— Этого мало Нин, не обессудь. — Будет еще, — заверяю я. С вышибалами я уже знакома. Не раз приходилось встречаться и оплачивать долги Алексея по крупицам. Но раньше они никогда не совались к нам в квартиру. — Срок даю в неделю, Нинок, только из уважения к тебе. Сама понимаешь, над нами тоже начальство, а оно требует. — И что будет потом? Если вдруг не найдем деньги. — Останетесь с голым задом на улице. Мужчина, в свою очередь, вынимает чековую книжку и ручку. Быстро царапает на листе остаток долга, от которого темнеет в глазах. Кивнув остальным, зазывает всех на выход. Провожаю коллекторов, прикрываю дверь, но не запираю. Возвращаюсь к домашним. Алексей, поняв, что мы остались одни и, воспрянув духом, тут же вскакивает из-за стола. Он человек взрывной, особенно когда чужих нет рядом. — Всё! Приплыли! — орет он. — Теперь надо срочно думать, как погасить долг! – оборачивается к свекровке. – Мать, ты пенсию получила? — Чего? — встает на дыбы. — Я больная женщина, не разевай рот на мои копейки. Мне лекарства на что покупать? Помогу, чем смогу, но все не отдам. Зинаида Васильевна получает минималку, и ее жалкие подачки будут как капля в море. Даже если мы продадим дачу, нашу трехкомнатную квартиру и переберемся в плохенькую каморку за городом, денег все равно не хватит. Очень жирные проценты успели добавиться. Алексей, фыркнув, обращает внимание и на меня. — А ты, Нинка? Ты же богатая. Вон сколько деньжищ зарабатывала. Пора делиться! — Все деньги лежат на сберегательном счету моих детей, и распоряжаться ими могут только Ваня и Дима после совершеннолетия, — тоже встаю в позу. Ни один босс деньгами меня не обижал. Однако больше половины выручки я каждый месяц переводила детям на светлое будущее. Мне не хотелось, чтобы сыновья повторили мой путь. Да и деятельность порой была рискованной. Случись что со мной?.. Остальные тридцать процентов тратила на быт, одежду и много на что еще. Мы ни в чем себе не отказывали и заходя в магазин редко смотрели на ценники… А деньги из моей личной копилки давно отданы коллекторам. — Значит, найди способ, как их снять! — зверствует муж. — Почему из-за твоей жадности мы должны идти на улицу?! Наверное, тестостерон так бушует в Алексее, что муж даже покраснел. Волосы на его голове выпали лет пять назад. Остатки шевелюры сбриваю супругу машинкой, но он все равно тянется к голове, правда выдирать там уже нечего. А свекровка обвиняет, что из-за меня ее сынок лишился волос и раньше времени поседел. Я с этим не согласна. — Со счетов сыновей ни рубля не получите! Скандалы в нашем доме привычное явление. Зинаида Васильевна пышет жаром, медленно шаркает ногами ко мне, задвигая на второй план Алексея. — Ах ты неблагодарная, — шипит она. — Алёша подобрал тебя с детьми, я приняла тебя как родную дочь, а в трудный час ты отказываешься помочь? Ну…дрянь. Мы! — бьет себя кулаком в грудь. — Семья! Мы должны стоять горой друг за друга! Как тебе не стыдно? Ведь жила столько лет в нашей квартире. — Не преувеличивайте, мама! Трехкомнатную квартиру мы купили, продав вашу двушку и мою однокомнатную. Вот только Лёша обещал оформить ее на нас, но почему-то тайком записал на вас, — вспоминаю о наболевшем. — И что? — прикидывается, что это ничего не значит. — Я же тебя не выгоняла, жалела, дуру такую. Кому ты, кроме Алёши нужна? Старая, тощая, да еще и с двумя щенками в довесок! — Да я идеальная невеста! Ко мне даже тёща не прилагается в комплекте, в отличие от вашего сына! Выкрикиваю