Я разморился от покачивания могучей машины. В кабине пахнет крепким мужским потом, старыми носками, бензином и дорожной пылью. По радио мурлыкает что-то из попсы, песня под которую хорошо дергаться, но лучше не вникать в смысл текста. На внутренней стенке дверцы нагрелся привернутый на саморезы линолеум, и оттенки химии тоже врываются в какофонию запахов. Я смотрю сквозь приспущенные веки, как под капотом исчезает асфальт. – Мария, я сейчас это запишу, спасибо. А то бывает, что и в аптеку приходится бежать, – говорит водитель. – Оно вроде бы кажется, что работа сидячая да ненапряжная. Вот ты знаешь, зачем водители при остановке колеса пинают? – Чтобы хозяйство от ног отлипло, – усмехается охотница. – Это старый анекдот, а вот новый слышал, про то, что дальнобойщики-импотенты привозят груз на сутки раньше? – Какой же это анекдот? Это суровая правда жизни. Как по живому срезала. Женька может знает? Сейчас у молодежи бывают интересные истории. Я очухиваюсь от полудремы. Оба человека молчат и ждут, когда я им отвечу. Перемотав в голове кучу анекдотов, выбираю один из «забористых». – Знаю, только он с матом, – я вижу, как морщится охотница. – Маме не нравится, когда я матерюсь, только она имеет на это право. Так вот уходит на пенсию дальнобойщик и друзья ему дарят кабину от «Камаза». Через год приезжают в гости, он счастлив, жена сияет. У нее спрашивают: – Ну как? – Спасибо за подарок – жизнь прожила, а такого удовольствия, как в кабине, никогда не получала! Только одно плохо – каждое утро он открывает дверь со словами: "Пошла на хрен отсюда!" Дальнобойщик громко ржет, тетя Маша лишь криво усмехается. Оно и понятно – среди дам такой анекдот не проходит, коль скоро оскорбляет их женскую солидарность. Я ставлю себе на память зарубку, что больше анекдотов не рассказывать. Не все истории из мужского общения приятны женщинам. Андрей смеется до появления слез из глаз, хохот перекатывается со стуком каменных голышей на водопаде. Громоздкая машина даже виляет в сторону, когда он немного отвлекся от дороги. За спиной недовольно ворочается Максим, и Андрей тут же перестает смеяться, хотя судороги сотрясают крупное тело. – Нужно будет запомнить и мужикам рассказать, – говорит Андрей, когда берет себя в руки. – Запомни, и про водителя-импотента тоже расскажи, – хмыкает тетя Маша. – Ладно тебе, Мария, это же шутка, – пытается скрасить неловкость водитель. – Вот после таких шуток и не стоит ожидать, что жены будут вам рады, – бурчит охотница. Они ещё беседовали о взаимоотношениях между мужчинами и женщинами, а я вновь закрыл глаза и погрузился в дремоту. Ещё полдня и мы проскакиваем Уфу. Ехали по объездной дороге, и я не смог оценить прелести города, остановились только возле Юрюзани. На отдалении от города расположилась стоянка для дальнобойщиков и рядом с ней высится гостиница «Асмодей», или как её называют в американских фильмах – «Мотель». Андрей тогда ещё хвастливо произнес: «Здесь готовят самый вкусный шашлык!» Действительно, у двухэтажного кирпичного здания расположились около двадцати фур. Среди длинных гигантов приткнулись легковые автомобили, «пузотеры» – как их пренебрежительно назвал проснувшийся Максим. – Почему «пузотеры»? – интересуюсь я, когда пожилая официантка принесла четыре порции душистого шашлыка. Стены внутри кафе обделаны вагонкой, создается впечатление, что находишься в предбаннике добротной сауны. Деревянные столы вычищены, металлические стулья с высокими спинками походят на скелеты маленьких жирафов. Сиденья же «скелетов» оказываются мягкими и удобными. Куски прожаренного ароматного мяса остаются на длинных шампурах. Посетителям самим предлагается решать как есть произведение поварского искусства: либо отдирать зубами волокна пузырящегося жиром кусмана, не снимая его с полосы нержавеющей стали; либо стягивать на тарелку и ножом обнажать коричнево-розовое нутро, насаживать на вилку горячие кусочки и макать их в обжигающий соус. Я предпочитаю рвать зубами с шампура, пластиковой ложечкой отправляя вдогонку порции соуса. Рядом желтеет вареная картошка, обильно сдобренная порезанной зеленью и политая подтаявшим сливочным маслом. – Да посадка у них низкая, вот и трут пузом там, где мы проходим, даже не ойкнув, – поясняет Максим. – Ага, нашли с чем сравнивать, что легковушка, а что «Камаз». Это всё равно, что