— Тогда зачем ты вернулась? — Спариться. Это не работает в Царстве фей. Даже люди, которые там есть, не могут нам помочь. — Там есть люди? — Иногда. Куда, по твоему, деваются люди, когда пропадают? Конечно, некоторые из них лежат в канавах с перерезанными глотками, а некоторые живут новой жизнью под вымышленными именами в Мексике, но кое-кто бродит в Фейри. Это происходит все время, когда дверь в лесу открывается на солнцестояние. Я подумала о парнях, которых видела в Царстве фей с ундинами, в частности, о темноволосом человеке с печальными глазами. — Не попадал ли такой к вам лет восемьдесят назад? Лорелей пожала плечами. — Время в Фейри течет по-другому. Я обычно чувствую только, что пришло время спариваться… Теперь, когда ты сказала об этом, — был у нас сумасшедший мальчик, который умолял выпустить его назад, но в этот мир не так легко вернуться. Кроме, может быть, сегодня. — Так вот почему ты не уходишь? Тебе нужно спариваться? Лорелей рассмеялась и вытянула к потолку обнаженную, покрытую пеной ногу. — О, я уже это сделала. Один из мальчишек Стюартов был довольно дружелюбным. Нет, вот причина, по которой я не уйду. — Русалка сунула руку в воду и вытащила пятнистый зеленый предмет. Сначала я подумала, что это кусок мыла, но потом заметила, как он светится. — Это яйцо? Ты отложила… Я заглянула в ванну сквозь пену у ног Лорелей и увидела кучу зеленых пятнистых яиц, — и один золотой эльфийский камень. Лорелей смущенно поерзала. — Я должна была отложить их в Ундине, но эти проклятые Стюарты охраняют дом. Бедняжки, — сказала она, глядя на яйца. — Они умрут, если скоро не попадут в струящуюся пресную воду. Лорелей смотрела на яйцо, зажатое в руке, с таким же выражением лица, как на фотографии ее и маленькой Луры. Она любила Луру, но, когда начала заболевать, то решила вернуться в Царство фей. Возможно, это означало, что ее любовь была не очень глубока, но кто я такая, чтобы судить, ведь сама не смогла полюбить Лиама, чтобы превратить его в человека? Фрэнк не верил, что русалка несет ответственность за убийства рыбаков, и теперь я тоже. — Я хочу предложить тебе сделку, — сказала я. Она подняла глаза, интерес, мелькнувший в зеленых глазах цвета мха, мгновенно сделал ее похожей на человека. Глава 29 Через двадцать минут мы спустились вниз. Лорелей была одета в зеленое шелковое платье, расшитое жемчугом. Мне подумалось, что когда-то оно было свадебным платьем Луры. Я несла сумку, полную яиц. Подозвав Луру с крыльца, я рассказала ей о наших планах. Когда Лура поняла, что мать снова собирается уйти, на ее лице промелькнула печаль. И все же, поджав губы, она взяла у меня сумку. — Я отнесу их в верховья, — сказала Лура. — Это рядом с проходом в Царство Фей, — сказала я. — Я пойду с тобой. — Разве Стюарты не захотят сопровождать тебя, зная, что ты привратник? — Им я скажу, чтобы проводили к проходу Лорелей. Лура оглянулась на дом. Пол гостиной был покрыт водой как минимум на шесть дюймов. Над водой поблескивали кусочки стекла и олова. Дом стонал и скрипел, старые доски трещали под натиском воды. Не похоже, что он выдержит до утра, — которое, судя по светлеющему на востоке небу, уже почти наступило. — Надо спешить. Я должна быть у прохода к рассвету. Мак и Ангус ждали нас у края защитного тартана. — Лорелей согласилась пойти с вами, — сказала я им, — а мы с Лурой пойдем к проходу сами. — Вам сейчас не следует идти в лес одним. Там видели странных созданий. — Мы сможем позаботиться о себе, — сказала Лура, сплюнув на землю. Ангус неохотно, но все же согласился. Остальные Стюарты сформировали вокруг Лорелей круг. Несколькими движениями рук они сплели защитный тартан, который лег на плечи ундины подобно шали. Лорелей поправила его, словно норковый палантин и взяла Ангуса под руку. — Пойдемте, мальчики, — сказала она, откидывая волосы за плечо. И ушла, не оглядываясь на дочь. — Я знаю, — проговорила Лура, когда процессия скрылась в лесу, — она мелочная и ветренная, но она моя мать. Я все еще помню, как она пела мне, когда я была маленькой. — Думаю, что она старается изо всех