Сперва он боялся, что его сочтут за великовозрастного болвана, навязавшегося их обществу. Но этого явно не происходило. Соня не опекала его слишком уж назойливо, но послеживала, чтобы он не скучал. Майя сразу принялась его расспрашивать, кто он, чем занимается. Внимательно выслушала ответы. Затем он включился в обсуждение отечественных фильмов, снимаемых в последнее время, дальше говорили о книгах, как карты, сбрасывали названия, он старался их запомнить, чтобы при следующей встрече чем-нибудь блеснуть. До хрипоты спорили, может ли быть правдивой Ксения Собчак, когда её отец так дружил с президентом. Оценивали модные Ютуб-каналы. Ближе к концу вечера устроили конкурс на лучший анекдот. А потом играли в «шпиона». Он не слышал об этой игре, но быстро разобрался с правилами и увлёкся. Вернувшись домой в тот день, он долго не мог заснуть, возбуждённо ворочался, радовался, с улыбкой вспоминая, как Майя Кривицкая проклинала инстаграмщиков и инстаграмщиц за тупость и аполитичность. Ждал с нетерпением, когда его позовут в следующий раз. Сейчас, прохаживаясь около входа в магазин и наблюдая за торговым залом, он всё бы отдал, чтобы вернуться в то время, когда возродилась надежда. Его действительно вскоре пригласили. На этот раз Соня принимала у себя дома. Атмосфера была такой же непринуждённой, но иногда он подмечал, что его будто экзаменуют. Нет, его не спрашивали напрямую всякие глупости типа «как он относится к режиму», но потихоньку вынуждали высказываться. Как-то незаметно он заговорил смело и ясно, что у этой страны, если так пойдёт дальше, будущего нет, что только детишки богатеев и чиновников устроены хорошо, и многое в таком духе. Виктор присматривался к другим молодым людям и отмечал, что он здесь самый старший. Некоторые девушки откровенно оценивали его. «Того и гляди, парни обозлятся и прогонят», – подобное предположение веселило его. Девушки тут, похоже, главнее. Забавно! Он был в центре внимания, как всякий новый человек в обществе хороших знакомых. Только одна красивая блондинка, с холодным и бесстрастным лицом, подчёркнуто не смотрела в его сторону. А потом захлопала в ладоши и произнесла с явной издёвкой: – Какие у нас интеллектуалы трудятся в ЧОПах! Виктор растерялся. – А если прикажут, в народ будешь стрелять? – Лицо девушки посерьёзнело. Она уставилась на него. – Вика! Ты сейчас Витю напугаешь. Он же не каратель, – вмешалась Соня. – ЧОП – это же не ЧВК «Вагнер», в конце концов. – Как сказать. Все эти ЧОПы очень подозрительны. По крайней мере, многие из них. Так вроде ЧОП, а глядишь – ЧВК. – А потом добавила, смягчившись: – Надеюсь, Виктор с таким не связан. Соня посмотрела на Вику укоризненно, но никак не прокомментировала. Засиделись тогда допоздна. Вика больше не нападала на Виктора, даже пару раз поддержала его. Получилось, что они вышли на улицу вместе. Он неумело пошутил: – Виктория и Виктор вместе обречены на победу. Она улыбнулась, не глядя на него. – Уже поздно. Тебя проводить? – Какой ты старомодный! После появления «Яндекс-такси» тема с провожаниями исчезла. Придумай что-нибудь другое. – Не у всех есть деньги на такси. В итоге он всё же сопроводил её до подъезда. От Сониного дома на проспекте Мира они доехали на автобусе до Садового кольца, а потом прогулялись пешком до Цветного. Виктор робел, поэтому разговор между ними получался банальный и вот-вот готовый скукожиться. Вроде того, как надоела собянинская плитка и вообще Собянин, что инфляцию специально провоцирует Центробанк и как всех до колик достали пропагандистские телешоу. Когда они остановились около её подъезда, Вика сказала: – Ты мне нравишься, я живу одна, но, если приглашу на чашку кофе, это будет и пошло, и рано, и вообще погано. Потом они целовались. В этот момент он впервые ощутил некое