Комплимента за ужин я не дождался. Глава 9. Нина. Просыпаюсь с первым лучом солнца и из-за сообщения, пришедшего на телефон. Тихо встаю и беру смартфон с прикроватной тумбы. Читаю уведомление о поступлении зарплаты. Настроение сразу же подскакивает к верхней границе, а краски вокруг расцветают. При том в массажном салоне я не появлялась. По прихоти одного самовлюбленного адвоката, решившего, что ему можно все. Дети тоже, который день «хандрят». Так продолжаться больше не может. Сыновья должны получать образование и ходить в школу, иначе у меня будут проблемы. Я на шатком счету у опеки благодаря кляузам и вранью бывших родственников. Меня Максим Леонидович может держать хоть до четвертой Пасхи, только на детей его блажь распространяться не должна. К восьми утра я собираюсь встречать новый день. В роскошной квартире по-прежнему не удается расслабиться. Чувствую себя скованно. Навороченный интерьер совсем не отзывается в душе теплом и уютом. Даже в целомудренном халате не могу выйти к Максиму. Пусть между нами и случился самый страстный поцелуй за всю мою жизнь, впечатлений хватит надолго. Интересно, почему Золотов набросился на меня? Он испытывает искреннюю симпатию или его рассудок помутился от жажды похоти? Первобытного инстинкта к размножению…впрочем, первый раз у него это получилось сверх нормы. По двойному тарифу. К сожалению, Золотов детей признавать не хочет. Я пытаюсь ему объяснить, но мужчина, будто не слышит, переводит разговор. Я уже поняла, что это безнадежный случай. Такой человек не будет слушать треп, ему нужны голые факты. Любопытно увидеть лицо Максима, когда он прочтет результат анализа ДНК. Может, тогда поймет? Надеваю голубые джинсы и веселую желтую футболку. Максим король жаворонков. Он встает рано. Часов в пять. Наверное, поэтому Золотов готовит завтраки настолько вкусно, что за его овсянку можно отдать душу. Ему пришлось научиться готовить, ведь его прошлые пассии не отважились на утренние подвиги и не кормили Максима. А поскольку Золотов привык любое дело доводить до идеала, то и кулинария у него на высшем уровне. Не спеша, иду на звук скворчащего масла. Застаю Максима на кухне возле плиты. Он разговаривает по телефону с помощью беспроводных наушников. Назначает встречу вечером, упоминая дорогой французский ресторан и, кажется, ужин будет за счет Золотова… — Всего доброго Иллария, — прощается своим фирменно-бархатным голосом. Тоном для чужаков, полагаю. Значит, Иллария не так близко знакома с Максимом, раз адвокат общается с ней еще фальшиво, пытаясь быть лучше, чем он есть на самом деле. Вообще, в начале отношений все стараются быть лучше, однако на «корточках» долго не усидишь. И Иллария точно не клиентка Золотова, обратившаяся с бедой. Их Максим консультирует исключительно у себя в офисе. Это его железный принцип. — Привет, Нин, — сбрасывает звонок. — Кофе? — говорит дружелюбно. Вчера мы немного повздорили, но вроде отошли. — Да, спасибо… Хочу плюхнуться на стул, но аромат, доносящийся со сковороды, чуть ли не сводит меня с ума. — …как же аппетитно пахнет! Не в силах сдержаться, подхожу к Золотову. Вижу, что в масле плавают подрумянившиеся кусочки рыбы. Весь первоначальный голод сменяется тошнотой. Я сегодня принимала душ, но не заглядывала в ванную, где ночевал Павел. — Максим, надеюсь, это… не?.. — Карп, ты хотела сказать? Он самый, — криво ухмыляется Макс, сбрызгивая рыбу лимонным соком. — Нет, поверить не могу! Топнув, быстро шагаю к Павлу. Распахиваю дверь и обнаруживаю пустое джакузи. Оно еще влажное. Неужели Золотов настолько бессердечный человек, что пожарил нового друга Димы? Если это правда, как мне теперь объясняться перед сыном? Мол, вкусный завтрак, сынок? Угадай, почему вкусный? Потому что это твой питомец Павел! Брр… Иных следов на месте преступления не нахожу и возвращаюсь в кухню. Невозмутимый Золотов выключает плиту и раскладывает куски рыбы в плоскую тарелку. Очень надеясь на волшебство и на то, что Максим совершил чудо, ради милого мальчика семи лет, я верчусь по сторонам, осматривая просторы квартиры и ища аквариум. Глупо было даже допускать шальную мысль. Нет ничего. — Садись Нина Витальевна, — бодро командует Макс. — А ты знала, чтобы легко похудеть достаточно отказаться всего от трех вещей – завтрака, обеда и ужина. Но у тебя и так прекрасная фигура. Можешь есть, ни в чем себя не ущемлять, — и смеется. Смотрю на него в упор. — Рассчитываю, что ваш с Грозным искрометный юмор не передается воздушно-капельным путем. Не то что хихикать, я не улыбаюсь. Не хочется. Он достает порционную тарелку, кладет в нее кусок и добавляет подогретые на гриле овощи. — Ты сегодня не в духе, будто ночевала в полуразвалившемся бараке с громким названием «усадьба купца», а не в квартире под самыми небесами с комфортным перечнем «все включено». Максим ставит тарелку ближе к месту, где стою, приглашая к трапезе. У меня от одного только взгляда на сочную корочку рыбы внутренности в узел стягивает. В плохом смысле. — Где Павел? — перехожу к сути. — Если существует рай для карпов, то там, — хмыкает и как ни в чем не бывало продолжает раскладывать куски. — Это злая шутка? Ты и впрямь настолько циничный тип, что отнял у ребенка несчастную рыбешку ради удовлетворения примитивных нужд?! Возмущению нет предела. — Ты не оценила моих талантов юмориста, так что все на полном серьезе. Пусть Дима привыкает к суровым реалиям жизни. Все мы кого-то теряем, к сожалению. — Макс, в тебе осталось хоть что-то человечное? Хоть какие-нибудь клеточки твоей души еще не отравлены беспринципностью? Он многообещающе пробегается взглядом от кончиков пальцев на моих ногах до головы. Идет ко мне, надвигаясь как скала. Не пячусь от страха, лишь все выше задираю подбородок, чтобы не переставать смотреть Золотову в глаза. Когда Максим оказывается вплотную, я ощущаю жар от его кожи, слышу ноты парфюма, перебивающие запах еды. — Я одноклеточный эгоист, Семенихина. Будь я добрым и всепрощающим, не добился успеха в карьере, не зарабатывал миллионы, защищая порой ублюдков, которые тебе и не снились. Я бы тихонечко трудился школьным психологом или собак в приюте выгуливал. Морщусь. Раздается дверной стук и топотки пяточками по полу. Дима проснулся. Он еще в синей пижаме выбегает. — Мамочка! Мама! — зовет меня, но увидев Золотова, притормаживает, — ой… Задерживается на входе. Вновь смотрю в наглые глаза Максима. — Раз такой беспринципный, объясняйся сам перед Димой, — шепчу. — А я понаблюдаю… Тот кривится, воспринимая просьбу как плевое дело.