вот этот шашлык и сырое мясо, – брякаю я и получаю от охотницы толчок под ногой. «Держи себя в руках» – говорит её нахмуренный взгляд, но мужчины не понимают моего сравнение и согласно кивают. – Ну что, ели ещё где такой шашлык? – сыто отдуваясь, Андрей откидывается на спинку стула. Я тоже ослабляю ремень, порции были большими и вкусными. Охотница потихоньку попивает чай из луговых трав. – Нет, вы были правы, тут действительно самый классный шашлык. Можно я заплачу за стол? За дорогу хотя бы рассчитаюсь, – я перехватываю у официантки листок со счетом, написанный от руки. – Ну, если деньгами богат, то отчего же не отблагодарить? – улыбается Максим. Это его первая улыбка, в основном он хмурится и имеет такой вид, словно умножает и делит в уме тысячи и миллионы. Говорит он мало и неохотно, поэтому понятна радость Андрея, когда он подобрал нас на дороге – хоть с кем-то поговорить и кому-то высказаться. Андрей отходит к столику, за которым обедали знакомые водители, а мы допиваем чай и выходим на улицу. Я отчитываюсь охотнице, что ухожу попудрить носик. Вернувшись, я застаю её возле «Камаза». Тетя Маша молча всматривается в даль. Такой одинокой кажется мне эта женщина, задумчиво-печальная в своём спокойствии, что невольно вспоминается «Ярославна» Владимира Серова. Сытый желудок дает пищу и уму, оттого и появляется подобное сравнение. Всегда удел женщин ждать возвращения мужей, сыновей, отцов. Вот и меня дома ждет мама. Колет в сердце, и я слышу голос: «Она тебя ждет не таким!» Они всего лишь пища – А где Максим? – я стараюсь прогнать тяжелые мысли. – Да вон залез под машину. Чего-то подкручивает, – отвечает охотница. Её глаза всё также задумчиво смотрят вдаль. – Что-то чуете? – Беду чую, Жень. Большую беду, по сравнению с которой наши драки лишь детской возней в песочнице покажутся. Мимо проходят двое широкоплечих мужчин, и охотница на время замолкает. Она провожает их взглядом, мужчины садятся в заведенную темнозеленую «десятку» и тонированные стекла закрывают их от людей на стоянке. – Теть Маш, от этих, что ли беда придет? – я киваю на отъезжающую «десятку». – Нет, Жень, не от этих. Я чую, что Юля недалеко от Ульяны находится. Пока ты в лесу спал, сон меня тоже сморил на десять минут, вот и увидела я, что дочь Пастыря набирает кровь из детского пальчика. Нам бы поторопиться нужно. – Так это всего лишь сон, теть Маш, долго думали об этом, вот и приснилось. Мне тоже пару раз снилось, что я не сдам диплом. Причем второй раз я вообще был в одних трусах. Но ничего, сдал и всё обошлось. Сейчас потороплю Андрея, да и поедем. А вон как раз и он идет. К нам приближается водитель «Камаза», ворот клетчатой рубашки распахнут, на волосатой груди блестят капельки пота. Он утирает рукавом вспотевший лоб. – Заставили четыре стакана чая с ними выпить, вот же черти. Теперь останавливаться буду через каждые пять километров, – улыбается он нашим взглядам. – Давно с ребятами не виделся, то я в рейсе, то они на дальнобой ушли. Где Максим? – Тут я. Соскучился что ли? – вылезает из-под кабины напарник. – Сцепление у нас барахлит, до точки дотянем, а дальше на капремонт придется вставать. – По тебе соскучишься. Сейчас с Серегой Тимофеевым разговаривал, так он рассказывал, что на дороге появились новая «гопота», их на все «пожарные» обули. Говорил, что ставят под стволы и шманают всё подряд, так что доставай помповик, не дай Бог пригодится, – отвечает Андрей и поворачивается к нам. – Ну как, не страшно ещё ехать с дальнобойщиками? Или подождете другую машину? Мы переглядываемся с охотницей, та пожимает плечами, мол, всё одно на чём добираться. Она кивает водителям. – Мы едем с вами, на переправе коней не меняют. – Тут ехать-то осталось всего ничего, может быть и прорвемся, – утешает Андрей. С нашим везением только и оставалось надеяться на этот прорыв! Я усмехаюсь своим мыслям, когда залезаю в кабину. На этот раз позади кресел расположился Андрей, а Максим садится за руль. Его хмурое лицо уставилось в лобовое стекло, и он отключается от всего. На крайнем сидении охотница сворачивается калачиком и закрывает глаза. Я в очередной раз поразился её стойкости – ведь она не спала этой ночью, а так спокойно себя ведет. Да уж, боюсь представить, какие запасы сил скопились под этой тщедушной на вид оболочкой. Ох, не зря упоминал про везение, не проехали