Валентинова хочет броситься мне на шею. Деликатно отстраняюсь, обозначая границы. Приглашаю ее присесть. На террасе Иллария все равно берет меня за руку и всхлипывает. — Мне очень жаль, что на празднике с вами приключилось недоразумение, однако теперь полиция с чего-то взялась за меня. Недоброжелатели подсунули мне в сейф поддельные документы, а может, и сами полицейские. Мне выдвигают обвинение о мошенничестве и трате средств не по назначению. Мол, я из фонда брала деньги на личные нужды. Как они могут очернять меня в подобном? Я морально раздавлена…у меня опускаются руки… А вот я сразу не обратил внимания, что форточка в окне ведущего на террасу открыта. Через минуту из дома выходит Нина, но не в том образе. На ней струящееся платье нежной расцветки, макияж. Она обулась в туфли на шпильке, удлиняющие и без того стройные ноги и добавляющие грациозность. Невозмутимо Ниночка дефилирует мимо нас и держит в руках книгу. Иллария растерялась и вместо приветствия лишь выпаливает: — Как можно ходить на таких высоченных каблуках? Нина улыбается. — Как и ты на своих щупальцах. Играючи. С равнодушным видом усаживается на плетеное кресло поодаль террасы. Раскрывает книгу с красивым названием «Желанная для Диктатора». Ниночка всегда любила остросюжетные романы. И еще она остра на язык. Я не представляю, чтобы Нина на хамство расплакалась и убежала страдать. Женщина всегда ответит. Однако ключевое слово здесь ответит, Нина обычно не нападает первой даже из чувства ревности. Что за муха ее укусила? Илларии некомфортно от присутствия Семенихиной, но выбора у Валентиновой нет. — Максим Леонидович, полицейские клевещут, что я отчисляла лишь двадцать процентов от суммы. Уму непостижимо! Молча киваю ей выслушивая. Нина откидывается на спинку и будто невзначай объявляет: — По сюжету героиня тоже считала, что самая умная и решила обмануть героя. А он хоть и жесток, но очень рассчетлив и сразу раскусил фальшь…и чуть не придушил врунишку…ха-ха-ха… Иллария бледнеет и поджимает губы. Ниночка мешает говорить Валентиновой, а мне сосредоточиться на проблеме. — Нин, пожалуйста, — прошу ее. Потом вновь смотрю на Илларию, — продолжай. Та, бросив косой взгляд на Семенихину, вздыхает: — Сначала дело вел порядочный следователь. Он общался культурно и понимал меня, но когда вмешался Краснов, все превратилось в ад. Прокурор давит, грубит, — запрокидывает от слез голову. — Мне так больно от этого! Сердце разрывается на куски. Через секунду Иллария невольно корчится, потому что Нина снова открывает рот: — Пф! — нарочито плюется в воздух. — Больно! Ты хоть знаешь, что такое боль? — захлопывает книгу и трясет ей же. — Тут герой сам себе рану без анестезии зашивал! А потом еще с героиней ой что сделал. Лучше тебе не знать, постесняешься. Стучу кулаком по лавке. — Нина! — Не смогла удержаться, — пожимает плечами. — Дух захватывает, как интересно! А что именно интересно, Нина не уточняет. — Ниночка, ты отвлекаешь, — сбавив тон, говорю как есть. Она бросает книгу на деревянный столик возле кресла. — У меня уже уши в трубочку сворачиваются от стонотства Илларии. И ладно бы оболгали реально, а не вот эти колыхания воздуха. Навешала лапши молоденькому следователю, а когда взялся бывалый Краснов, так всё, чары ее исчезли. Портить жизнь и предвзято относиться прокурор может только к тебе, а если на Илларию давит, значит, заслужила! На Валентинову слова Нины действуют странным образом. Ее бледность исчезает, на светлой коже появляется румянец. Иллария хмурит брови и тоже встает. Рассерженно