Уже на подъезде телефон снова вспыхивает от звонка. Беспокоит Иллария владелица благотворительного фонда. Она приятная женщина. В разговоре не отказываю, хотя мог бы и пропустить. — Максим Леонидович, спешу вам напомнить о своем дне рождения и официальном мероприятии. Оно запланировано на завтра! Вы же приедете? — Да, как и обещал. — Чудно! Но должна предупредить, что в ресторане, где пройдет церемония, будут присутствовать журналисты. Все дело в вас. Я все еще не могу забыть ту огромную сумму, что вы пожертвовали в фонд. С вашей помощью мы помогли семьям. Я хочу, чтобы как можно больше людей узнало о вашем щедром сердце. — Неожиданно, — сбавляю скорость от услышанного. — Впрочем, лишняя реклама не помешает, но впредь, Иллария, очень прошу обсуждать такие вещи со мной заранее. — Простите, мое упущение. Но я не могу перестать вами восхищаться. Иногда мысли о вас затмевают здравый рассудок! Моя вина… Всегда лестно, если говорят такое, особенно женщины. — Главное, теперь не забывайте. — Хорошо. Название ресторана и время скину вам сообщением, чтобы не отвлекать лишний раз от важных дел. —Тогда до встречи на празднике. По возвращении домой ничего не предвещало беды, однако, еще поднимаясь в лифте на свой этаж, до слуха доносится жесткая музыка, похожая на рок. А с учетом того что квартира полностью занимает весь верхний ярус дома, начинаю испытывать странные сомнения. Покидаю лифт. Звук определенно исходит из квартиры. Кроме того, возле порога я замечаю крайне разозленного мужчину, который бьет кулаком по двери и тычет пальцев в звонок, но ему никто не открывает. — Гнилое отродие! — орет. — Спокойно, — окрикиваю его, готовясь к предстоящему спору. Но едва тот оборачивается на голос, как вся перспектива к конфликту исчезает. Мы узнаем друг друга мгновенно. Высокий и возмущенный человек — мой давний клиент Андрей Ветров. Мы познакомились в трудный для него час. Он обратился ко мне в фирму за помощью. Какие-то бессовестные завистники обвинили этого порядочного и святого человека в незаконном отъеме целой сети антикварных магазинов. В воровстве реликвий и лишения десятков работников своих мест! Вранье полное. Нам удалось доказать, что все было подарено Ветрову на добровольной основе. По совпадению прошлый владелец магазинов перед последним слушанием куда-то исчез и до сих пор не найден. — Максим? — удивляется и вскидывает бровь. — Вот так встреча, а я как раз собираюсь вспомнить техники панкратиона на тех, — ударяет по двери, — оглохших идиотах. — Похоже, разминаться придется на мне, — смеюсь. — Не знал, что ты мой сосед. — Я сдаю квартиру этажом ниже. Жильцы позвонили с утра пораньше и жаловались на ужасный шум. Я решил не связываться лишний раз с полицией и приехал с другого конца города сам. Что происходит у тебя дома? Знал бы я ответ на этот вопрос. Андрей отступает. Я подхожу к двери и достаю из кармана ключ. — У меня там женщина, Андрей Вечеславович, — предупреждаю. — Мы с утра немного повздорили, наверное, она злится. Лицо клиента тут же расслабляется, а по губам скользит улыбка. Я так тоже улыбался, когда считал себя свободным от обязательств, как птица в полете. Именно так и ухмылялся, смотря на женатого брата. — Моя кошка иногда злится, и тогда я глажу ее по спине или по животу. — Жаль, что Нина не кошка, — отпираю дверь. — Но это не значит, что не сработает. Вместе входим в квартиру. Нас чуть ли не отбрасывает от вибрации и гула как из самой преисподней. Настолько громко играет рок из колонок в гостиной, что, кажется, скоро из ушей пойдет кровь. — Нина! — ору, но мой голос теряется среди всего этого хаоса. Почувствовав неладное, быстро иду вглубь квартиры. Я нахожу Ниночку живой, стоящей между диванов. Она распростерла руки, будто взывая к богу. Вдобавок к голове Нины с обеих сторон скотчем прикреплены две диванные подушки, защищающие слух. Выяснять что-то сейчас бесполезно. Беру со столика пульт управления системой дома и жму отмену. Сам раздражаюсь. Начинает болеть голова. Кнопки не срабатывают. Переворачиваю пульт и замечаю, что батарейки вытащены. С какой-то безысходностью оглядываюсь на Ветрова. Он, побледнев, озирается и, заприметив упаковку батареек на кресле, спешит выручать. Даже после этого ничего не выходит. Иду к музыкальному центру и выдергиваю его нахрен за шнур! Нина замечает меня и что-то объясняет. Я все равно не слышу. Музыка продолжает орать. Впервые с таким сталкиваюсь. — Надо закрыть квартиру и вызывать мастера, пока кто-нибудь из нас не лишился слуха! – докричавшись до Андрея, указываю в сторону двери. Он мотает головой и хмурится, а затем шагает к источнику шума. С размаха ударяет кулаком по центру. На второй раз вдруг возникает тишина. За звоном внутри головы мы не с первой секунды догадываемся, что все нормализовалось. — Не шутите так больше, — хрипит Ветров. — С этой женщиной я тебе ничего не могу гарантировать, друг. Пожимаем руки на прощание. У Нины подгибаются ноги. Она обессиленно падает на диван. Подхожу к ней и снимаю конструкцию с головы. — Что случилось? — А?! — Не кричи, уже все хорошо. — Проклятье, в ушах заложило, — стонет она. — Я всего лишь хотела чуточку послушать музыку, но твоя умная система едва не убила меня…жесть Макс…я ведь и правда думала, что умру. Все перестало реагировать. Я словно оказалась запертой в ловушке. У нее от испуга на глазах блестят слезы. Усаживаюсь рядом и, вспоминая совет Андрея, медленно глажу Нину вдоль спины, спускаюсь ниже и вновь возвращаюсь к лопаткам. А она утыкается щекой мне в плечо и с облегчением вздыхает, перестает трястись от шока. Кажется, совет и правда рабочий. Глава 17. Нина. Следующим утром. С каждым новым часом наши отношения с Максимом крепнут. Мне приятно наблюдать, как Золотов внимательно прислушивается к сыновьям, со мной разговаривает вежливо. Конечно, Макс не идеальный, я вообще не встречала идеальных людей, всем присущи индивидуальные черты, но в случае с адвокатом они почти незаметны. Кроме его излишней любви к чистоте. Это просто сумасшествие какое-то! Я просыпаюсь от резкого запаха хлорки и еще непонятных составов. Вынужденно поднимаюсь с кровати, накинув халат.