Киваю, и Рэнли полностью входит в палату. В его руках длинное пальто, шапка и ботинки. О Боже! Он хочет вывести меня на улицу? Не была там… кучу времени, последнее воспоминание искуроченная машина, в моей ноге ветка, а рука переломана. Нужно срочно заменить воспоминания на хорошие, и кто как не Рэнли поможет мне в этом? – Хочу украсть тебя. Сходим на нашу скамейку, посидим, я поговорю, а ты послушаешь. Киваю и разлепляю губы, но слова не даются мне, точнее, я боюсь в чьём-то присутствии пытаться говорить, это выглядит максимально ущербно. Закрываю рот и киваю. – Ничего, скоро начнешь говорить, да так, что я буду с радостью вспоминать твои немые дни. В этом весь Рэнли. Он не боится говорить со мной о моих новых отклонениях. Остальные стараются обходить пикантные темы стороной. Зейн старается делать вид, что всё в порядке. Фиби тоже, но она в этом полный профан. Лекса, которая стала навещать меня, в основном говорит о Доми, но потом поправляет себя и обещает не бросать меня, пока я в таком состоянии. Лейзенберг вообще делает вид, что меня нет, он лечит, берет кровь, ставит капельницы и уколы, но ведет себя так, словно я манекен, а не живой человек. – Зейна сегодня не будет, – сообщает Рэнли и подходит к Волку, гладит того между ушами. – Зак нашел ему работу, и тот отправился за периметр. Вернется через пару дней. В груди всё немеет при упоминании имени Зака. Я его не видела. Практически за две недели, что я очнулась, он ни разу не пришел. А должен был? Нет. Всё просто, вакцина у него. Я должна быть благодарна, что он вообще заставил Лейзенберга лечить меня. Но у меня появилась цель, я хочу поговорить с ним и многое прояснить. Скажу ему о том, как я вижу всё, что было между нами. Пусть его это и не интересует, но мне станет легче. Я словно несу какой-то ненужный мне камень, он придавливает меня к земле, а я противлюсь и буду делать это до нашего разговора. Сначала я думала, что Заку плевать на меня, но он сделал всё возможное, чтобы я выжила. А зная этого человека, могу со стопроцентной уверенностью заявить – он ничего не делает просто так. Есть причина того, что я живу. Рэнли бросает мне пальто, пока он подкатывает к кушетке кресло, я вталкиваю руки в рукава, стараюсь не обращать внимания на шрамы, которые теперь украшают не только левую руку, но и правую. Рэнли поднимает меня и пересаживает на транспорт для передвижения, обувает меня, а я завязываю широкий бежевый пояс, который явно не является частью синего пальто. На голову мне опускается серая шапка, и вот мы направляемся вон из палаты. Не могу сдержать улыбку, а когда оказываюсь на улице, не глазах появляются слезы. Рэнли останавливает инвалидное кресло у лавочки, и садится напротив меня. – Вот чёрт! Ты чего плачешь-то? Увезти тебя обратно? Отрицательно качаю головой и пищу: – Нет. Это "нет" заставляет меня прикрыть рот ладонями. Сначала Рэнли хмурится, а потом широко улыбается, на его щеках появляются ямочки. – Вот же ж, ты заговорила! Убираю руки от лица и пытаюсь снова. – Спасибо. – Слово произносится медленно, но я покоряю эту вершину и протягиваю к Рэнли руки. Хватаюсь за его рукава и притягиваю парня к себе, обнимаю так крепко как только могу. – Спасибо, – уже более уверенно повторяю я. Отпускаю Рэнли и утираю слезы радости. Это как заново начать дышать. Рассматриваю территорию, настолько насколько это позволяет вновь сгущающийся туман. Тут слишком много людей и среди них не только военные. Бросаю взгляд на стену, и Рэнли говорит: – Стена достроена, и теперь многие живут наверху. Тут уже было несколько построек в дальней части девятки, сейчас строятся новые дома. Да у нас тут в целом жизнь налаживается. Вот, ты вернулась. Глубоко вдыхаю и пытаюсь заговорить снова, я должна практиковать этот навык. – Не факт, что… я… тут останусь. Удивительно, с какой легкостью мне даются слова, будто я и не молчала как рыба. Странное тело, безумно мутный