Мы пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. * * * Яшин стоял передо мной и наглым образом улыбался, выслушивая мои претензии к нему. — Анатолий Гаврилович, вы что здесь корчите лицо, словно клоун в цирке? Потрудитесь объяснить, почему вы не выехали на это тройное убийство в Зеленом Бору? — Я вам уже ответил, что в этот вечер я себя плохо чувствовал, вот и не поехал. Не умирать же мне в Зеленом Бору. Скажите, Виктор Николаевич, вам не кажется, что, кроме вас, все это больше никому не нужно? Не нужно ни Феоктистову, ни Вдовину? Если бы это было им нужно, то они непременно со мной поговорили на эту тему, но они этого почему-то не сделали. — Вы, Анатолий Гаврилович, пока подчиняетесь мне, и я ваш непосредственный начальник. Наши с вами руководители спрашивают с меня, а я спрашиваю с вас, потому что имею право знать, почему вы отказались выехать на место преступления. — Я же вам по-русски сказал, что я плохо себя чувствовал. Я молча открыл свой блокнот и, взглянув в него, продолжил: — Анатолий Гаврилович, за последние полтора месяца, то есть с даты вашего назначения на эту должность, вы шесть раз отказались от выезда на место преступления. Может, вы мне объясните, с чем это связано? Может, вы забыли о том, что перед вашим назначением мы с вами оговаривали специфику этой должности, в частности, то, что вам придется практически постоянно выезжать на подобные преступления. — Виктор Николаевич, потрудитесь изменить тон общения со мной. Мне вообще не нравится весь этот разговор. С чего это вы взяли, что я должен постоянно выезжать на все преступления? Покажите мне, где это все написано? И не нужно перекладывать с больной головы на здоровую все ваши проблемы. Если вас накачали с утра ваши руководители, то я бы не хотел выступать громоотводом. — Хорошо, Анатолий Гаврилович, — сказал я достаточно спокойным голосом. — Подготовьте мне объяснительную записку по данному факту. А сейчас можете быть свободны, я вас больше не задерживаю. — Я ничего писать не буду, — сказал он и вышел из кабинета. Я взял лист чистой бумаги и начал писать рапорт на имя заместителя министра Феоктистова. Написав его, я вышел из своего кабинета и направился к Вдовину. Войдя к нему в кабинет, я молча положил перед ним рапорт. Он так же молча взглянул на меня, а затем взял со стола мой рапорт. Быстро прочитав его, он снова взглянул на меня и сказал: — Вот этого раздора и скандала я и не хотел в своем управлении. Вы что, по-хорошему не можете решить эту проблему? Вы мой заместитель, вы и решайте этот вопрос без моего участия. — Анатолий Герасимович, — сказал я. — Я считаю, что Яшина необходимо наказать. — Говоришь, наказать? — ухмыльнулся он. — А если Яшин действительно в эту ночь плохо себя чувствовал и действительно по состоянию своего здоровья не мог выехать на убийство, что тогда? Вдовин дважды сделал ударение на слово «действительно», давая тем самым понять мне, что он не собирается ничего предпринимать. — Я не врач и не хочу диагностировать Яшина на предмет состояния его здоровья. Мне трудно сказать, как он себя чувствовал в эту ночь, хорошо или плохо. Если у человека отсутствует бюллетень и нет жалоб, значит, он здоров и может работать в нормальном режиме. — Это спорный момент, — ответил Вдовин. — Ты сам, Виктор Николаевич, иногда плохо чувствуешь себя на работе, не правда ли? — Всякое бывает, Анатолий Герасимович, бывает и такое. Однако я не бросаю работу и не ухожу домой. — Не нужно судить людей по своим меркам. Вы такой, а Яшин — другой человек. Вы так относитесь к своей работе, а он немного по-другому. Неужели за это его необходимо наказывать? — Анатолий Герасимович, я подал вам свой рапорт, и вы вправе как начальник поступать с ним как пожелаете. Я проработал в этом управлении достаточно долго, и со мной ни один из моих подчиненных никогда так не говорил, как говорил со мной сегодня Яшин. Если вы его не поставите на место, значит, это будет первым камнем в фундаменте управления, разрушенным вами. — Хорошо, Виктор Николаевич. Я вас отлично понял. * * * Мартын сидел в кресле и внимательно слушал доклад своего начальника службы безопасности. Прервав его на полуслове, Мартын попросил уточнить: — Выходит, наши ребята закончили генеральскую программу. Все запланированные квартиры нами сняты? — Да. Вот список адресов, можете докладывать генералу, — ответил Павел. Мартын взял в руки список адресов и внимательно просмотрел все указанные в нем адреса. — Ты мне вот скажи, как ты думаешь, еще долго меня будут пасти эти люди из КГБ? — Откуда я знаю? — ответил Павел. — По-моему, мы уже до того к ним привыкли, что перестали даже раздражать друг друга. Кстати, хотел вам доложить, что вы, если захотите, можете свободно покинуть этот офис через запасной выход. Вот вам электронный ключ, который я купил у коменданта гостиницы. Мы сегодня проверили, там все чисто. — Хорошо, — сказал Мартын. — Если тебя периодически пинать, то ты начинаешь здраво рассуждать и предлагать довольно хорошие решения. Вот и комнату для переговоров ты хорошо оформил. Мне здесь более комфортно, чем перед этими окнами. Павел, доложи, что у