О том, как шильда заколдовала принцессу, а потом пыталась строить козни рыцарю, которые поехал ее спасать. Полный набор средневековых штампов. Золотые волосы, голубые глаза, мужественный рыцарь, нежная принцесса, обязательно – черная шильда, обязательно брюнетка выразительных форм и характеристик… Лиля мужественно давила зевоту, а потом наградила парня золотой монетой. Все всё поняли правильно, это вроде извинения, и расслабились. А Джерисон потихоньку утащил жену от костра, погулять… – Никогда не слышал, чтобы ты пела. – А я и не пою, – пожала плечами Лиля. Они с супругом решили дать небольшой круг рядом со стоянкой. Лиля уже повинилась, что чувствует себя не слишком хорошо, вот и сорвалась. Джес принял объяснение и успокоился. Дело житейское. – Тебе не нравится? Джес искренне удивился. В это время музыкальное образование было обязательным для благородных, и даже в купеческих семьях девочки обязательно пели, но…? – У меня нет голоса, – честно призналась женщина. – И мелодию я безбожно перевираю. Это была чистая правда. Выражение «медведь по ушам потоптался» не отражало всей глубины и трагичности картины. Медведь у Али потоптался, полежал, почесался и перезимовал. А потом нагадил напоследок и пошел по своим делам. Аля оказалась единственной, кого в детском саду выставили из хора. С просьбой родителям – не издеваться так над ребенком, и пуще того – над учителем. Родители пожали плечами и решили, что надо меньше работать языком, раз так, и больше руками. Не всем же быть Шаляпиными, кто-то и Страдивари родился. И принялись таскать ребенка по другим кружкам, взамен музыкальной школы. – Вообще никак? – До ужаса, – вздохнула Лиля. – Сказки рассказывать – еще куда ни шло. – Может, расскажешь что-нибудь? Лиля подумала пару минут. – Надо возвращаться к костру… Не хотелось. Но Джерисон смотрел серьезно. Видимо, это действительно надо. Из чего складывается репутация человека? Да из вот таких мелочей. Слово там, поступок здесь… Джес лучше знает, как надо вести себя в обществе, и сейчас он ведет. – Давай вернемся. Да и Миранде без нас грустно… Лиля вздохнула. Достала из сумочки пудреницу, попудрила нос… Пудра, да… Здесь были приняты свинцовые белила, но они были дороги. Крестьянки пудрились смесью пшеничной и бобовой муки. Все это осыпалось, оставляло разводы на одежде, и выглядело, прямо скажем, не слишком красиво. А уж про вред для организма вообще лучше промолчать. Красота требует жертв? Намажьтесь свинцовыми белилами и добавьте к ним помаду из киновари, и первая жертва тут же определится. Лиля задумалась над этим вопросом еще в Иртоне. Ну и… Тальк. Основой пудры в двадцать первом веке, как и за век до того, являлся тальк, а кто знает, что это обычный природный минерал? Лиля вот знала. И когда увидела, не стала колебаться. Прочность талька крайне невысока, размолоть его не составляло труда даже сейчас, пудра получилась отличная. И главное – она не осыпалась на платье. Присыпка, косметика, может, и еще куда применить можно будет. Главное что? Главное, мера. Лиля попудрила нос, улыбнулась себе в маленькое зеркальце, подумала, что надо бы выпускать приличные пудреницы, как та, к которой она привыкла, и взяла мужа под руку. – Все хорошо, Джес. Пойдем к дочери? Джерисон кивнул. – Да, дорогая. Идем. Миранда не страдала от отсутствия родителей. Менестрель, по просьбе благородных дам, пытался спеть балладу о любви, а девочка внимала. Графа с супругой все встретили улыбками. Все всё понимают, разное бывает… кстати, в некоторые моменты жизни дамы вообще на всех бросаются аки кобры. Где-то раз в месяц – не это? – Простите, – Лиля не любила лицемерить, но могла при случае. – Внезапно так голова закружилась, я испугалась, что упаду, и решила достать нюхательные соли. Но сейчас мне намного лучше. – Ох, что ж вы так? Надо было просто спросить, у меня всегда с собой есть флакон, – Присцилла тут же продемонстрировала нюхательные соли. Лилиан развела руками. – Простите. Не сообразила. У меня вообще последние два дня так голова кружится, мы, женщины, существа слабые… Это поняли все, даже менестрель, и закивали. Да, в некоторые дни к слабым женщинам лучше не подходить – зароют. А до того – убьют лопатой. – Мам, а давай ты нам сказку расскажешь? Не про любовь? – попросила Миранда. – А то скучно как-то… он ее любит, она не любит, или наоборот… им что – заняться нечем? Все рассмеялись. Лиля почесала кончик носа. – Сказку? Не про любовь? Вот вопрос… Но – сообразила быстро. Есть такие сказки, и не одна. К примеру… замечательные и удивительные приключения барона Мюнхгаузена. Кто о таком не слышал? Заменить пистолеты на арбалеты, пушки на катапульты – и отлично срастется! Лиля посмотрела на менестреля. – Ну что ж. Подыграете, молодой человек? – Да, прекрасная госпожа. – Итак, в некотором царстве, в некотором государстве… Она рассказывала. Иногда напевала, и менестрель поддерживал ее тихим перезвоном струн. Иногда замолкала, чтобы сделать глоток воды, и люди терпеливо ждали. Никто не замечал, что подобрались поближе слуги, что сами собой стихли разговоры, что даже лошади перестали ржать… Миранда влезла на колени к матери и прижалась покрепче. Она слушала… Слушал и Джерисон. Намек? Нет, в этой сказке не было ничего такого. Это же барон! Который вытаскивал себя за волосы из болота, убивал и жарил на лету уток, летал на ядре… ладно, на камне из катапульты… Хохотали все – и от души, даже менестрель. Наконец, сказка закончилась, и Лиля замолчала. Улыбнулась. Как-то странно на нее смотрели. Почему?