Твен бросился к брату, стараясь его обнять, но Марк его остановил и оттолкнул. Злая ухмылка скользнула по его лицу. Он посмотрел в сторону, взял сигарету и прикурил. – Марк, что с тобой, ты не рад меня видеть? – Твен изумлённо смотрел на близнеца, не зная, что делать. – А ты ожидал крепких объятий и поцелуев? Да? Ты снова меня бросил, как тогда, в детстве, не помнишь? Это становится твоей привычкой? Ты знаешь, меня это изрядно бесит! – Извини, братишка, я не знал, что ты так расстроишься… – Не знал он! Я тебя месяц искал по всему городу, всех на уши поднял, все больницы, морги обыскал. И ты сейчас мне говоришь о расстройстве? – Прости, я же оставил тебе записку, что ухожу в горы! – Не было никакой записки, никакой записки не было! Ты просто исчез, испарился… пуф… и нет Твена. – Согласен, я был не прав, но мне нужно было уехать, просто необходимо. В тот момент у меня было такое состояние, на грани смерти. Мне нужно было выбрать: либо я немедленно уезжаю в горы, либо кидаюсь под поезд. – Стой, стой, что ты такое говоришь? Самоубийство? Всё настолько серьезно было? – Абсолютно! Но всё хорошо, горы спасли меня. Там я понял, как я живу, зачем всё это. Ну и мне нужно было переосмыслить некоторые ценности, которые были важны мне когда-то. – Давай присядем, а то меня ноги не держат – никак не ожидал увидеть тебя сегодня. – А я вот уже два дня сюда хожу, надеясь увидеть тебя, и наконец ты пришёл. У меня не было информации, где ты теперь живёшь, поэтому я пошёл сюда, зная, что ты рано или поздно придёшь на эту улицу. Она всегда была особенной, правда? – Да, точно! Я переехал, теперь живу в другом месте, недалеко от набережной. Виды там потрясающие на реку Миссисипи, но и аренда повыше. – А ты где остановился? – Пока в гостинице живу недалеко отсюда. Но надеюсь скоро сменить место жительства. – Можешь у меня пожить, пока ищешь жильё. Места хватит обоим. – Спасибо, брат, это ненадолго, не хочу тебя стеснять. У тебя, наверное, девушка есть, да? – Нет, сейчас я пока без девушки. Я имею в виду без постоянной девушки. Не хочу заводить серьёзные отношения, не для меня это. – Понимаю тебя. Думаю, ты просто ещё не встретил ту единственную, с которой захочешь построить что-то серьёзное. Я прав? – Не знаю, что тебе сказать. Наверное, я боюсь каких-либо отношений. Любовь – это эмоции, отдача себя кому-то другому, а мне это совсем не интересно. Я люблю секс, больше мне ничего не нужно. – Марк, ну что ты говоришь? Любовь – это чудо, и когда она настоящая, то никогда не принесёт тебе страданий. Я это понял, когда жил в горах целый год. Там любовь повсюду. Любовь к солнцу, которое согревает тебя днём. Любовь к величественным горам, которые стремятся к небу. Любовь к животным и птицам, которые окружают тебя там и никогда не причинят зла, потому что не чувствуют исходящей от тебя опасности. Там первобытная любовь, но самая чистая и самая бескорыстная. Этим я и хочу поделиться со всем миром и с тобой тоже. – Здорово ты это всё сказал. Любовь и бла-бла-бла, ты всегда был умнее меня, я это знаю. Ну а я сильнее! Одному достались мозги, другому – сила, всё правильно. Мы с тобой дополняем друг друга, ты не находишь? – Я всегда это знал, мы с тобой две половинки одного целого. И в этом нет ничего странного. Ты мой брат, а я – твой, мы с тобой должны держаться друг друга и тогда нам ничего в этом мире не страшно. – Верно, брат. Ты, как всегда, прав, – Марк обнял Твена и положил руку ему на плечо. – Расскажи мне, как ты хочешь поделиться любовью… хм… со всем миром? – Вот послушай, что я придумал. Когда я был в горах, я писал картины окружающего меня мира: горы, лес, животных, птиц. Всё то, что я не писал, когда жил в Новом Орлеане. Здесь, мои картины были наполнены болью и страхом. Одиночество сквозило через них, поэтому выставки с моими картинами каждый раз проваливались. Но сейчас всё будет по-другому! Я тебя уверяю. – Как это? – В моих картинах – сама жизнь, там столько любви и света, что хватит людям с избытком, ещё и останется. Мне только нужен один шанс. Всего один, и тогда меня наконец-то признают. – Зачем тебе признание? Ты и так настоящий художник. – Что я слышу? Марк, не ты ли хотел, чтобы мы прославились за счёт моих картин и стали богатыми? – Это было год назад. После одной из выставок ты просто собрался и ушёл, даже не попрощавшись со мной. Весь этот год я жил лишь надеждой на то, что ты вернёшься и простишь меня. – Брат, о чём ты? За что тебя прощать? Ты