Однако она слишком хотела спать, чтобы всерьез беспокоиться об этом. Отключилась сразу, как только Кир обнял ее. 16 Никто их не будил. Ни когда патрульные завтракали на рассвете, ни когда время приблизилось к обеду. Хоя проснулась сама, потому что выспалась и отдохнула. Кир сопел рядом. Она потянулась всем телом, и ощутила как ладонь Кира на ее талии напряглась, прижимая крепче. – Пора вставать?.. – пробормотал Кир сонно. Вроде и вопрос, но скорее самому себе, чем Хое. – Наверное… Мало кто знал, что, когда выдавалась передышка – отпуск, просто спокойное время, Кир мог спать сутки напролет. Вставал в такие периоды только по нужде и поесть. Зато, когда времена неспокойные, мог не спать сутками или обходиться парой часов отдыха. – Еще немного полежим? – попросил. Не хотелось еще подниматься, но и без Хои оставаться в постели уже не то. Он мягко обвил ее руками и перетянул верхом на себя. – Вот так полежи чуть-чуть. – Не тяжело? Как твоя рана? – Хоя не сопротивлялась новому положению, но вес в ней все же не детский. – В самый раз. Рана не тревожит. – Не открывая глаз, Кир растянул губы в улыбке. – Выспалась? – Да-а, – ее голова удобно устроилась на его здоровом плече. Так бы век и лежала… – А ты? – Хорошего сна много не бывает. Поваляться утром подольше в постели – верх блаженства. – Ты темный – сова, я светлая – жаворонок, трудно нам придется, – полушутя подытожила Хоя. За дни, проведенные вдвоем в лесу, она довольно хорошо узнала характер Кира. И поэтому особенно ценила такие мгновения, как сейчас, когда он позволял себе расслабиться, улыбнуться просто потому, что хорошо, не ждать каждый миг нападения и свободно болтать, что в голову придет. Разве возможно быть настолько счастливыми, как они сейчас, если вокруг творится столь страшное? – Хм… В постели отдыхать можно по-разному, Хоя. – Он длинно выдохнул и перекатился, подмяв Хою под себя. – Я потом тебе расскажу. Приник губами к ее губам. Нежно и тягуче. Хоя отвечала, словно нет на свете действия естественнее и желаннее. – М-да, не лучшая была идея, – он чуть отстранился, но Хоя крепче впилась пальцами в его плечи, далеко не отпустила. – Почему не лучшая? – спросила, жадно дыша. Кир сощурился, снова склоняясь: – Это тоже потом… расскажу. – Я слышала, что ты вчера Левелю обещал, – прошептала Хоя ему в губы. Слова стали лаской. – И? – Свадьба, серьезно? Сейчас? Или ждать… – смутившись, замолкла. – Все, я окончательно проснулся. Надо вставать, скоро смеркаться начнет, – Кир подскочил с кровати, нечаянно сдернув одеяло с Хои. Тут же снова укрыл ее до подбородка и отвел взгляд. – Хоя, ты забыла, что ты Видящая. Когда станешь женщиной, войдешь в полную силу. – А… Да, точно. – И это в сложившихся обстоятельствах не только наше с тобой, личное, дело. Как бы этот факт не претил. Хоя забыла. Не думала об их с Киром отношениях под таким углом. Счастье потускнело, но не ушло. – Проснулись? – раздался громкий голос Левеля из-за двери. – Я вхожу! – не спросил, а предупредил за миг до того, как распахнуть дверь. Ногой он ее выбить пытался, что ли? Думал, заперлись изнутри, и не рассчитал силы? Дверь резко и громко скрипнула, отворяясь ударилась о стену, и в комнату, вслед за Левелем, ворвалась волна холодного сырого воздуха. – Доброе утро! – поприветствовала его Хоя из-под одеяла. Взгляд Лева смягчился было от улыбки сестры, но, наткнувшись на ее голые плечи, одеяло – одно единственное, спальное место – также одно, на полураздетого Кира, снова посуровел. – Спала хорошо? – таким тоном спрашивают: «Кто отравил мою собаку?». – Отлично. Давно так не высыпалась! – таким тоном заявляют, что съели все малиновое варенье и что было очень вкусно. – Вот одежда. Должна тебе подойти, ношеная, но добротная. Обувь потом с тобой вместе подберем, походи пока еще в своих туфлях, ладно? – Откуда у вас форма такого размера? – удивилась Хоя, рассматривая выданную ей форму патруля, явно детскую. Кир во время их препирательств уже оделся и предложил: – Я принесу воды Хое умыться. – Подхватил ведро, оставленное вчера Левом у лохани. – Колодец тот, что слева от тренировочной площадки? – Тот колодец, да. – Лев дулся и не скрывал этого. Он ночью и утром снова, после пятичасового перерыва на сон, караулил под дверью. Несмотря на недовольство Лемираса, «нес вахту» в непосредственной близости от гостевого домика. Буравил взглядом дверь, напрягал слух, прислушиваясь к происходящему внутри. Ну не доверял он темному альву! Попробуй кто упрекни его этим! Сестра в его памяти и сознании осталась той маленькой крошкой Хоей, девочкой, с которой он бегал и играл в игры, они дружили крепкой настоящей дружбой и хранили общие секреты от всего остального мира. Не укладывалось у него в голове, что, как и он сам, Хоя уже не ребенок. – Я сейчас вернусь. – Кир вышел, аккуратно прикрыв дверь. – Отвернись, я встану, оденусь, – попросила Хоя брата. Он встал носом к стенке и молчал, отчего