на эмоциях и вдруг замираю. Я совсем не верю в то, что сказала Зинаиде Васильевне. Ведь она права, наверное. Столько лет я имела дела со многими мужчинами по работе, не теми бездушными, что ворочают миллиардами, а со своей ровней. Но никто из них не воспринимал меня как женщину. Мне страшно остаться одной с детьми и вместе с тем то, как обозвала ребятишек свекровь, вызывает лютую злость. Кем только я ни была, по мнению Зинаиды, за все эти годы, но мальчиков она никогда не трогала. Больше ничего не отвечаю. Молчу. Затаив на свекровь обиду. Она забыла, как я в последнее время продала все украшения, шубу и нормальный телефон, чтобы хоть как-то уменьшить долг. Разворачиваюсь и шагаю из кухни в нашу с Алексеем комнату, лишь бы не видеть ее лица. — Нинка! — кричит вдогонку муж. — Ну, так что? В банк-то поезжай за деньгами. Мать же права, мы родственники и должны поддерживать друг друга! Усаживаюсь на кровать. — Нет. — Если нет, то знаешь, что будет? — запугивает и сжимает кулак. В этот момент со стороны прихожей раздаются голоса. Домой вернулись сыновья. Муж сопит, но прячет кулаки за спину. — Что покушать? — забегают в кухню. — Суп, — ворчит свекровь. — Фу…опять? — А вы не модничайте! Все в мать, ты гляди-ка! — Ладно, Вань…будем кушать третий день суп… Я все еще злюсь и кричу сыновьям из комнаты: — Потому что ваша бабушка специально вместо кастрюли купила ведро! Чтобы раз в неделю наварить похлебку, а остальные дни страдать и обвинять всех, что только она на кухне всем заведует, а мы ей не помогаем! Муж подходит ко мне и трясет за плечо. — Не говори так на матушку. — А она пусть не обзывает детей, — шепотом ругаюсь. — Ну, сказала, что щенки и что такого? — То есть ты поддерживаешь? Ты считаешь это нормальным? Лёш, ты же обещал, что будешь любить мальчишек как родных? — Обещал и что с того? Это не дает тебе права плохо отзываться о матушке. Она сказала грубо, но правду. Мы тут вас терпим, а в ответ никакой благодарности. — Терпите? — встаю. — Больше не придется, Семенихин. Я ухожу. Так что можешь оплакивать то имущество, что не прибито к полу! Все вынесу. — Ага, — смеется надо мной и не воспринимает всерьез. Я много раз обещала уйти, но слова были брошены на ветер. Вот и сейчас Алексей не хочет выяснять отношения или успокаивать меня. Он, как всегда, предпочитает выйти из квартиры, спуститься к своему дружку-соседу в гараж и долго жаловаться, какая я сумасбродная мегера. Пожалуйста! Так даже лучше. Беру телефон и открываю сайт с размещёнными объявлениями о жилье, которое можно снять. Нахожу в нашем же дворе простенькую однокомнатную квартиру. Теперь дело остается за малым – раздобыть деньги на первое время. У подруг просить уже стыдно. Я назанимала столько, что теперь не знаю, как отдавать. С бывшими боссами переругалась в хлам. Разве что Грозный… Набираю номер Демида. — Семенихина, ты отвлекаешь меня от важных дел. — Понимаю, Демид Леонидович, — елейным тоном настаиваю на своем, — теперь я для вас пустое место, но я хочу взять у вас взаймы. Обстоятельства совсем плохи… Грозный сопит, но выслушивает душещипательную историю, а после заключает: — Все не так ужасно, как ты говоришь. Тем более рядом со мной Максим, а он блестящий юрист. Сейчас передам ему трубку… — Ой! Нет, нет, нет, не стоит… Впрочем, Грозный и не думал меня слушать. Я напрягаюсь чуть ли не до кончиков волос на голове, когда в динамике слышится шум, а после голос Золотова. На удивление общается он со мной нормально.