сил, — сказала я. Мы продвигались в лес по тропинке вдоль течения Ундины, и я надеялась, что Стюарты справятся с Лорелей. Сначала мы не разговаривали с Лурой. Дождь и журчание стремительного потока воды заглушили бы любые попытки. Но вскоре дождь перешел в морось. Мы долго шли в тишине, и чавканье грязи под ботинками было единственным шумом в лесу. — Птицы сегодня тихие, — заметила Лура. — Они знают, что-то не так. Чуть позже она собрала с какого-то куста ягоды, закинула горсть себе в рот и протянула остальное мне. — Черника. Хороша, чтобы видеть в темноте. Я положила ягоды в рот с некоторым беспокойством, но они вкус оказался сладким и знакомым. Я вспомнила видение, в котором ощущала аромат черники на губах Малины и подумала, не кормила ли Лура этими ягодами своих сестер русалок. Немного погодя она сорвала красный цветок, протянула его мне, а сама начала жевать его листья. — Красный клевер хорош для ревматизма, который обязательно начнет меня беспокоить после такого дождя. Женщина продолжала срывать растения с деревьев и земли, рассказывая мне, что они из себя представляют и чем они хороши. — Откуда ты столько знаешь о растениях? — спросила я. — Мой отец провел много времени в этих лесах… Его мать была ведьмой. Вот, возьми это, — она протянула мне соцветие белых цветков, а еще одно засунула себе за ухо. — Тысячелистник, — пояснила она. — Обеспечивает магическую защиту. Теперь, когда стало светлее, я могла видеть лес по обе стороны от нас. В белом тумане, поднимающемся от мокрой земли, скрывались разные существа: например, парнокопытные сатиры, — тощие мальчишки с разветвляющимися рогами; маленькие пушистые создания с плоскими хвостами и длинными острыми зубами… — А это?.. — Зомби бобры, — ответила Лура. — Они приходят с паводками. Нам лучше поторопиться. Эти твари не прочь полакомиться нашими яйцами. Мы увеличили свой темп настолько, насколько это возможно для столетней женщины, даже если она наполовину русалка, наполовину ведьма. Скрежеща зубами и переговариваясь друг с другом, толстые, щетинистые бобры бегали по земле с удивительной скоростью. Лура тоже что-то бормотала. Я боялась, что она съедет с катушек. И кто станет винить ее за это? Одного только стрекота было достаточно, чтобы свести с ума, не говоря уже об этих острых зубах и длинных когтях. Я была в ужасе, когда буквально в нескольких дюймах перед нами рухнула огромная сосна. — Полезай! — закричала Лура, хватая меня за руку и карабкаясь вверх на огромное дерево. — Они хотят, чтобы мы побежали в лес. Или они хотели, чтобы мы запутались в ветвях. Рукав моей куртки зацепился за ветку. Я повернулась, чтобы освободить его и столкнулась нос к носу с зубастым хищником. Он щелкнул клыками, которые мелькнули в сантиметре от моего лица, когда я шагнула назад, снимая куртку, и, не удержавшись на ногах, шлепнулась на землю. Я вскочила и оказалась рядом с Лурой, в ловушке на небольшой площади, окруженной сваленными деревьями. Скрежеща зубами, бобры окружали нас. Лура наклонилась, подняла две толстые ветви и вручила одну из них мне. Она что-то неразборчиво пробормотала, отчего концы палок загорелись и Лура сунула горящую ветвь прямо в морды бобров. Те отшатнулись, клацая зубами. Я махнула веткой по широкой дуге, подпалив усы парочке этих существ. Лура еще раз что-то пробормотала, и раздвоенный язык молнии расколол небо, ударив в одного из бобров. Увидев своего павшего товарища, остальные бросились в лес. Лура проговорила еще несколько слов, и внезапный ливень погасил наши сосновые факелы. — Это должно остановить их на некоторое время. Они ненавидят огонь. Я помогла Луре перелезть через дерево. Она вдруг оказалась хрупкой и измученной, словно магия истощила ее. Я предложила помочь нести сумку с яйцами, но женщина отказалась. — Это мои сестры, — сказала она. Остаток пути мы прошли в тишине. Когда я впервые встретила Луру, то решила, что она тоскливая, жалкая отшельница, но, увидев ее в лесу, где она провела всю свою жизнь, я поняла, что у Луры была полноценная жизнь. Она знала каждый дюйм этого леса, всех существ в