Первым побуждением было бежать. Вскочить со стула, вылететь в дверь и мчаться, мчаться без оглядки, пока я не окажусь дома. Я машинально дернулась, но тут же застыла на месте. – Что с вами, Лида? – удивленно спросил Валера. – Вам плохо? Вы побледнели. – Ерунда. – Я вымученно улыбнулась. – Просто здесь душно. – Мы можем выйти на улицу, – предложил он. – Место останется за нами. – Да, пожалуй. – Я кивнула. Мы покинули столик и вышли на крыльцо. Валера что-то говорил, я отвечала ему на автопилоте, смеялась, острила, а внутри меня бушевало смятение. Если Валера поверит мне, клюнет на расставленную приманку, то лишится огромной части своей прибыли. Более того, его преподавание в вузе может оказаться под угрозой. Хорошая благодарность за оказанную помощь! Все же я машинально продолжала разговор так, чтобы он привел к намеченной цели. Мы вернулись за столик, выпили кофе и договорились о следующей встрече, на сей раз у Валеры дома. Он не узнавал меня. Еще бы ему было узнать жалкую больную нищенку в роскошной, упакованной по всем правилам длинноногой красотке! Я могла ни за что не опасаться и спокойно вести свою грязную игру. – Вас подвезти? – галантно спросил Валера. – Я на машине. – Нет, благодарю, не стоит. Я доберусь сама. – Тогда до встречи. – Он поцеловал мою руку. – До встречи. Спрятавшись за книжным киоском, я наблюдала, как он садится в черный блестящий «Вольво». Мигнули и погасли фары, автомобиль бесшумно развернулся и умчался. Нужно было возвращаться домой, к Толику, но ноги мои отяжелели, будто к ним подвесили многокилограммовые гири. С трудом передвигая ими, я плелась по тротуару к подземному переходу. – Вася? Миловидная девушка в аккуратной хлопчатобумажной кофточке и темных джинсах. Тщательно завитые блестящие волосы волной спадали ей на плечи, нос курносый и востренький, как у лисички, глаза радостно и изумленно смотрят на меня. Я остановилась, с недоумением глядя на незнакомку, преградившую мне дорогу. – Васенька! Неужели ты меня не узнаешь? – Людка! Ты? Я не поверила своим глазам. Здесь, посреди одной из центральных московских улиц! Неужели такое возможно! – Я, Васенька, я. – Она крепко обняла меня и расцеловала в обе щеки. – Не ожидала? – Ты что тут делаешь? – Живу я здесь. Вон в том доме, – Людка махнула рукой куда-то в сторону. – Живешь? У кого? – С мужем живу, Васенька, с Борей. Помнишь киномеханика нашего, он меня еще за просмотром порнухи застукал? – Людка залилась веселым и счастливым смехом. Щеки ее пылали, глаза блестели. – Расписались мы, Вася, почти год назад. У него квартирка в Москве, однокомнатная, правда, но нам не тесно. Мальчик у нас, Кирюшка. Полгодика вчера исполнилось. А я в магазин выскочила, за молоком, гляжу – ты идешь! Какая ты стала, Васенька, ну просто глаз не отвести! Фотомодель, да и только. Марина Ивановна говорила, ты в какой-то фирме работаешь. Хорошо получаешь, наверное? – Неплохо, – выдавила я. Мне вдруг стало невыносимо стыдно за свой шикарный вид, бриджи за полтыщи баксов, серебряные босоножки на шпильке, шелковую блузку с ручной вышивкой. Захотелось быть одетой, как Людка, просто, обыкновенно, подобно сотням столичных девушек – в рыночные джинсы и футболку. Людка смотрела на меня, не скрывая восхищения. – Я всегда знала, что ты многого добьешься. Такая умная, красивая. Мне до тебя ни в жизнь не добраться! – Она весело махнула ладошкой. – Да я и не пытаюсь. У меня, Вась, свое счастье, хоть и маленькое, а сладкое! Я подумала, что, судя по Людкиному виду, счастье у нее вовсе не маленькое, а очень даже ощутимое. И не ей до меня, а мне до нее далеко, как до луны. – Как там наши? – спросила я, чтобы отвлечься от гнетущего чувства стыда и зависти. – Как Анфиса, Светка, Маринка? Ты