— Я проделаю то же самое с организмом Ланы, мне просто надо понимать, что происходит в этот момент. — Мудрено, — с сомнением покачал головой княжич. — Ну давай попробуем. Его лицо стало меняться на глазах, кожа больше не носила следов проведенной волшебной операции, исчезли все отеки и припухлости, опустилась на положенное место бровь — и перед нами предстал прежний красавец Лель, совсем такой же, каким я его увидела в первый вечер своего приезда. — Меня научишь? — с тонкой ноткой зависти спросила Белоника. — Тебе-то зачем? — ревниво перебила стоявшая рядом Надира. — Ну, вдруг не высплюсь. — Тише! — снова шикнул на всех волнующийся Весень, его рука слегка подрагивала в моей. — А теперь обратно… Я старалась не думать о том, что сейчас может произойти, и внимательно следила, как сбегает с Леля его прекрасная маска. Точно так же сейчас должна была сползти и моя личина. В столовой повисла абсолютная тишина. По тому, насколько все взгляды были прикованы ко мне, я поняла, что Весеню удался его эксперимент, но молчание слишком затягивалось, и стало ясно, что случилось нечто непредвиденное. Оба молодых волшебника отпустили мои руки и потрясенно отошли на шаг в сторону. Разве так они должны были отреагировать на уже объявленное преображение Ланы обратно в баронессу? Я поспешно сунула руку в карман, где лежало зеркало, верный и неизменный помощник моих приключений в этом доме. Из отражения на меня смотрела не девочка… но и не старушка — молодая женщина с внимательным и пытливым взглядом, высокими скулами и небольшой тенью на впалых щеках. Тишину прорезали громкие звуки одиночных аплодисментов — Вольга мерно ударял в ладоши, одобрительно глядя на Весеня. — Разоблачение будет неполным, если ты не расскажешь, кто стоит перед нами, — подбодрил воспитатель, закончив аплодировать. Весень все еще был ошарашен собственным успехом, но произнес громко и четко: — Она волшебница, владеющая даром иллюзии, как Лель. Я фыркнула: кажется, кому-то не видать свободы! Не знаю, каким образом целитель умудрился сымитировать мой внешний вид сорокалетней давности, но это было явно не то, что от него требовалось. — Не совсем, — поспешил исправить Вольга. — Волшебница — да. Но ее волшебство немного отличается от волшебства иллюзий. — Так что же, она притворялась и Ланой, и баронессой? — раздраженно спросила Надира. — Но мы же видели их вместе! — Я тоже умею притворяться, — лукаво развел руками воспитатель. — Ты нас обманул! — в который уже раз заверещал Буреслав. — И обманывает до сих пор, — решила вмешаться я. — Вольга, мы же договорились, что расскажем ребятам всю правду до моего отъезда! Что это еще за фокусы? Вы наняли меня, Лукрецию Зоненштадтскую, чтобы разобраться с исчезновением артефактов из хранилища. Научили превращаться в девочку, потому что так было удобнее вести расследование. Откуда эта история про волшебницу? Хозяин дома выслушал меня довольно терпеливо, затем задал всего один вопрос: — А как ты превращалась в девочку? — Вы пошептали какие-то волшебные слова, поставив меня перед зеркалом. — А потом как? — С помощью вот этого. — Я продемонстрировала всем свое карманное зеркальце. — Разве оно волшебное? — Нет, — немного растерянно протянула я. — Но вы же сказали, что я смогу превращаться когда угодно… Для этого подойдет любое зеркало… — Я помог тебе с превращением только в первый раз, подходящего артефакта у тебя не было. Неужели у такой умной женщины ни разу не возник вопрос, каким образом ты меняла свой облик все это время? — саркастически спросил Вольга. Усилием воли я вернула себе самообладание. Ну что ж, если он хочет, чтобы его слушали, я послушаю. — И вы мне собираетесь об этом рассказать? — Непременно. Но твоя история началась не здесь и не сейчас, и даже не на том балу, на котором состоялось наше знакомство. Эта куница, почему она так привязана именно к тебе? Странно, что никому до сих пор в голову не пришло это выяснить. — Волшебник кивнул на Феню, почему-то испуганно жмущегося к моим ногам. Зверек оскалил зубки. — Я спасла его из рук Ждана. — Что значит «спасла»? — возмутился вихрастый, еще не принявший такого резкого перевоплощения своей любимой баронессушки. На него зашикали. — Хорошо. Кого