нем, будь то порождения этого мира или Фейри. Она присматривала за своими сестрами, пока те росли, защищала от хищников, приносила им угощения. Возможно, азы магии она постигала у своего отца, но оттачивала свое ремесло в этих лесах. Глядя на Луру, то, как она относилась к каждому дереву, растению и созданию, я видела, как она любит лес. — Пришли, — сказала Лура, когда мы достигли поляны, заросшей папоротником. — Это исток Ундины. Я последовала за ней к большому гранитному валуну и опустилась на колени рядом с ней. Это было то же место, куда почти неделю назад привели меня Суэла, Лиз и Диана. Лура присела на пятки и оглядела поляну. — Здесь я впервые встретила Куинси, — проговорила она. Ее глаза были полны слез. Она раздвинула папоротник, растущий вокруг валуна, открывая взору вырезанное в скале сердце, внутри которого переплелись инициалы Q и L, — в том же стиле, что и на скамейке у дома Луры. — Мы встречались здесь каждый день. Здесь он попросил меня выйти за него замуж. — Прекрасное место, — сказала я, любуясь тем, как переливается вода из одного озера в другое; дикими ирисами, окаймляющими оба водоема, желтыми водяными лилиями, плавающими на их поверхности. Ветви плакучей ивы свисали? словно занавес над одним из водоемов. Это было похоже на место в Царстве Фей, где мы с Лиамом занимались любовью. Теперь и мои глаза наполнились слезами от нахлынувших воспоминаний, а сердце — невыносимым ощущением потери. Лиам на самом деле ушел. Я была рада, что он не вернулся в теле Дункана, но факт остался фактом, — он не вернулся. Пришло время отпустить Лиама раз и навсегда. Плеснув холодной воды на лицо, чтобы смыть слезы, я почувствовала, как распрямился еще один виток сдерживавших мое сердце стражей, теперь оно билось медленно и ровно. Я повторила слова заклинания, связывающего меня с Дверью. «Квам кор меа аперит, там йануа аперит». Я почувствовала, как мое сердце ударилось о последнее холодное звено стражей. Они исчезли почти все. Снова склонившись к воде, я вдруг уставилась в чьи-то темно-карие глаза. Я застыла, глядя в лицо мужчины в воде. Присев на пятки, я посмотрела на Луру. Она тоже умывалась. С каждым всплеском ее кожа выглядела более гладкой. После того, как Лура брызнула водой на волосы, те из седых стали золотыми. Я снова перевела взгляд на лицо в воде. Из своей ловушки под водой меня разглядывал Куинси Моррис. Но не меня он искал. Я полезла в карман и достала заранее положенную туда вещь. «Фейским камнем» назвал его мой отец, отдавая мне белый камушек с дыркой в центре. Я просунула в него безымянный палец левой руки и, держа над водой, сказала просто: — Откройся! Ничего не произошло. Сила внутри меня билась, пытаясь обрести свободу, но ее все еще сдерживали последние стражи. Тогда я вспомнила про Эльфийский камень. Достав его из кармана, я подняла золото над водой. На поверхности появились концентрические круги. Я бросила камень в воду. Круги вращались по спирали, глубоко проникая в бассейн, создавая воронку. Вскоре над поверхностью появилась голова, а потом и весь человек поднялся из воды. Услышав всплеск, Лура обернулась и… ахнула. — Куинси? — произнесла она. И все годы, проведенные вдали от возлюбленного, будто стекли с ее лица, подобно воде с морской скалы. С сияющим лицом к Луре шел тот самый темноволосый мужчина, которого я видела на берегу пруда в Царстве Фей. — Лура! — закричал он, опустившись на колени перед ней и заключая в объятия. — Я пришел сюда утром в день нашей свадьбы, чтобы собрать цветы для тебя, упал в воду и проснулся в странном месте. С тех пор я все пытаюсь вернуться. — Он заглянул ей в лицо. — Я боялся, что меня нет уже очень долго. Не знаю, сколько времени прошло, может, не так уж и много, потому что ты все такая же. Ты совсем не изменилась! Лура затаила дыхание, и прикрыв рот рукой, перевела на меня взгляд широко распахнутых глаз. Очарование родниковой воды скоро закончится. Я поняла, что не суетное тщеславие заставило Луру бояться обратной трансформации, а боль, которую причинит Куинси осознание, сколько времени прошло на самом деле.