— Там и есть дикие звери: медведица, стая волков, семейство лис, а уж зайцев и белок не сосчитать, — немедленно согласился Ждан. — Хотите, завтра покажу? Лукреция схватилась за сердце: — Вольга! — Не беспокойтесь так, леди Лукреция. Я же рассказывал, что все мы здесь не совсем обычные люди. Нина, в силу ее природы, большую часть времени проводит вне дома. — Но там же мороз! Вольга только развел руками: — Давайте уже ужинать. Баронесса села, что-то недовольно бормоча себе под нос. Бормотание было на другом языке, так что только хозяин дома мог порадоваться таким словам, как «варварство» и «преступление». Еду за столом каждый накладывал себе сам, передавая другому общие блюда. Немного растерянной и рассерженной Лукреции, не привыкшей к отсутствию слуг, помогали сидевшие рядом Белоника и Морошка. — Так зачем вы к нам приехали? — как бы между делом спросила Белоника, предлагая баронессе попробовать соленья. — Ваш воспитатель уже сказал: чтобы разобраться с хранилищем, — спокойно ответила пожилая дама, которая при желании могла бы написать три тома о том, как говорить правду и врать одновременно. Красавица шепнула что-то на ухо Морошке, и девочка, кивнув, предложила гостье салат из папоротника с морковью. Лукреция с интересом попробовала. Кушанье было острым, с каким-то неизвестным соусом, который обволакивал язык и небо. Обволакивал… — Так с чем конкретно вы будете разбираться в хранилище? — настаивала Белоника. — Буду искать вора… — Лукреция попыталась закрыть рот и не смогла, — который крадет ваши реликвии. Пожилая дама с детской растерянностью и обидой оглядела присутствующих. Таких катастрофических оговорок с ней еще не случалось. Баронесса даже похолодела: уж не маразм ли постучался в ее двери? На лицах подростков были ухмылки. Вольга пил клюквенный морс, будто его это не касалось. — У нашей Морошки папоротник выходит просто замечательно! — хохотнул Ждан. — Леди Лукреция, — не унималась Белоника, — а не расскажете ли нам, кто вы такая? — Меня зовут Лукреция Зоненштадтская. Как частный специалист я работаю по заказам разведки своей страны и других лиц. Мое поле деятельности — это тайны, интриги, заговоры и расследования, — начала говорить Лукреция и никак не могла остановиться, хотя животный ужас охватывал ее все сильнее. — Я дважды вдова. У меня трое детей, восемь внуков и десять правнуков… Тут Лукреция вскочила и быстрым шагом вышла из столовой, хлопнув на прощанье дверью. Для пожилой дамы это был единственный способ справиться со своим языком, который вдруг стал ей злейшим врагом. Вольга обнаружил баронессу в спешке пакующей свои сундуки. — Вы уже покидаете нас? А как же уговор? — Наш уговор теперь не имеет смысла, — холодно ответила Лукреция. — Они все обо мне знают. Не понимаю, как вам вообще пришло в голову пригласить для решения этой задачи обычного человека? Все расходы на проезд, а также компенсация за причиненное беспокойство остаются за вами. Я напишу вам адрес своего банкира. — Леди Лукреция, погодите хоть секунду! Ничего катастрофического не произошло! — Вольга попытался отрезать ей путь к сундуку. — Как это не произошло? Они все знают! Ваши дети лишили меня единственного преимущества! — Это позволит нам создать такое преимущество, о котором вы и не мечтали! Баронесса придержала готовые сорваться с языка слова и посмотрела на Вольгу новыми глазами. — Вы все это спланировали! — Просто я знаю своих воспитанников лучше, чем кто бы то ни было. С одного хода их не обведешь. — И что же вы задумали? — Сейчас, когда их внимание отвлечено на матерую шпионку, баронессу Зоненштадтскую, мы создадим другого персонажа, который не вызовет таких подозрений. — Вольга улыбнулся сладкой улыбкой, от которой у Лукреции по спине побежали мурашки. Сорок лет назад, возможно, эти мурашки были бы от восхищения и трепета, но, когда тебе минуло семьдесят, видишь истинную сущность людей. Мурашки были от недобрых предчувствий. — Что значит — создадим? — Не забывайте, что я волшебник. Вольга