и сорока километров, как я увидел, что на руле дергается рука Максима. Проследив за его взглядом, я вижу в зеркале заднего вида ту самую темнозеленую «десятку». Может и у меня просыпается «чуйка»? – Думаешь, это они? Максим не отвечает, а только заводит руку за спину и трясет лежащего Андрея. Мужчина недовольно ворчит и садится на лежанке. – Ну что ещё? – Не зря тебя Серёга предупреждал, вон на хвосте повис тонированный бочонок, – цедит Максим. Андрей шевелится на лежанке, отгибает верхний край обшивки и обнажает небольшой тайник. Оттуда он достает помповое ружье. «Бекас». Такое же ружье хранится у нас дома. Как говорит отец: «На всякий случай!». Мда, если я обернусь дома, то случай очень быстро представится. Склеенные скотчем патроны Андрей быстро отделяет друг от друга. Один патрон уходит в патронник и четыре в подаватель. Я не раз видел, как отец иногда проделывал такие же движения, но впервые эти движения производились для охоты не на тень, а на самую опасную дичь – человека. Темнозеленая машина обходит нас с левой стороны и равняется с кабиной. Опускается тонированное стекло, и в окне показывается один из мужчин, которых мы видели на стоянке у «Асмодея». – Эй, руль, тормозни, перетереть нужно! – Не хрен мне с тобой разговаривать, давай до ДПС протянем, там и поговорим! – отвечает ему Максим. Андрея не видно за шторкой, он притаился, как охотник на крупную дичь. Охотница просыпается от громкого голоса и теперь напряженно вслушивается в ругань с улицы. – Тормози, баран, или все колеса пробьем! – доносится голос и для убедительности добавляются несколько матерных слов. Я чуть вытягиваюсь и вижу, что мужчина передернул затвор на автомате. Такие же небольшие смертоносные игрушки я видел у сотрудников милиции. АКС74У – если мне не изменяет память. Хоть какая-то польза от уроков ОБЖ, на которых мы в основном играли в морской бой, но зато с упоением рассматривали оружие на картинках. Теперь же короткое дуло смотрело в сторону массивных колес. Опустилось заднее окно, и из глубины показался ещё один автомат. – Тормози, Максимка, может, малой кровью обойдемся, – тихо командует Андрей. – Только вот чьей кровью-то? – говорит Максим и зло дергает вправо. – Подмять их под капот и всех делов! Я смотрю на охотницу, а та подмигивает в ответ. Я понимаю, что сейчас главное ей не мешать. «Камаз» сбрасывает скорость, недовольно гудит, как разозленный шмель. «Десятка» по-хозяйски заезжает вперед и притормаживает перед кабиной. Андрей на всякий случай проверяет ход цевья. Поршень ходит как нужно. «Камаз» останавливается. Из «десятки» вылезают четыре человека, чем-то они похожи на ребят с джипа. На тех, кого убила Марина. Или все бандиты похожи один на другого? Одежда на молодых людях подбиралась как на заказ, чтобы подчеркнуть большие мускулы. Спортивные, накачанные. Таким сделать пару вылазок и неделю можно не выходить на «работу». Правда, работа у них опасная, многие не доживают до пенсионного возраста. – Вы не лезьте, – говорит в нашу сторону Андрей. – Это вы не лезьте, ребята, – командует охотница. – Жень, дай кошелек и следуй за мной. Твои двое справа. Импровизируем по ходу действия, ты подберись к ним поближе и действуй. За меня не переживай. Водитель и пассажир слева выходят без оружия, если не считать бейсбольной биты в руках. Короткоствольные автоматы красуются в руках у двух других молодых человек, что выходят с правой стороны. Я протягиваю бумажник перевертня охотнице, та берет его и открывает дверцу. – Мария, ты куда? – шипит пока невидимый Андрей. – Сядь на место. – Сказала же – сидите тихо, – отчеканивает охотница и легко спрыгивает на землю. Существенная разница с той старушкой, что еле залезла в кабину. Теперь по мягкой земле обочины двигается амазонка, каждое движение эргономично. Почему я раньше не замечал движения людей? Я мог бы на взгляд определить, кто опасен, а кто нет. Эти четыре увальня не опасны. Они походят на тех самых отморозков, которые напали на нас с Александром. Напали злополучной октябрьской ночью, на дискотеке в честь посвящения в студенты, и почти все погибли… Я спрыгиваю следом за охотницей. С хрустом потягиваюсь. Чужая рубашка трещит на плечах. Нас встречают настороженно – не привыкли, чтобы к ним спускались пассажиры. – Мальчишки, сколько мы должны за проезд? – бодрым тоном говорит охотница.