своё превосходство над ней. Губы у неё были тонкие и подвижные. Сейчас, в этом треклятом парфюмерном магазине, изображая из себя бдительного стража бутикового порядка, он безуспешно запрещал себе вспоминать, как сливались их губы. Он нередко задумывался: зачем их тренируют на стрельбище? Лично его всегда отправляли на объекты, где вооружённой охраны не предполагалось. Хотя в головном офисе компании помещение для хранения оружия было. Как бы дотуда добраться? Надо терпеть и ждать. Наверняка случай представится. Но к чему медлить, когда у него так мало времени? Зачем терпеть? Мало он, что ли, терпел? Поговорить с начальством, попроситься на пост в банк? Там у всех охранников оружие. Но как объяснить такое желание? Нет. Это чересчур сложно. Чёрт! Хотя… А если уговорить Соню с Майей найти пять-шесть единомышленников из крепких парней, которые могли бы устроиться на работу в разные серьёзные охранные предприятия, и таким образом… Неплохая мысль! Но надо её додумать, как любила говорить Вика. * * * Столько перспективных планов возникало в голове у Артёма в последние часы, что они сами по себе, без их исполнения, придавали сил и уверенности. Этого вполне хватало, чтобы пока ничего не предпринимать, погрузившись в размышления. Конечно, симку уничтожить несложно, но где гарантии, что хулиган на этом успокоится? Вычислит его новый телефон и начнёт опять пулять сообщения! Нет. Действовать стоит иначе. Он, конечно, не детектив, но кое-какие друзья отца и матери остались. Вдруг они что-то помнят о том времени, когда погиб Веня? В конце концов, должно что-то сохраниться и в полицейских архивах. Экспертиза? Медзаключение? Но как их добыть? Неужели ни у кого не найдётся знакомых в правоохранительных органах? Надо думать. Иногда под носом у себя ничего не замечаешь. Есть ли вероятность того, что Вера всё это время знает правду о гибели их брата и не говорит ему? Почему? Конечно, сейчас впутывать Веру не следует. Нет никакой уверенности, что она имеет ко всему этому отношение. А если она выяснит, что он получал такие эсэмэски и утаил их от неё? Расстроится. Хотя… Ей явно не до этого сейчас. Кто же всё-таки их ему шлёт? И зачем? Почему кто-то считает необходимым унизить его, да ещё с такой иезуитской жестокостью? Все эти размышления так его взволновали, что он даже не заметил, как поднялся с кровати и расхаживает по квартире взад и вперёд. Один раз он ударился ногой о край кровати. Не сильно. В какой-то момент он взял свой сотовый (у современных людей это происходит почти автоматически, как реакция на всё на свете), перестал бесцельно фланировать и сел на кухне за стол, где уныло и хаотично грустили о горячей воде немытые тарелки и чашка в кофейных разводах. Открыл раздел «Контакты», попутно соображая, у кого могут быть знакомые в полиции. По большому счёту, у кого угодно. Но не звонить же всем подряд? Придётся положиться на интуицию. Он решительно набрал номер учёного секретаря своей библиотеки. Саша Синицын, хоть они и не общались слишком тесно, был одним из самых приятных людей для Артёма Шалимова в этом мире. Вежливый, умный, сдержанный, хороший работник, не зануда. О чём ни попросишь, всегда откликнется. – Сань, привет! – Артём Сергеевич? Что случилось? Вы же в отпуске. Да и выходной сегодня. – У меня к тебе личное дело. Есть минута? – Да, я слушаю, конечно. – Просьба, я понимаю, покажется тебе странной. Нет ли у тебя знакомых в полиции, к которым можно было бы обратиться, скажем так, неформально? – С вами случилось что-то нехорошее? Вы в опасности? – Нет. Не волнуйся. Просто нужно проконсультироваться. – Точно? – Точно. – Слава богу! У моего отца, кажется, был друг, у которого сын полицейский. Я выясню. Перезвоню. Я быстро. – Хорошо. Буду ждать. Этот разговор немного успокоил Артёма. Он