Дети продолжают играть, не забывая пополнять свою энергию угощениями, приготовленными на столе. Семенихина развлекает ребятню. А остальные рассредоточиваются по диванам и креслам в гостиной за светскими беседами. И я в том числе. Даже отвечаю на вопросы и повествую что-то, однако вновь и вновь мой интерес приковывает к себе Нина. К вечеру ее работа заканчивается. И у меня тоже образовываются дела. Прощаюсь с родней и выхожу из дома во двор. Мой охранник прогуливается по территории. — Сильвестр, можешь быть на сегодня свободен! — спускаясь по крыльцу, приказываю. — Сам сяду за руль. Сильвестр без лишних слов кивает и скрывается за воротами особняка. Прогулочным шагом направляюсь к машине. Я дико торопился, когда был в гостях, а теперь надобность будто испарилась. Спокойно пересекаю двор, падаю в салон внедорожника. Следом дверь особняка снова распахивается. Из дома выплывает уставшая Нина, прет на себе баул с арендованным костюмом и атрибутами для конкурсов, полагаю. Женщина быстро замечает меня, но демонстративно отворачивается, прикидываясь, что ей плевать. Когда Нина доходит до машины, сигналю и приспускаю окно, Семенихина вздрагивает от неожиданности. — Золотов, какого черта ты делаешь? — выкрикивает. — Садись в машину, подвезу, — стучу ладонью по соседнему креслу, — чисто из культурных соображений! — Еще чего, — упрямится. — Ты угрожал опекой моим детям. Так что не то, что в машину, на одном поле я с тобой не сяду. Она расправляет осанку и топает в сторону автобусной остановки. Медленно еду по дороге параллельно Нине. Глава 3. Нина. Я бы хотела сейчас вернуться в прошлое и поступить на ветеринара, а не в институт с уклоном на финансы, как настояли мои покойные родители. Тогда бы лечила собак и никогда не пошла на традиционную вечеринку посвящения первокурсников в студенты. Я бы подстригала когти кошкам, зато не повстречала молодого Золотова из параллельной группы! Ах… это была судьбоносная ошибка, порушившая всю мою жизнь. И там, на празднике в пылу веселья и дурмана не перепутала бы комнаты в общежитии, зайдя в ту, где ночевал Максим. А не мой на тот момент парень. Это было как в той истории, что пугали нас в детстве: в темной-темной комнате стояла черная-черная кровать. На ней лежал темный-темный человек. Мы не спрашивали друг у друга имен. Я надеялась, что это был мой возлюбленный, а Золотов еще на что-то только ему ведомое. А когда поняла, что ошиблась, пулей вылетела. Максим как сытый зверь почти спал. После такого позора я больше не общалась с Максимом.Официально мы и знакомы не были. Я знала о Золотове из рассказов подружек и их томных взглядов на парня. Да и он даже не понял, кто именно была та ночная гостья. Позже я узнала, что беременна… Пришлось перевестись на заочный, а потом взять академ. Институт я все же закончила, но хотела бы лучше ставить прививки коровам на ферме. Я была бы при деле, и никакой черт не дернул меня помочь заполнить бланк в налоговой начинающему бизнесмену Астахову. Он сразу очаровался моим умом и сообразительностью, что принял меня на работу личной помощницей. Астахов был застенчив и торговал трусами в маленькой палатке, особо не верив, ни в себя, ни в свои трусы. Я сумела убедить мужчину в значимости, и когда его самооценка поднялась до небес, то и дела пошли в гору. Я продолжала мотаться по всем поручениям, пока Астахов колотил состояние. Он стал крупнейшим производителем, открыл сеть бутиков по всему миру, а я оказалась ему не нужна… Астахов попросил меня на выход, но «заботливо» порекомендовал Шахову. Артур впоследствии тоже меня уволил, передав Хакимову и так по цепочке. За много лет вот этой несправедливости я не выдержала сама, зареклась больше не помогать ни одному олигарху! Спасибо, накушалась сполна! — Ниночка, не капризничай, — смеется