еще признает этот зверь? — Меня, — ответил Лель. — Может быть, ты тоже спасал его из чьих-то лап? Ждан обиженно засопел. — Нет, — произнес княжич. — Я ему просто нравлюсь. — А почему? Что общего у тебя с баронессой Зоненштадтской? — Решили тоже поиграть в детектива? — усмехнулась я, но мой наниматель проигнорировал реплику. — Знатное происхождение? — смущенно спросил Лель. — Но ко мне же он не бежит, — вклинился Буреслав. — Верно, знатность тут совершенно ни при чем, — поднял палец вверх Вольга, — а вот происхождение — очень даже. Ждан, напомни-ка всем, отпечаток чьей личности ты перенес на эту куницу? — Фенрира Справедливого. — Фенрира Справедливого, — как эхо многозначительно произнес хозяин дома. — По записям, которые ведутся в совете, у Фенрира было три дочери. Младшую звали Ядвига… Да, все верно, Лель, это имя твоей прабабки. Старшую звали Ирма, ну а среднюю — Рогнеда. При звуке этого имени меня словно окатили холодной водой, но Вольга и не думал останавливаться. — Фенрир поселил часть своей души в собственном портрете, чтобы присматривать за потомками. Картина досталась старшей дочери, правда, род ее вскоре прервался — так артефакт оказался у нас в хранилище. Потомки Ядвиги сидят на княжеском престоле. А вот следы Рогнеды затерялись. И тебе, Лукреция, наверное, более чем кому-либо другому известно почему. Не напомнишь, как звали твою бабушку-северянку? Я ошарашенно посмотрела на Феню у своих ног, потом на Леля. — О твоем существовании совету сообщил один из волшебников, побывавших за границей. Меня отправили проверить, действительно ли у иностранной баронессы есть волшебные способности, и если это так, то, хоть и запоздало, привезти ее сюда. Я не хотел сразу огорошивать тебя новостью. Ты искренне считала себя пожилой женщиной. И к мысли, что это совсем не так, тебя надо было подводить постепенно. К счастью или к несчастью, — Вольга быстро глянул на Белонику, — предлог, чтобы пригласить матерую интриганку в этот дом, у меня был. — Погодите, — сказала я чуть более взволнованно, чем собиралась, — сколько, по-вашему, мне лет? — Что-то около семидесяти, — невозмутимо ответил северянин, — но для волшебницы это не возраст. Весень только что вернул тебе тот облик, который соответствует истинному состоянию твоего тела. — Что значит «вернул»? — все больше нервничала я. — А ты еще не догадалась? Твое основное волшебство — это волшебство перевоплощения. Но из-за неосведомленности и специфической профессии оно трансформировалось в то, что я бы назвал волшебством обмана. Скажи, тебя хоть раз в жизни изобличали во лжи или раскрывали, если ты притворялась кем-то другим? — Нет! — Я испуганно покачала головой. — Могу поспорить, что ты можешь пройти неузнанной и незамеченной куда угодно, хоть по безлюдному коридору, хоть по залам, полным народа, — все это и есть волшебство обмана. Но… — Вольга сделал одну из самых страшных пауз в моей жизни. — Но самое искусное волшебство ты по незнанию применяла, обманывая саму себя, приказывая своему собственному телу стареть, а возможно, даже и умирать вопреки его настоящей сущности. ЭПИЛОГ Я еще разок пробежала глазами написанное письмо и, удовлетворенная своей работой, поставила внизу заковыристую подпись баронессы Зоненштадтской. Но чтобы запечатать послание, выдавшихся минут передышки уже не хватило. Сначала хлопнула входная дверь, а затем на пороге столовой появилась Нина, мокрая с головы до ног. С волос и платья все еще стекали струйки воды и разбегались по деревянному полу, забираясь в стыки между досок. — Что случилось? — как ужаленная подскочила я, с ужасом глядя на девочку. — Ты упала в реку? На ощупь волшебница и впрямь была ледяной, будто побывала в полынье. — Нет, — покачало головой маленькое чудовище, — я не упала, я купалась… Первые несколько секунд я не могла найти слов, но затем опомнилась, подхватила ребенка и потащила к камину. — Белка, неси полотенца! — закричала я, а затем придумала более действенный способ отогреть бесстрашную купальщицу. — Ратко! Чингис! Нужна помощь! Нина стояла перед потрескивающим в камине огнем и на удивление даже не дрожала. Я повернула ее к себе и заглянула в диковатые зеленые глаза. — Зачем в реке-то?