вымыл посуду, сделал себе кофе, положив в чашку почти две ложки. От горечи поморщился, но в целом такой вкус был сейчас уместен. Вспоминая свою жизнь, в которой всегда, до самого последнего времени, существовали родители, он сейчас поражался тому, что о гибели его брата они никогда не говорили, никогда не ходили на кладбище, не поминали его за столом. Его как током ударило от мысли, что ему неизвестно, где могила брата. Когда хоронили отца, а потом мать, эта тема почему-то не всплыла, хотя было бы логично положить их рядом c Вениамином. Такое ощущение, будто кто-то произвёл в их семейной памяти вивисекцию. И вот теперь, спровоцированный эсэмэской, Артём продирается к чему-то растворённому в десятилетиях молчания. Почему он раньше никогда не задавал себе эти вопросы? Кто его зомбировал? Или он просто всё забыл? В квартиру между тем заползали сгустки ранней тьмы, сопровождаемые светом фонарей, по потолку перемещались отражённые огни проезжающих по набережной машин. За окнами слышалось тяжёлое, сипловатое дыхание города. Звонок Синицына раздался как нельзя кстати. Он разорвал то тёмное, мрачное, бессмысленное, что снова овладевало Артёмом, грозя парализовать его волю. – Артём Сергеевич, я нашёл человека. Это сын друга моего отца. Его зовут Иван Петрович Елисеев. Сейчас скину его телефон. Он сказал, чтоб вы ему позвонили завтра после двенадцати. А в чём всё-таки дело? – Саша, это не телефонный разговор. Спасибо тебе! Через пару секунд Саша прислал номер телефона Ивана Елисеева, о чём мобильник сообщил немного жалобным писком. Артём смотрел на цифры и недоумевал: что он скажет этому незнакомому человеку? Скорее всего, тот сочтёт его безумцем. Чёрт! Теперь уже неудобно отступить. Завтра придётся ему позвонить. * * * Невестка настояла, чтоб на похороны Вики никого не приглашали. Так и проводили втроём: отец, мать и дедушка. «Может, это и правильно, – рассуждал вконец вымотанный переживаниями и бессонницей Крючков. – Кого ещё звать? Когда делишь горем с другими, оно только разрастается». Почти сразу после того, как всё закончилось, сын и невестка уехали в аэропорт. Организацией похорон занималась Светлана. Всё прошло чинно, без сбоев. Помянули коротко и молча. Выпили по стопке. Не смотрели друг другу в глаза, будто стыдились, что они живы, а Вика мертва. Незначительностью факта погребения они как бы отрицали, отменяли её смерть, старались сделать процедуру такой, чтобы её не помнить. Генерал Родионов не звонил, хотя был в курсе времени похорон. Вероятно, посчитал, что уже выразил вполне достаточное сочувствие. Когда остался один, удивился, что, похоже, невестка и сын ему теперь почти чужие. Вика всех их связывала. А нынче связь прервалась. C этим ничего не поделаешь. Теперь, когда внучка навеки в земле, он совсем не уверен, стоит ли ему жить, длить в основном лишённое смысла существование. Ну, доведёт он до конца это расследование, вычислит убийцу внучки. И что? Её этим не вернёшь. Он поехал на работу. Решил не вызывать Елисеева к себе, а сразу отправиться к нему. Возможно, за это время полковник что-то обнаружил. Пусть докладывает. Если его заместитель не поймёт важность находки, то сам-то он разберётся, что к чему. Он вчера сделал всё, чтобы полковник собрался и рыл землю, чтобы взвесил заново все обстоятельства. Он ценил Ивана, но в этом деле необходим был талант, интуиция, элементарное следацкое везение. Хватит ли его у Елисеева? Он специально навестил Ершова так напоказ. Если опера виновны, начнут действовать, занервничают. Что там со стволами? От этого многое зависит. Да и Ивану пора уже получить информацию о ноутбуке Вики. Елисеева он нашёл почему-то не в кабинете, а в приёмной. Иван держал в руках какой-то лист бумаги. Крючков, не здороваясь, забрал у него документ. Прочитал.