползает. Не видишь, что ли? Рядом, во-он. – Р-рядом? – Да-да, совсем близко! Хоя отползала, пока было куда. Отрезвил жалобный скрип ветки, на конец которой Хоя переместилась. Еще пара движений – и свалится вниз. А падать-то высоко. Попыталась взять себя в руки и рассуждать трезво. Прислушалась. Тишина. Никаких посторонних звуков. Зверь настолько тихий, притаился и выжидает мига для нападения? – Где же он? – прошептала. Опустила взгляд на дерево, на котором сидела, и увидела его. Он двигался по стволу. Достигнув ветки, поменял направление и стал ползти направо, к Хое. Если его увеличить раз в десять, то зверь получится воистину страшный. Две пары клешней, направленные вверх, и в самом деле напоминают рога. Черный панцирь, три пары членистых лап. Это был жук, превышающий размером всех, до этого виденных Хоей, но – Лес священный! – жук, просто жук! Хоя выдохнула с облегчением и подвинулась обратно, на середину ветки. Взяла один из валяющихся вокруг трухлявых сучьев и без особого размаха столкнула жука вниз. Проследила, чтобы он не прицепился к палке, которой его толкали, чтобы долетел до самой земли. – Вот так. – Они очень опасные. Ядовитые и кусачие, – снова подала голос летающая веточка. – Ты нарочно, да? – обернулась к ней Хоя. – Думала я упаду, разобьюсь, ты целую лужу крови взять сможешь, сколько влезет, а не пару капель. Веточка молчала. Раскаявшейся или сколько-нибудь пристыженной она не выглядела. Хотя что там разглядишь на скукоженном темно-коричневом лице размером с ноготь? – Я тебе помогла. Без меня ты бы его не заметила, пока поздно не стало. Так что ты мне должна. Давай кровь. – Зачем тебе моя кровь? – задала Хоя встречный вопрос. – Для жизни. Ну что тебе, жалко, что ли? Жалко Хое не было. Но раздавать кровь первым встречным говорящим веткам, пролетающим мимо Проклятых садов, она опасалась. Хотя искушение – огромно. Возможность узнать о происходящем в лесу непосредственно из первоисточника. Ветка – часть леса, не так ли? Другой вопрос – можно ли ей верить? Не галлюцинация ли? Подумав, Хоя решила-таки рискнуть и довериться интуиции. Угрозы от веточки не ощущалось. – Скажи сначала, кто ты? – спросила Хоя. – Душа я, – отвечала веточка менее охотно, чем ругалась или пугала. Долго молчала и лишь потом бросила пару слов. – Ты сказала, что много всего знаешь? Сколько тебе лет? – Кто их считает, круги эти? Знаю я все, – ей наскучило торговаться. Голос становился тише, в нем стали преобладать шуршание и скрип, все менее членораздельны слова.