Хоя, видимо, должна была начать чувствовать вину или что-то в этом роде и покаяться во всех грехах. – Расскажи, откуда детская форма? – вместо покаяния еще раз спросила Хоя. Лев вздохнул непонятым гением, но по поводу совместной ночевки маленькой старшей сестры с темным альвом все же промолчал. Хоя, однако, не сомневалась, что разговор об этом им еще предстоит. И даже этому радовалась. Ее брат! За нее! Волнуется! И он снова есть в ее жизни, ее любимый упрямый вспыльчивый братик. – В патруль приходят детьми, так заведено, – кого отдают родители, кто сам выбирает этот путь. Я пришел сюда в десять, спустя два года, как тебя увели. Нас обучают в главном корпусе, ближе к городу. После начинают приучать к лесу Нагь и его особенностям. Есть свои воспитатели, наставники. Общий дом для пацанов и такие вот заставы для тех, кто уже готов служить. – Ты сбежал из дома? Родители бы тебя не отпустили, я знаю. Лев помолчал недолго и будто отпустил себя – все скопившиеся за года отчаяние и боль. – Сбежал. И что?! – вызов и обвинение звучали в его голосе. – Они все врали, предпочли забыть или делать вид, что забыли. Что не было никогда у нас в семье дочки и сестры по имени Хоя! Отдали тебя! Чужим! Отдали и забыли! Выпалил и развернулся, глядя на сестру. Осекся, понял, что его слова значат для Хои. – Прости! Конечно, они не забыли тебя. Я не так… не то хотел сказать… – Уверена, что нет. – Пока ребенком был, ждал тебя каждый день. Спрашивал, искать убегал. Потом понял, что ты не вернешься. Я с десяти лет тренируюсь, чтобы стать лучшим, чтобы попасть в резиденцию Владыки и отыскать там тебя. Хоя успела одеться и стояла перед братом, опустив руки. Не знала, что ответить. Никогда не думала, что то происшествие изменило не только ее судьбу, но повлияло и на судьбы всех членов ее семьи. Брат до сих пор винит себя в том, что якобы из-за него обнаружился дар Видящей. Родители потеряли дочь, но, следуя законам Оссанлела, вынуждены были жить дальше как ни в чем не бывало. Не искать. Не спрашивать. Левель не смог им этого простить. Ни родителям, ни бабушкам, ни дедушкам, ни старшим брату с сестрой, ни всем остальным светлым альвам, принимавшим положение вещей смиренно словно стадо овец. – Я не знал, что ты Видящая. Но слуга в зеленой рясе с характерным знаком, моментальное смирение родителей… Нетрудно было догадаться, что так бесповоротно и бесследно исчезнуть ты могла только в резиденции Владыки Оссанлела. – Ты пытался туда проникнуть? – ахнула Хоя, хватая его за руку. – Один раз даже почти получилось, – он залихватски дернул подбородком. – Но охранная сеть там ого-го какая. Даже сейчас мне не по силам, а тогда и подавно. Муха незамеченной не пролетит. – Ты, упрямый… – Хоя не могла найти нужное определение. Обзывалку, точнее. – Бедовый сорвиголова! Ничуть не изменился. – Уж кто из нас бедовей, еще поспорить можно, – брат шагнул ближе и заглянул Хое в лицо. – Знаю, что скажешь, чтобы я не винил ни себя, ни родителей, но… Не могу. Пока не могу. Разумом понимаю, а душа кричит и требует… Мести, наверное. Или справедливости. Не знаю. Владыка должен за все ответить. А тут еще темный этот… Хоя! Втянет он тебя в очередную беду. Увезет еще… Он не пара тебе. Да и рано еще, совершеннолетие недавно совсем справила. Лучше бы светлого альва какого надежного подыскала, с семьей бы познакомились сначала, я бы проверил его как следует… – Я люблю его, – просто ответила Хоя. Брат пытливо вгляделся в ее глаза. Что искал? Что прочел? Лев промолчал, притянул сестру к себе и крепко обнял. Нетипичные нежности для мужчины, тем более для Лева. Но слишком долго они не виделись с Хоей и слишком сильно скучали друг по другу. Когда тишина затянулась, раздался противный скрип. Вошел Кир с полным ведром воды. – Смазать надо, – пробубнил Лев, отстраняясь. За прошедшее время у него так и не дошли руки до дверных петель. Кир тем временем опустил в ведро камень-огненник, чтобы вода чуть нагрелась. Он давно пришел от колодца, но не заходил, давая Хое поговорить с братом. Лицо его, вроде и спокойное, все как обычно, но словно светится изнутри неуловимой улыбкой. Тайной ото всех. Последние слова Хои услышал, словно она их ему в ухо прошептала. Три слова продолжали эхом раздаваться в голове, в сердце. Он жаждал услышать их снова, и чтобы Хоя смотрела при этом на него. И чтобы они были наедине, и у него была возможность до нее дотронуться. Он встряхнул головой и попытался переключиться на насущные задачи. Твердит Хое – позже, после, ответственность, – а сам!.. Хоя накинула куртку и покрутилась, пытаясь разглядеть, как выглядит. Форма состояла из удобных брюк, тонкой кофты и куртки. Детская форма. Хоя хрупкая и маленького роста, но выпуклости в нужных местах имеются. Это стало особенно заметно в облегающих брюках и кофте. Удлиненная куртка, к счастью, немного, но скрывала изгибы. Кир долго смотрел на нее. После нахмурился и решил: – Я заплету тебе волосы.