— Вот и хорошо. Продолжим партию? «А ты помнишь расстановку?» — Вроде бы помню… Волхов лёг на койку, убедился, что Мышь устроился поудобнее и устремил взгляд в потолок. ━─━────༺༻────━─━ Буйный ветер свистел между решётками за окном, пробирался сквозь щели, кусая за пятки холодными хлыстами, ныряя за шиворот по разгорячённому упражнениями телу. — Сто, сто оди-и-и-ин, сто два-а-а-а… Без тренировок сохранять трезвость мысли было бы невозможно, поэтому Волхов уделял им времени не меньше, чем вычислениям, сочинениям и шахматным партиям. — Сто тр-р-р-и-и-и… Мышцы окислились, отозвались жгучей болью, требуя отдыха. — Хватит, — он остановился, потянулся, разминая задубевшие мускулы. — Фух! Что-то я сегодня переборщил, не находишь? Мышь, вальяжно разлёгшийся в складке одеяла, ответил лёгким шевелением усиков. Он наелся от пуза поданной на завтрак перловкой, напился остатками дождевой воды, а теперь просто наслаждался своей удачной жизнью. — Двинься, наглёныш, — Игорь вытерся рваной тряпкой, чтобы сквозняк не так сильно докучал, и с наслаждением опустился на край койки, давая ногам отдохнуть. «Дай отыграться!» — Да погоди ты. Мне б отдышаться для начала. «Немедля! Я должен закрыть поражение!» — А я сказал нет. И вообще, я хотел задачки порешать. Представим: в электрическую цепь, в которой параллельно подключены пять… Дверь распахнулась, прервав странную перебранку с самим собой. Сквозняк усилился, устремился на выход, отчего шею закололо неприятным холодком. — Ты у нас в последнее время нарасхват, Волхов! Собирайся, видеть тебя хотят. Этот надсмотрщик, в отличие от прошлого, обычно был улыбчив, весел и задорен. Казалось бы, он не должен вызывать страх, да только с таким же добродушным лицом он избивал заключённых за любую, даже самую малую провинность. — Опять вызывают? Кто теперь? — Я тебе секретарша что ли? Давай, шустрее, у меня обед скоро. Дубинка, хищно выглядывающая из-под свисающего брюха, мотивировала исполнить указание с самым большим рвением, что Волхов и сделал, уже через пару секунд протягивая руки за спиной для наручников. На этот раз они миновали этаж, на котором располагался кабинет для свиданий. Игорь уже хотел повернуть на лестничном пролёте, но надсмотрщик скорректировал его путь хлёстким ударом по бедру. — Куда навострился?! Не вздумай мне тут шутки шутить! Удивлённый Волхов, хромая, вышел в коридор, ведущий к выходу на улицу… на желанную свободу. Туда, где виден горизонт, а дороги ведут во все стороны и ступай по ним куда хочешь! Сесть бы сейчас в свою родненькую пятнашку и… «Эй, ты снова? Я тебя после прошлого раза еле в порядок привёл». Очнулся Игорь уже у дверей, в выданной телогрейке и валенках. Ветер, что ещё недавно не мог пробиться к нему в камеру, врезался, крепко обняв, словно старого друга. Приятная свежесть забралась под одежду, глаза заслезились с непривычки, в горле засвербило. — Сука, холод собачий… давай живее. Волхов наслаж дался каждым шагом, каждым вздохом, каждым движением, нестеснённым сыростью и смрадом подвалов. Слишком много свободы перепало на его голову в последнее время. Конечный пункт назначения оказался неожиданным. Когда его подвели к администрации, он удивился, но, стоя возле двери в кабинет начальника тюрьмы, лихорадочно принялся думать, по какой такой милости его сюда привели. Все приходящие на ум догадки не обещали ничего хорошего. За длинным столом сидели двое. Один из них, пузатый лысеющий боров, точно был начальником тюрьмы, но почему-то именно он покинул кабинет, оставив Волхова наедине со вторым. Неприметный с виду мужичок жестом пригласил сесть напротив. Перед собой он положил раскрытую папку с документами, среди которых Игорь мельком углядел собственное досье. Почему-то вспомнилось, как он сам перебирал похожие дела, изучая преступников. — Игорь Олегович, угоститесь? Мужичок протянул пачку Мальборо с заранее вытянутой сигаретой. — Откажусь, спасибо. — Что ж, тогда и я не буду. — Кто вы? Мужичок, убрав пачку во внутренний карман, вместо ответа достал из нагрудного красную ксиву, раскрыл и протянул перед собой: «Полковник Федеральной службы безопасности, Гурьянов Вадим Алексеевич». «И зачем ты ему понадобился? Нехорошее у меня предчувствие…» «У тебя вообще не может быть предчувствий. Ты — часть моего воображения». «Да как хочешь. Только потом не жалуйся». Полковник убрал корочку, а после продолжил: — Видите ли, Игорь Олегович, я изучал ваше дело по долгу службы. Понимаете ли… РОВД, в котором вы служили, находилось под пристальным вниманием ФСБ в рамках проекта по борьбе с коррупцией и превышений должностных полномочий. Волхов заметил подлетевшую к окну ворону. Чёрная, нахохлившаяся, наглая, она важно уселась на выступ под окном, и внимательно наблюдала за беседой, будто отлично понимала, о чём идёт речь даже сквозь стекло. — И представьте моё удивление, когда почти все фигуранты расследования оказались убиты вами. — Я многих убил… — Да, но вот какая заковыка: никто, кроме фигурантов, не пострадал. Ювелирная работа в каком-то смысле… Или случайность? Полковник начал вытаскивать из папки отдельные листы и раскладывать их перед Волховым, но тот совершенно не желал их видеть, продолжая переглядываться с вороном. Чёрная птица уставилась на него то ли с осуждением, то ли с сочувствием, каркнула, а затем взмахнула крыльями и исчезла. — Насколько я помню, на суде вы не смогли мотивировать свои действия. Так что же это было, Игорь Олегович? Теперь вместо ворона на него смотрели пустые глаза трупов из фотографий на столе. Каждое вызывало всплеск воспоминаний, в голове моргали картины произошедшего. Выстрелы, крики, кровь, кровь, кровь… и души. Он помнил, как заглядывал в самое сердце своих жертв, выискивая причину смягчить приговор, но не находил там ни раскаяния, ни угрызений совести — лишь смрад гордыни, жажду наживы, тлен нескончаемого обжорства… — Игорь Олегович, с вами всё в порядке? — А? Да, простите… — глаза заслезились от сухости, Волхов прикрыл их, помассировал пальцами. — Почему вы убили именно этих людей? Волхов сжал челюсть, стараясь не сказать лишнего. «Вот и как ему объяснить?» «А ты скажи как есть!» «Ага. Хотя… может, в дурку запишут. Всё одно веселее…». — Молчите… — не дождался полковник. — Понимаю. О таком болтать только будет только законченный идиот. Он вдруг изменился в лице. Мимика еле заметно преобразилась, намерение улавливалось скорее подсознательно. Стало не по себе. — А если я всё знаю? Почему-то Волхов действительно поверил, что полковник знает всё. — Ладно, хватит. Ты столкнулся со сверхъестественными силами и смог выжить. Не просто выжить, но одержать верх. А такое, Игорь, мало кому удаётся. «Валить надо. Ничего хорошего нам это не сулит». Интуиция была полностью согласна с внутренним собеседником, но вариантов особо не предвиделось, поэтому пришлось ждать, к чему приведёт разговор.