поставил баронессу перед зеркалом и заставил закрыть глаза. — Вы помните себя в юности? До всех этих браков, детей и внуков? — внезапно спросил он. — Не надо открывать глаза. Представьте свое отражение таким, каким оно было тогда. Что вы видите? — Я худая, — начала припоминать Лукреция, перед мысленным взором которой вдруг предстал давно забытый облик, — и кажусь младше своего возраста. У меня острые колени, ключицы, нос — да практически все. — А волосы? — подсказал Вольга, вдруг фамильярно, но очень нежно погладив ее по голове. — Они были цвета ореха. У вас это, кажется, называется светло-русые. — Глаза? — Карие — уж явно поярче, чем сейчас. Волшебник положил ей руки на плечи: — И ты была такой же строгой и суровой, как сейчас? — Нет… Я была легкой и беспечной… Я еще не знала, что меня ждет… — Открывай глаза. И я открыла глаза. Голова тут же закружилась: мир вокруг стал резче, четче. Все предметы приобрели объемы и краски. Боже мой! Что это?! В зеркале отражалась я — и не я одновременно. Я знала, что мне семнадцать и что я выгляжу именно так. Но при этом помнила, что все это ложь и у меня еще есть целый ворох воспоминаний. Хотя сейчас казалось, что все они мне не подходят, как это жуткое старушечье платье из дорогой материи, бесформенным мешком свисающее с моих худых плеч. Плеч… Почувствовав на своих плечах чужие руки, я поняла, что Вольга все еще держит меня и только благодаря этому я не оседаю на пол. Выпрямившись, я повернулась к нему и… О господи! Да он, оказывается, старый! Сколько ему? Тридцать — не меньше! Глава 2 ТЕМНАЯ ЛИЧНОСТЬ Я замерла перед зеркалом, не в силах отвести взгляд от своего отражения: рассматривала гладкую кожу, волосы, руки. Затем начала крутиться, приседать и даже прыгать. Это было обалденно! Я могла двигаться так, как хочу — свободно и без оглядки на голос собственных суставов. Правда, немного смущало, что я стала думать такими категориями, как «обалденно». Если Вольга отмотал назад не только возраст моего тела, но и разума, то у нас намечается катастрофа. Не подумайте, в семнадцать лет я тоже была весьма сообразительна, но совсем не в тех ситуациях, в которых надо. — А это надолго? — Сможешь превращаться обратно, когда пожелаешь, главное, чтобы под рукой было зеркало. — Вольга рассматривал меня слишком пристально, с какой-то непонятной заинтересованностью. — Если бы навсегда, то у вашей двери стояла бы очередь жаждущих немедленного омоложения. — Я внезапно замерла и нахмурилась, наконец осознав, что поменялось в общении с волшебником. — Кстати, а почему вы обращаетесь ко мне на «ты»? Руки сами нащупали клюку, и я требовательно ею пристукнула. Нет, все же баронесса Зоненштадтская все еще жила во мне, и даже более того — здравствовала. — Было бы странно обращаться к несовершеннолетней девочке на «вы», — разумно заметил Вольга. — И устраивать путаницу с этими обращениями не стоит. — Только не говорите, что собираетесь ввести меня в свою школу в качестве новой ученицы! Это было бы самым нелепым шагом, который только можно себе вообразить. Второго провала на одном задании я не потерплю! — Обижаешь, я придумал совсем другую роль. Тебе даже не придется втираться в доверие к моим подопечным — они сами будут рвать тебя на части, еще запросишь пощады. — Может быть, мне все же стоит о ней знать? Это не игрушки — нужно основательно проработать свою легенду, чтобы не провалиться на какой-нибудь мелочи. — Я вновь назидательно постучала клюкой. Северянин встал с кровати, на которой все это время крайне невоспитанно восседал, любуясь своим творением, то есть мной. Я бы тоже любовалась, не будь дел поважнее. Но вместо того чтобы серьезно начать обсуждать нашу стратегию, этот фамильярный мужлан обнял меня за плечи и отобрал клюку. — Ты провалишься не потому, что мы не продумали легенду, а потому, что не вынула отсюда, — он довольно оскорбительно постучал костяшками пальцев по моему лбу, — Лукрецию Зоненштадтскую и не заменила ее маленькой беспечной девочкой.