нас по Казани? — Пока все тихо. Милиция топчется на месте, каких-либо угроз для нас не отмечается. — Это хорошо. Что с банком? — С каким банком? — переспросил его Павел. — С тем, что работает с Резаным. — Все понял. С Резаным работает банк «Волжский». Через этот банк он всегда проворачивает свои дела. У него с управляющим не только хорошие взаимоотношения по работе, но связывают еще и дружеские отношения. — Как ты думаешь, если нам убрать эту фигуру, мы здорово насолим этим Резаному? — спросил Мартын и посмотрел на Павла. — Я не думаю, что акционеры банка всей душой горят работать с Резаным. Если устранить, как вы говорите, эту фигуру, то им понадобится определенное время, чтобы подобрать вместо него нужного им человека. Во-вторых, будет ли он работать с ним по старой схеме, это тоже вопрос. — Я тоже так думаю. Так что давай, все в твоих руках. Единственное мое условие — все это должно произойти не в Казани, а где-нибудь на стороне. Например, на отдыхе. — Все ясно, — ответил Павел. — Скажи, Мартын, а что нам делать с Быком? — Оставьте его Корейцу. Пусть тот сам разбирается с ним. У тебя, сам знаешь, это не получилось. — Все ясно, — снова сказал Павел и вышел из кабинета. * * * Кореец сидел передо мной и молча смотрел на мой стол. — Что, так и будем молчать? — спросил я его. — Видно, сутки, проведенные в ИВС, тебя к разговору со мной не расположили? — А что мне с вами после всего этого делать, целоваться что ли? — ответил он. — Хватаете не понятно за что, сажаете в камеру, да еще требуете, чтобы я с вами нормально разговаривал. — Ну, наконец-то, свершилось чудо, ты что-то произнес. Это уже прогресс с твоей стороны, Кореец. Ты хоть понимаешь, к чему я тебя все время подвожу или нет? — А как не понимать? Вы из меня хотите сделать паровоз. Говорите, что я являюсь организатором попытки покушения каких-то людей на Быка, ну и так далее. Вы предлагаете мне признаться в том, что я не делал. Он на секунду замолк, а затем, глубоко вздохнув, продолжил: — Вы почему-то утверждаете, что у вас есть показания свидетелей, что меня видели с этими людьми накануне их гибели, но этих показаний вы мне не даете. С другой стороны, если и видели, то что из этого? Разве это преступление? Да, я с этими ребятами виделся и разговаривал. Эти ребята поинтересовались, как добраться до спортивного лагеря КХТИ, я им и объяснил. Разве вы бы не помогли людям, если бы они обратились к вам? — Кореец, ты не гони пургу, здесь управление уголовного розыска, и лохов здесь нет. Я, мол, случайно встретился с этими людьми и помог им добраться до спортивного лагеря КХТИ. О том, что эти люди хотели завалить Быка, я понятия не имею, и так далее и тому подобное. Кому ты это все гонишь? Мне что ли? Ты не учел одного, что тебя видели люди, когда ты к ним нырял в гостиницу. — Раз это так, то пусть проведут следственный эксперимент с опознанием. Посмотрим, опознают они меня или нет. — Проведут, Кореец, если это понадобится следствию, — сказал я. — Ты пока находишься в МВД, а не в прокуратуре. Вот когда тебя арестуют, вот тогда и будут проводитьсяопознания, очные ставки со свидетелями. Ты понял меня, Кореец? Он снова замолчал и уставился в пол. Судя по его лицу, он уже в который раз прогонял через себя всю эту ситуацию, анализируя свое положение в процессе нашего разговора. — Кореец, там три трупа, а это немало. — Ты сам подумай, если я притащу сюда Быка, то он непременно сделает все, чтобы тебя закрыли. Как ты на такое развитие событий смотришь? — А мне глубоко плевать на это животное. — Бык никогда не был настоящим пацаном. Он всегда избегал открытого противостояния. Он для меня не авторитет. — Ты снова, Кореец уходишь в сторону. Что ты делал в гостинице, а вернее, в номере этих ребят? — спросил я его. — Да, ничего я там не делал. Просто зашел навестить их. Одного, Максима, я раньше знал, мы с ним познакомились с год назад в Москве. Он мне позвонил и предложилвстретиться в гостинице. Попили водки и разошлись. На другой день они попросили меня помочь с отдыхом, я и отвез их в Зеленый Бор. — Вот видишь, Кореец, мы маленькими шагами, но приближаемся к главному. А именно — кто им дал стволы. Ведь прилететь они с оружием не могли, и это значит, что оружие им вручили здесь, в Казани. Кореец вздрогнул от прозвучавшего вопроса и снова замолчал. Он всеми клеточками своего тела вдруг почувствовал реальную опасность, которая с каждой минутой все больше стала нависать над ним. Он только сейчас понял, что все эти вроде бы, на первый взгляд, простые вопросы и ответы завели его в тупик, откуда уже не было выхода. — Нужно что-то делать, — подумал про себя Кореец. — Этот оперативник явно меня натягивает на организацию провалившегося покушения на Быка. Если он вытащит в МВД Быка, то отпираться будет сложно. Он уже сто раз успел пожалеть о том, что напрямую стал угрожать Быку расправой. Тогда, на дороге, он не мог даже предположить, что эти двое прошедших специальную подготовку людей не смогут его завалить. — Недаром умные люди говорят, что если Бог хочет наказать человека, то он лишает его разума, — думал Кореец. — Наверное, это сказано про меня.