организм. Рэнли с гордостью смотрит на меня. Да что говорить, я и сама горда. – Останешься, – уверенно произносит Рэнли. – Зак не отпустит. В голосе Рэнли есть какая-то потайная стенка, которую я не решаюсь оттолкнуть. Он словно хочет сказать мне намного больше, но сдерживает себя. – С чего это? – медленно спрашиваю я, пробуя слова на вкус. – Он вернул то, что ему было нужно. Рэнли улыбается. – Может, ты задела его сердце? Мне становится неуютно от этого разговора и я опускаю взгляд. Тереблю пояс пальто и произношу: – Сомневаюсь, что оно у него есть. Рэнли хмыкает, и я возвращаю внимание на него. Взгляд ловеласа упирается мне за спину, и я каменею. – Если бы у меня не было сердца, ты уже была бы мертва, Алекс. Зак. Прямо за моей спиной, и Рэнли знал об этом. Вот сученыш! – Ну ладно, – говорит Рэнли, с максимально заинтересованным лицом рассматривая наручные часы, которых нет. – Я пойду, уже опаздываю на очень важное мероприятие. А как вы знаете – я до ужаса пунктуален. Рэнли исчезает со скоростью падающей звезды, и на его место садится Зак. Я так давно его не видела, что позабыла, насколько тяжело на него смотреть. Это действительно он. Я так долго и тщательно думала о том, что скажу ему, но все мысли исчезли. Мне одновременно и радостно видеть его, и горько. – Два один, – говорю я. – Ты дважды спас меня. Он кивает, а я думаю, что "лучшего" начала разговора я не могла бы придумать. Зак ничего не говорит, вглядывается в моё лицо, словно не уверен, что это я. Воздух сгущается, и я решаю разрядить обстановку. – Сглупил дважды, не похоже на тебя. Не знаю, что я несу, но молчать не могу. Слишком долго язык был прикован к нёбу. О Боже, лучше бы так и оставалось! Внимательный и серьезный взгляд Зака останавливается на моих глазах. Он видит меня насквозь. Безусловно. Я чувствую, как он шарится по полкам моих мыслей и выискивает то, что ему более интересно в данный момент. – Нет. Я послушал его. – Кого? – Сердце, которого у меня нет. Какое-то время я просто смотрю на него и понимаю, что столько всего должна ещё сделать. Моя жизнь только начинается, и я хочу кое-что прояснить. Поблагодарить и… – Спасибо, что вытащил из машины, – шепчу я с болью в голосе. Вспоминая, как испугалась тогда. Я думала, что умираю. Помню, как хотела позвать Зака, но не могла. Как думала, что и он погиб. – Был рад помочь. – Зачем ты это сделал? Глаза в глаза. – Потому что захотел. Улыбаюсь, просто не могу больше держать маску холодности. Готова признаться сама себе, что я счастлива слышать от него такие слова. – Ты вроде убить меня хотел, – напоминаю я, окончательно истрепав пояс пальто. – Передумал. – Вот так просто? На губах Зака мелькает секундная улыбка, уголки немного приподнимаются, и он отвечает: – Это было совсем не просто. Хочу задать ему миллион вопросов, но не могу, нужно всё продумать ещё раз, может, записать на листочке. Хочу узнать, что будет со мной дальше и как долго я буду на попечении Лейзенберга. А ещё мне хочется спросить, почему он не приходил ко мне. В нашу сторону идёт умопомрачительная брюнетка, она шагает так, словно весь мир принадлежит ей. Садится на скамейку рядом с Закари и чмокает его в щеку. Мои глаза готовы выпрыгнуть из орбит, а сердце предательски сжимается, отвожу от них взгляд, но голос Зака возвращает моё внимание. – Алекс, это Ребекка Келлер, моя сестра. Ребекка протягивает мне руку, и я пожимаю её, девушка с интересом разглядывает меня, и я не вижу на её лице ни грамма дружелюбия. Так, ей-то я что сделала? Вижу её впервые в жизни. – Алекс значит. Наслышана о тебе. Перевожу взгляд от Ребекки на Зака, и девушка тут же говорит. – О нет, не от него. От Герды. Сдерживаю себя, чтобы не закатить глаза. А я ведь о ней и думать перестала. – Ребекка, не сейчас. – Что не сейчас? – спрашивает она. Брат с сестрой обмениваются взглядами, и я чувствую себя лишней, где Рэнли, когда он так нужен? Слинял, чертов предатель.