давно их видела? – Анфиса поправилась, работает. У нее теперь совсем малыши. Мы с ней переписываемся, но редко. Маринка… – Светка вздохнула и опустила глаза. – Что? – Маринка умерла. Прошлым летом. Передозировка, сердце не выдержало. – Она немного помолчала, потом проговорила более твердым тоном: – А Светка все такая же. Приезжала ко мне недавно – шлюха шлюхой, и квасит сильно. Но веселая. – Людка слабо улыбнулась. Я хотела спросить ее о Владе, но внезапно передумала. Я не могла слышать о нем сегодня – слишком тошно и гадко было на душе. – Ладно, Людка, я пойду. – Конечно, – засуетилась она, – тебе же, наверное, некогда. Работа. – Точно. – Я сухо усмехнулась. – Дать тебе Анфисин адрес? У меня с собой. – Людка похлопала по старенькой сумочке из искусственной замши. – Она все время тебя вспоминала. Плакала даже. – Потом. – Я сделала останавливающий жест. – Мы же увидимся. Как-нибудь. – Как же мы увидимся, если у меня нет ни твоего адреса, ни телефона? – удивилась Людка. – Вот. – Я быстро порылась в портмоне и вытащила визитку, в которой значился лишь номер моего мобильного. Вверху карточки стояла заглавная буква «Л» – визитки предназначались клиентам, для которых я всегда была Лидией. Людка с любопытством принялась рассматривать блестящую ламинированую картонку. – Не обращай внимания, – сказала я ей, – «Л» – это мой псевдоним. Деловое прозвище. – У тебя есть прозвище? – проговорила она с восторгом. – Да. – Я нетерпеливо переступила с ноги на ногу. – Звони, если понадобится. – Но у меня нет сотового. – Не важно. Звони с городского номера. Мне пора. Чао. Мы снова поцеловались. От Людки вкусно пахло детским питанием – не то смесью, не то кашей. – Пацана своего чмокни от меня. Пусть растет богатырем. – Он и так богатырь, – улыбнулась Людка. – Родился четыре сто, а сейчас уже десять кило весит. Я поняла, что не отделаюсь от нее вовсе – ей явно хотелось поболтать, молодой маме не хватало общения. – Все, Люд, побегу. Звони. – Обязательно. – Она шагнула от меня, маленькая, ладная, в трогательных белых носочках, выглядывающих из-под джинсов, и с холщовой авоськой, зажатой в ладони. 12 Дома никого не было. Я зашла в прихожую, скинула босоножки, туго сдавливающие щиколотку, стянула бриджи с блузкой и отправилась в ванную. Я стояла под упругими прохладными струями долго, невероятно долго, будто пытаясь смыть приставшую ко мне грязь. Но когда я наконец вышла, на сердце у меня было все так же тяжело. Что делать? Погубить Валерку? Этого я себе никогда не прощу – ведь он спас меня. Благодаря ему я очутилась в интернате. Нужно отказаться. Упросить Толика, чтобы он оставил свою затею. Пусть Рудольф катится к чертовой бабушке, и без него полно клиентов. И вообще – я не могу больше. Не могу! Я вдруг поняла, что дело не в Валерке, вернее, не только в нем, а еще и в Людке, в том, как я отчаянно завидую ей. Ведь у меня никогда не будет ребенка, богатыря весом в десять кило, кушающего молочные каши и весело гулящего маме в лицо. Никогда! Не будет маленького, но такого сладкого человеческого счастья быть любимой просто так, а не за какие-то услуги… Я постаралась взять себя в руки. Да, конечно, две подобные встречи за один день – многовато даже для меня, привыкшей держать хвост трубой. Такое хоть кого выбьет из колеи. И все-таки нужно попробовать поговорить с Толиком. Вдруг он поймет меня, пожалеет – ведь у него уже довольно денег, зачем ему еще и еще? Мы можем бросить все, найти обыкновенную работу, жить так, как Людка со своим киномехаником Борей… Хлопнула входная дверь. Я поспешно натянула халат, сунула босые ноги в шлепанцы. – Василек, ты где? – позвал из прихожей Толик. – Чего шмотки раскидала? – Я здесь, – откликнулась я.