Золотов и едет по ближней дорожной полосе. В его голосе я не слышу благородства, только горькие ноты издевки. Он ставит меня в неловкое положение перед людьми на улице, которые знать меня не знают и я их тоже. Но все равно мне стыдно. Складывается впечатление, что мужчина на роскошном внедорожнике просто желает меня подснять. Я много лет вращалась в кругах, которые обычным девушкам и не снились. Но! Слава богу, мои боссы не воспринимали меня как женщину, была для них бесполым работником. И я отлично запомнила их высказывание о том, что к состоятельным мужчинам бедные девочки прыгают в объятья бесплатно. Только потому, что у них имеется авто премиум-класса и дорогие часы на запястье. — Максим Леонидович, я бы послала вас кое-куда…но и так вижу, что вы оттуда! С этим человеком я больше путаться не хочу! Мне пришлось когда-то сотрудничать с Золотовым, чтобы по долгу чести помочь его брату расправиться с врагами. Достаточно. Искренне благодарна Максиму только за своих сыновей, двух чудесных мальчишек, о которых Золотову знать необязательно. Подхожу к остановке и пытаюсь слиться с толпой. Прячусь за серыми спинами людей, жмусь к самым стенкам маленькой синей будки. Целеустремленный Золотов тормозит возле остановки, поджидая меня. Вскоре он вынужден убраться. Максиму сигналит подъезжающий автобус и требует освободить карман. По жизни я невезучая, но сегодня удача мне улыбается. Автобус оказывается нужного маршрута. Кое-как протискиваюсь в салон, отвоевываю себе место в зоне, где можно постоять. Другие пассажиры, конечно, придавливают. Мы все тут как кильки в банке. Зато без Максима! В тесноте да не в обиде добираюсь до своей остановки. Золотов к этому моменту уже исчез, наверное, отправился по своим нуждам более ценным, чем я. Руки дрожат от тяжести пакетов. Скрипя зубами, тащу их к дому. По привычке сначала заглядываю на детскую площадку в поисках мальчиков. В свободное время они любят гулять на свежем воздухе, а не сидеть в квартире. — Ваня! Дима! — окрикиваю и отвлекаю от игры в футбол. — Вы уроки сделали? — Да! Они у меня в этом году пошли в первый класс. — Идемте домой, скоро стемнеет! — Мы не пойдем! — хором отвечают. — Там какие-то дядьки! — Что за дядьки?.. Последний вопрос я говорю почти неслышно, ощущая страшный жар и панику. Руки трясутся сильнее, но усталость не чувствуется из-за прожегшей до самых костей тревоги. Оставив сыновей во дворе, срываюсь с места и бегу в дом. Вихрем взлетаю на второй этаж. Дверь в квартиру настежь распахнута. Слышу, как ноет и голосит свекровка. Бросаю пакеты возле порога, не разуваясь, крадусь дальше. В кухне застаю трех здоровенных мужиков в черных куртках. Мощными фигурами они загородили весь обзор. — Эй, что здесь происходит? — строго выкрикиваю я. Один из верзил оглядывается и отступает. Замечаю сидящего за столом мужа. Он осунулся, облокотился и держится за голову. Рядом порхает его мать. — Нинка, ну наконец-то! — визжит Зинаида Васильевна. — Ты посмотри, что за караул творится! Коллекторы явились и грозят расправиться с Алёшенькой, если он не отдаст хотя бы часть денег. — А нечего было питать иллюзии! Лёша уже горел на ставках, но жизнь ничему его не учит! — Он твой муж! — гавкает. — Вы семья и в горе и в радости! У свекрови даже высыхают слезы на щеках, а голос становится тверже. Сыночка своего она любит больше жизни, а он души не чает в маменьке. Я вспоминаю о собственных детях, что все это время вынуждены быть на улице и о том, что мальчики должны воспитываться в полной семье. — Мужики, — спокойно обращаюсь к коллекторам и достаю из внутреннего кармана курточки деньги, что успела заработать у Грозных, — вот возьмите, пока что есть… Черноволосый как смоль человек дергает бровью и хмурится. Забирает пачку и наспех пересчитывает.