смотрит на Ниночку. — Как ты смеешь?! Нина же в ответ не смотрит на Илларию, а будто сквозь нее на меня. — Перед Илларией решетка маячит, но она настолько жадная, что даже сейчас приехала плакать бесплатно. И только не говори о ее роде деятельности! Я считаю, что консультировать Ла-ри ты должен по двойному тарифу, как на вредном производстве. Теперь встаю я. — Почему же? — Одно дело, когда оправдываешь мошенника, который уже украл ворованное! Или человека, свернувшего голову более ужасному тирану. Но когда речь заходит о детях, оставшихся без родителей или о семьях погорельцев это совсем другое. Как вообще можно красть у детей? Я и сама отчисляла скромные суммы в фонд, пока не узнала, что он Валентиновой. Иллария отлично понимает, что ни один адвокат не сможет помочь ей, душка у них не хватит, кроме тебя. Лучше оставь эту затею и посмотри, что будет. Ниночка рассказывает так уверенно, не сомневается ни в едином слове. Иллария совсем раскраснелась. От духоты и волнения обмахивает себя ладонями как веером. — Максим Леонидович, что за вздор?! — возмущается. — Оградите меня от этой женщины! Нина прищуривается, будто прямо сейчас разбирает глазами Илларию до элементарных частиц. Топая каблуками, подходит к нам. — Не повезло тебе Иллария, что я оказалась на празднике. Но я не особо стеснялась, что приехала без приглашения. Кушала все и не скромничала. И Юля не скромничала, и Алиса. Потому что все угощения были за счет наших мужчин. — Ложь! — Еще какая правда. Закатила грандиозную пирушку на деньги из пожертвований. Иначе откуда у тебя средства на роскошный ресторан и артистов? — От щедрых спонсоров… — А я слышала другое, — Нина поворачивается ко мне, — Макс я собственными ушами подслушала разговор Илларии, конечно, в туалете, но сути это не меняет. Все, в чем обвиняют ее, правда. Валентинова сама об этом говорила. Если не веришь мне, тогда просто не вмешивайся и убедишься сам. Ты имеешь право отказать хотя бы как нещедрый спонсор. Раньше в сторону Валентиновой не прилетало ни одного укора от кого-либо. У нее безупречная репутация, добрая слава, но то, что говорит Нина, заставляет задуматься. — Я спасла много людей! — не унимается Иллария. Ниночка тут же реагирует. — А могла спасти гораздо больше, если не была хапугой. Валентива совсем побагровела. Ее лицо чуть ли не цвета огненных волос. Женщина вспотела и трясется. Смотрит пристально мне в глаза, пытаясь через них затронуть душу. Я не могу оставаться безучастным: — Не переживай Иллария, полиция во всем разберется. Если ты невиновата, тебя обязательно отпустят. По своему опыту знаю. — Очень жаль, Максим Леонидович, что вы связались с халдой. Вы мне всегда нравились ближе, чем деловой партнер. Из нас могла бы получиться отличная пара. Очень-очень жаль…ах, ах! Огорошивает меня. Нина тут же кладет свою руку мне на плечо, чтобы Валентинова это непременно увидела. — Поздно ахать. Лучше подумай, кто в тюрьму будет тебе передачки носить. На Золотова можешь не рассчитывать, вряд ли вы останетесь компаньонами. Валентинова гордо выпрямляет осанку, не желая выслушивать Нину, идет прочь из террасы. Не прощается. Шагает по двору к воротам. В этот момент по ту сторону ограды слышится звук подъезжающих машин. Когда ворота распахиваются, мы видим прибывшего Краснова. Но не по нам прокурор соскучился, а искал Валентинову. Мне же неприятель лишь холодно кивает. Иллария заметно трясется и вроде порывается вернуться к террасе. Краснов же крепко берет ее за предплечье и утаскивает к патрульной машине. Нина хмыкает.