* * * То, что к нему явился начальник Раменского ОВД, сразу же насторожило Родионова. Это не к добру. С хорошими новостями так не приходят. Почему к нему? Конечно, все старшие офицеры МВД знают о его влиянии на министра, но всё же. Видимо, какие-то абреки в их районе наследили, и у них нашли что-то, о чём необходимо сразу же доложить руководителю антитеррора, минуя всех остальных начальников. Надо же, какой ответственный служака! Невтерпёж ему. Он не сразу сообразил, что это район, где нашли тело Вики. Осознал, только когда подходил к кабинету. Сейчас он, балуясь любимым арманьяком в своём большом доме на Рублёвке и раскуривая дорогую сигару, с ужасом вспоминал о желании отказать Ершову в аудиенции. Хорош бы он был! Куда бы тогда понёс стволы полковник? Ершов, краснея и пыхтя, рассказал Родионову, что генерал Крючков передал ему четыре ствола с просьбой тайно их проверить. Проверка показала, что стволы фигурировали в деле об ограблении склада вещдоков, где хранилось оружие, изъятое у крупных торговцев. Торговцы эти, которых громко задержали в Москве пару лет назад, подозревались в том, что снабжали разные террористические группы, в том числе с Северного Кавказа. Конечно, эти принесённые Крючковым стволы вряд ли пригодились бы террористам, но он посчитал своим долгом поставить в известность, дабы предотвратить… Во время всего монолога Ершова Родионов смотрел на него, по своему обыкновению, ласково. Это только тупые следаки давят на тех, от кого хотят получить информацию. Когда к человеку с теплотой подходишь, он видит в тебе спасение и открывается, если есть, конечно, что открывать. Для Родионова не было секретом, что в полиции заставляют подследственных оговаривать себя. Он такого не поощрял. Беспомощность! Надо работать тоньше, тогда и результат будет лучше, полезнее. Он выведал от Ершова всё, в чём нуждался. И о визите Крючкова, и о том, как его опера взяли Рахметовых, и о том, как Елисеев заставил везти себя к информатору. Эх, опера, опера! Не сказать, что он узнал много нового. Дело на контроле у министра, а значит, и у него. Но всё же кое-какие факты и детали предстали с другого ракурса. Он отпивал арманьяк с сознанием дела, сосредоточиваясь на вкусе. Такой напиток, несмотря на его крепость, глотать приятно. Вкусовые рецепторы наслаждаются. Их нельзя этого лишать. Но и баловать слишком не стоит. Родионов фанатично следил за здоровьем… Ну что же! Крючков решил сыграть в свою игру. Не предполагал, что у него хватит пороха. Служака! Блюститель кодекса полиции. Субординант. Тогда, в далёкие годы, когда он служил под его, Родионова, началом, не осмеливался ослушиваться. Один раз попробовал, но… Эх, да ладно, дело прошлое. Оно уже окончательно похоронено. А теперь вот вбил себе в голову, что без его самодеятельности настоящего убийцу внучки не найдут. Взбунтовался против себя прежнего. Любопытно! Елисеев – идиот. Скорее всего, пляшет под крючковскую дудку. Подыгрывает. Хорошо, что он, генерал-лейтенант Родионов, любимец министра, на шаг впереди них. А Елисеева, похоже, надо от дела отстранять. Отстранять! Он наворотит дел, это точно. От своей глупости и тупого усердия. А у Ершова рыльце-то в пуху. Надо бы точно выяснить в каком. Будет верный человечек. Компромат и беспомощность – основа человеческой верности. * * * Бармен отыскал для них столик в самом дальнем углу. Девицы расположились по одну сторону, Артём – по другую, между ними – соль и перец. Та, что назвалась Аней, распустила волосы и чуть задрала голову. Вероятно, ей казалось, что это её делает невероятно привлекательной, что на самом деле было далеко не так. Верхние её зубы чуть выступали вперёд. Артём предложил им определиться с заказом. – Я очень хочу, например, вина красного. Пиво – это напиток всякой быдлятины. Купишь мне? – Аня шмыгнула носом. – Выбирай. – Артём пододвинул к ней винную карту. – А ты сам всё-таки пиво будешь? – включилась в разговор Света. – Я тоже, пожалуй, по вину. Бутылку на троих? – Для начала. Только хорошего вина. – Аня зазывно улыбнулась. Девки, похоже, попались незлые. Артёма это как-то успокаивало. Вскоре перед ними появилась бутылка бордо. От закуски Аня со Светой отказались. Света вертела бутылку в руках и с интересом разглядывала этикетку. В итоге Артёму пришлось отобрать у неё бутылку. Бармен шустро подскочил к их столу и наполнил бокалы. – Значит, ты из Москвы? – Аня жадно отхлебнула. – Я же уже сказал. Да. Из Москвы. А что? – Ничего. Спросить нельзя? – Можно, – смягчился Артём, хотя далось ему это не без труда. Аня всё больше раздражала его. Особенно её большая грудь, которой та явно гордилась. По всей видимости, эти красавы-красавеллы каждый день