– Отцепись! – Пожалуйста! – Он по-хозяйски подошел к столу. – Тогда брысь из моей палаты, нечего тут белье солить. Я вскочила. – Не обижайся, – тут же оттаял Игнат, – останься. Я тебе сигаретку дам, хочешь? – Иди к черту. – Я, с трудом волоча ноги, вышла из комнаты. Людка уже успела высушить волосы и стояла перед зеркалом, прихорашиваясь. – Куда ты запропала? – Она глянула на меня с удивлением. – Где шампунь? Уже успели спереть? – Какой шампунь? – пробормотала я и тут же вспомнила о флаконе, так и оставшемся валяться на лестничной площадке. Ничего больше не говоря, я добралась до кровати и села. Людка покосилась на меня с опаской и, не решаясь задавать вопросы, принялась молча подкрашивать губы. Я сидела и в оцепенении смотрела, как она ловкими, умелыми движениями взбивает локоны, оправляет воротничок на блузке, брызгает в вырез из маленького пузатого пузырька. – Васенька, я пошла. Пожелай мне ни пуха ни пера. Не дождавшись ответа, Людка подхватила вязаную кофточку и скрылась за дверью. Какое-то время я сидела одна – Маринка где-то отсутствовала, – затем пришла Светка. От нее за версту несло табаком и перегаром. Левый рукав ее полосатой водолазки был разорван почти пополам, верхняя губа заметно припухла. Светка распахнула тумбочку, с грохотом выдвинула ящик, вытащила оттуда смятую пачку сигарет, долго шарила в ней. – Черт! Пустая! – Она длинно и вычурно выругалась и завалилась на кровать. Носок ее колготок тоже был драный, из него выглядывали наманикюренные пальцы. – Эх, будь оно все проклято! Что за жизнь собачья, даже сигаретки нету. Васька! – Светка глянула на меня просительно. – Не сочти за труд, стрельни покурить. Не то сдохну прямо сейчас! – У кого я тебе стрельну? – проговорила я через силу. – Да хоть у кого! К пацанам сбегай на третий этаж. Ну, Васька, что тебе стоит! Я отогнула край матраса, достала полную нераспечатанную пачку, которую хранила на случай Толикова возвращения, разорвала обертку и протянула Светке сигарету: – На, держи. – Васька, ты моя спасительница! – Светка, пошатываясь, побрела ко мне и смачно чмокнула в щеку. – Да, кстати, можешь меня поздравить. Я завтра уезжаю отсюда. Насовсем! Гори синим пламенем ваше заведение вместе с Базарихой! – Куда уезжаешь? – мертвым голосом спросила я. – В училище поступила. Кулинарное, на повара. С сегодняшнего дня мне общагу дают. Стипендию платить будут, и экзамены сдавать не надо – там у них недобор. Во как! – Светка громко икнула и захохотала, чиркая зажигалкой. Я смотрела на нее с недоверием. – Разве Марина Ивановна тебя отпустит? – Ха! Кто ее станет спрашивать? Мне через три месяца шестнадцать, а получать среднее специальное образование можно с пятнадцати. В гробу я видела их богадельню паршивую, надоело жить тут Христа ради. Смутная мысль шевельнулась в голове. Может быть, не все еще потеряно? Если Светке можно уйти из интерната, значит, и мне не возбраняется. Как раз исполнилось пятнадцать. Поступлю в московское училище, буду жить в общежитии и видеть Толика, хоть пару раз в неделю. Обузой ему я не стану – у меня будет собственное жилье и кое-какие, пусть и малые, деньги. Я почувствовала, как оживаю. Тоскливое оцепенение постепенно отступало, захотелось действовать, быстро и безотлагательно. Светка с наслаждением делала одну затяжку за другой, по-хозяйски развалившись на моей подушке. – Свет, – окликнула я, – как ты думаешь, а я могу поступить в училище? – Ты? – Она глянула на меня, как на безумную. – Тебе-то зачем? – Надо. – Я решительно сжала кулаки. – Мне тоже здесь осточертело. Хочу свободы. – Ай да Васька! – Светка весело хихикнула и сгребла меня в объятия. – Умница! Наш человек. Правильно, сколько можно под присмотром ходить! Айда к нам в кулинарку – там девки что надо, гуля-ять будем, только держи-ись! Я осторожно освободилась из ее рук и встала. – Нет, Свет, я хочу в Москву. – В Москву? – Она непонимающе моргнула густо намазанными ресницами. – Это еще зафигом? – Ну… у меня же там родители, квартира. И вообще… – Я замолчала, не желая раскрывать Светке основную причину своего желания уехать в столицу. – А, – она понимающе кивнула, – ну ясно. В Москве поступить сложнее, но ты сумеешь. Экзамены сдашь, и все тип-топ. – А когда там экзамены? – В июле, кажется. – Светка снова громко расхохоталась. – Ты чего? – Я поглядела на нее с недоумением. – Ничего. Представила, какая рожа будет у Базарихи, когда ты ей объявишь о своем намерении. Они ж все тебя в министры прочат. – Пусть, – махнула я рукой. – Не знаешь, где можно прочитать про эти училища? Может, есть какой-нибудь справочник? – Есть, – подтвердила Светка, – у секретарши лежит, на столике, рядом с телефоном. Сходить с тобой? – Нет, спасибо, я одна. Я оставила Светку курить на моей кровати, а сама спустилась в приемную. За столом в вертящемся черном кресле сидела секретарша Юля и сосредоточенно наносила на ногти розовый перламутровый лак. – Здравствуйте, – вежливо поздоровалась я. – Здравствуй, – буркнула Юля, не отрываясь от своих ногтей. – Тебе что? – Справочник учебных заведений Москвы. – Там. – Юля кивнула в сторону низенького столика с телефоном. – Посмотреть можно? – Смотри. Хочешь, с собой забери, потом принесешь. – Хочу. – Я подхватила тяжелую, толстую книгу, сунула ее под мышку и вышла в холл. Села на скамейку, открыла страницу с оглавлением. Через десять минут я уже знала, куда буду поступать: это было швейное училище совсем неподалеку от моего дома. Экзамены проходили в июле, как и говорила Светка, учащимся предоставлялись общежитие и стипендия. Я захлопнула талмуд, вернула его на место и поспешила в палату. Светка лежала на моей кровати и разглядывала в зеркальце подбитую губу. – Вот черти, как саданули! – пожаловалась она, увидев меня. – Кто? – Да парнишки из кафе. Позавчера познакомились, вроде ничего себе пацаны, бизнесом занимаются. Никак не ожидала, что морду бить начнут. – Йодом помажь, – посоветовала я. – Придется. – Светка нехотя сползала с постели. – Как успехи? – Нормально. – Выбрала училище? – Да, швейное. – Пойдет, – одобрила Светка, – верный кусок хлеба. Ты Базарихе когда говорить будешь? – Не знаю, – растерялась я. – Надо заранее, наверное? – Надо, – согласилась Светка. – Иди прямо сейчас, чего откладывать! Вот, хлебни для храбрости. – Она вынула из-за пазухи плоскую бутыль с коричневым содержимым. – Коньяк? – догадалась я.