же ни в чём не виноват передо мной. – Если бы не эти выставки, на которые я толкал тебя, когда ты был ещё не готов, ты бы не ушёл и не оставил меня. – Я наоборот благодарен тебе за то, что ты толкал меня на эти выставки, потому что без них я не ушёл бы в горы и не обрёл любовь, которая теперь живёт во мне. – Значит, всё верно говорят: что ни делается… – …всё к лучшему! Верно, – закончил Твен. – Значит, нас ждёт новая выставка и новое видение мира? – Всё правильно говоришь, нам нужно сделать выставку с моими картинами. Ты поможешь мне? – О чём разговор? Конечно! Где твои картины? – Они в гостинице, где я сейчас живу. Нужно будет перевезти их в твою квартиру, там понадёжнее будет. – Этим и займёмся. Не терпится взглянуть на твои шедевры. – Пойдём, посмотришь на так называемые шедевры! Ты будешь первый, кто их увидит и оценит. Твоё мнение очень важно для меня. Если они тебе не понравятся, я их выброшу, и никакой выставки не будет, так и знай. Так что поосторожнее с высказываниями. – Но Твен, ты же понимаешь, что моя оценка будет субъективной, оценивать тебя трезво не в моих силах. Всё, что ты малюешь, мне нравится. Так что можно сразу сказать – выставке быть! – Хорошо, хорошо. Ты просто тогда посоветуешь, какие картины мы выставим на экспозиции. – Вот это запросто. Показывай дорогу, где находится твоя гостиница. А ещё я бы перекусил чего-нибудь. Давай зайдём вон в то кафе, там подают отличные стейки и отменное вино! Мой знакомый шеф-повар как раз там сегодня работает. Истории братьев о прошедшем годе, в котором они существовали отдельно друг от друга, плавно перетекали из уст в уста под искусно прожаренное мясо и бутылочку красного терпкого вина. – Я всё-таки очень рад, что ты вернулся, брат, – говорил Марк Твену, смотря ему в глаза. – Ты не представляешь, как мне было одиноко здесь без тебя. – Я тоже по тебе скучал и понимаю все твои чувства. Но этот год нужен был нам обоим. Благодаря ему мы наконец-то поняли, кто мы есть на самом деле. – И кто же мы? – Ну, про себя могу точно сказать, что теперь я состоялся как художник. И жизни своей не представляю без картин. В них частица моего сердца и столько вложено души, что, если с ними что-то случится, я буду мертвее мёртвых. – Не понял, а что с ними может случиться? – Откуда я знаю? Я так говорю. Просто мне страшно за них. Вдруг их украдут или я их потеряю? – Так, давай успокоимся. Ты же не Леонардо да Винчи, чтобы твои картины красть, правильно? – Марк улыбнулся Твену, надеясь, что тот посмеётся над его шуткой. Но брат сидел с серьёзным лицом, не понимая, что здесь весёлого. – Да, не да Винчи! Но они тоже ценные, по крайней мере, для меня! – с обидой произнёс Твен. – Всё, перестань нагнетать, ничего с ними не случится. Сейчас мы пойдём в гостиницу, заберём картины и на такси отвезём их ко мне домой. – На такси, ты сказал? – усмехнулся Твен. – Ты сейчас серьёзно? – А в чём дело? Их много у тебя? Сколько? – Много, часть картин в рамках. А часть еще не оформлена. В любом случае их более чем достаточно, и я не уверен, что они поместятся в такси. – Ого, я смотрю, ты хорошо подготовился. Чувствую, это будет фурор! – Марк обхватил брата за шею. Так они вышли из кафе и направились прямиком к гостинице Твена. – Всё, это последняя, – Твен внес запечатанную картину в квартиру брата и поставил с остальными в отдельный угол. Марк специально освободил его для работ брата. Сам он сидел на диване, откинув голову на спинку, и смотрел в потолок. – О чём ты думаешь, Марк? – Ни о чём, я просто устал. Обустраивайся здесь, а я пойду посплю. Я так вымотался. – Но как же, и ты даже не посмотришь ни на одну из моих картин? Ты же так хотел… – Давай потом, я и вправду что-то утомился, сил совсем нет. Только не обижайся, хорошо? – Всё нормально. Спасибо ещё раз, что разрешил пожить у тебя. – Мы же братья, никогда об этом не забывай! – и Марк удалился в свою комнату, оставив Твена одного разбирать картины. Спустя два месяца, многочисленное количество переговоров и встреч, организаторы выставки решили дать ещё один шанс Твену выставить свои работы. Он был счастлив, что наконец-то покажет картины миру. Оставалась неделя до выставки, и братья решили отвезти картины в художественную галерею на Джексон-сквер, чтобы из всех написанных работ выбрать самые достойные. Это было непросто: картин было не так много, но по его расчётам, на одну экспозицию хватало. Организатор, посмотрев работы Твена, дал добро на все полотна.