ловят таких скучающих лопухов, как он. И лопухи, как и он, выбирают их смурное общество взамен того времяпрепровождения, что кажется ещё хуже, пошлее, страшнее. Например, незнакомая квартира, чужая постель и мысли, с которыми не совладать. Интересно, чем всё это кончится? Такое кино стоит досмотреть. Он много ходил сегодня и прилично стёр ногу. Теперь чуть выше пятки саднило. Он освободился от ботинок. Стало легче. Жизнь шла, шла и вот дошла до точки, откуда видно, как она была, в сущности, постыдна и ничем не примечательна. У Майи и её соратников есть хотя бы мечта, глупая, несбыточная, но есть. Тьфу! Опять Майя… Света выглядела моложе своей подруги, с мальчиковой стрижкой, обиженная как будто, даже не пытающаяся его очаровать, но глаза цепкие, неглупые, за ними какая-то судьба, история. А что за Аней? Не угадаешь. Она без конца улыбалась и влажно смотрела ему прямо в глаза. Чего-то ожидала от него, но не получала. И не отчаивалась. После первого бокала вина Света раскраснелась. Оживилась. О чём такие дамы говорят с тем, кого они развели на выпивку? Они говорят, как обычные люди. В них нет ничего демонического. Темы как темы, слова как слова. Просто в мире услуг они предлагают себя и борются за потребителя всеми доступными силами и средствами. Оказалось, что Светлана любит Гумилёва, даже продекламировала первые два четверостишия «Жирафа». Шалимов подивился такому повороту. Неужели заготовка? А почему нет? Всякие же лошары попадаются. Кто-то и от Гумилёва растает и рассудок потеряет, поверив на пару часов, что перед ним девушка его мечты и надо её всячески ублажать, беспрекословно выполняя все её просьбы. Артём едва пригубил из бокала, и Аня со Светой на удивление не принялись уговаривать его выпить ещё. Просто сами, быстро справившись с одной бутылкой, заказали следующую. А потом и третью… Аня захмелела заметно и дурно. «Видно, ей мало надо», – предположил Артём. – Может, в караоке пойдём? – Язык у неё немного заплетался, хотя она очень старалась произносить слова чётко. – Да я не особо их люблю. Шумно там. – Пойдём, пойдём, Артёмчик. – Света просительно взяла Шалимова за руку. – Хочется попеть. – Ну хорошо. Сейчас рассчитаюсь, и пойдём. – Какой ты славный… – протянула Аня. Артём подозвал официанта, оплатил счёт картой и вопросительно взглянул на своих новых подруг. – Ну, куда едем? – По их довольным лицам он догадался, что первая часть прошла успешно и сумма счёта их вполне удовлетворила. «Интересно, как они получают свой процент? Деньгами? Или кормёжкой?» – На Ваське есть прекрасное караоке. – Аня залпом допила то, что оставалось в её бокале. Артём слышал, что коренные петербуржцы психуют, когда кто-то называет Васильевский остров Васькой. Разбитная Анюта, видимо, к ним не относилась. Такси приехало быстро. Артём сел впереди, а Аня со Светой разместились на заднем сиденье. Петербург ночью создаёт целую вселенную огней. Величие города в темноте приобретает свойство быть необозримым, страшить и восхищать одновременно. В караоке-клубе, расположившемся где-то между Большим и Средним проспектами, стоял угрожающий шум. Орущие люди не слышали никого, кроме себя. Артёму и его спутницам указали на свободный стол. Помимо меню бара перед ними положили весьма обширный список песен. Как только они расселись, им принесли микрофон и попросили сказать номер фонограммы. Аня сразу назвала какие-то цифры. Похоже, она хорошо знала здешний плейлист. В том, что девушки тут не впервые, Артём ни секунды не сомневался. Затем она так фальшиво и с таким самозабвенным видом затянула песню «Ты любила холодный обжигающий виски», что Артём с трудом сдержал смех. Теперь была его очередь петь, но он энергично замахал руками, отказываясь. Света, неожиданно оказавшаяся обладательницей неплохого контральто, заказала себе пошловатые «Белой акации гроздья душистые» и исполнила их вполне интеллигентно, не кривляясь и не манерничая. Кто-то даже захлопал. – Где так научилась петь? – приблизив губы к её уху, спросил Артём. – В музучилище, пока не выгнали. – За что? – Экзамены провалила. – Как так? – Отстань! Ты чего мне, папаша, что ли… Возьми нам виски лучше. «Чивас». Очень захотелось. Не жлобись! «Ты любила холодный…» Артём внял просьбе. Он и не собирался «жлобиться». Но тон Светланы его расстроил. Столько в нём было вульгарности, холода, безразличия, неприкрытого стремления его обмануть. А чего он ожидал? Тьма внутри него прорвалась из тех тайников, куда он её так тщательно запихал, и залила всё внутри. А ведь Света почти понравилась ему. Виски он взял и себе. «Выпью пятьдесят граммов и уеду. Пусть поют дальше без меня». Порцию «Чиваса» он проглотил с трудом. Едва не подавился.