– Приехали, – пробормотала она и решительно шагнула в коридор, заставив меня покачнуться. В номере из-за открытого балкона было немного влажно. Я даже почувствовал соль на губах. – Не включай свет, – потянув её на себя, я упёрся спиной в стену и прижал бёдра Олеси к своим. Она не сопротивлялась. Но двигалась так, будто ей приходилось подчиняться… * * * Олеся – Не включай свет, – Макаров резко дёрнул меня за руку и прижал к себе. В нос ударил чужой приторный запах, перебивший его сдержанный одеколон, и я непроизвольно поморщилась. – Зеленоглазка… – к «букету» добавился алкогольный выхлоп. Задержав дыхание, я по-кошачьи изогнулась в его руках и вполне изящно повернулась спиной, лишь бы открыть себе путь к свежему воздуху. К счастью, Демид был достаточно хмельной, чтобы не разгадать истинный смысл моего манёвра. Его ладони легли на мои плечи, избавляя их от лямок платья, а губы впивались в шею сзади. – Жутко хочу тебя… Да уж. Я чувствовала его «хочу», жёстко упиравшееся в моё бедро. На языке вертелся едкий вопрос, хотел ли он конкретно меня или просто «хотел» под впечатлением от ужина. Но я молчала, изо всех сил пытаясь поверить в то, что мы с ним тут были только вдвоём: он – для меня, а я – для него. «И в кого же ты такая дура, Жданова? Овца недолюбленная. Вечно ищешь счастье там, где им и не пахнет. Зато вовсю смердит бойкой стриптизёршей!» – голос разума снова говорил со мной строгим тоном Ангелины Бенедиктовны. Не так изящно, как она… Но бескомпромиссно. Пока я искала себе оправдание, Макаров уже избавил меня от платья, а себя от джинсов. Я очнулась голой и нагнутой к зеркалу туалетного столика. К счастью, нас окутывала полутьма комнаты, но я всё равно смотрела на еле различимые черты лица Демида в отражении. «Почему ты?.. Почему я?!..» Он мягко массировал горячими пальцами мою промежность, а по моему телу растекались жар и боль… Глядя на себя в упор, я искала внутренний рубильник, чтобы отключить эмоции, но перед глазами бесконечно всплывала эта пошлая сцена за ужином. – Почему ты молчишь? Меня словно током ударило. Ковыряясь в себе, я впервые в жизни не заметила начало секса… Демид повернул меня лицом: – Лесь, что не так? – Э… Я… – Ты вообще здесь? – Да. Просто… «Господи, почему я снова начинаю лепетать перед ним?!» – Что там в твоей голове? – Макаров хмуро вглядывался в моё лицо в тусклом свете ночных огней, с трудом дотягивавшихся до нашего номера. – Что-то… – я попыталась отвернуться, но он крепко сжал мой подбородок. – Или кто-то? – Или кто-то! – я наконец-то очнулась и зло скинула с себя его руку. – Стриптизёрша, которой от тебя разит за километр. – Как там было?.. – Демид насмешливо вскинул бровь. – «У тебя ревность в зубах застряла»? – Как там было? – вернула ему реплику. – «Это не ревность, а негодование»? – Да прекрати, а? – он качнул головой и нагнулся поцеловать меня, но промахнулся, попав в уголок губ. – Делать тебе нечего? Сравнивать себя и эту… – А что, есть большая разница? – мой вопрос прозвучал не насмешливо, как я планировала, а отчаянно… – Пфф… Лесь… – Макаров пьяно блуждал языком по моей шее. – Где ты? И где она?.. Не удивлюсь, если это очередная Ковалёвская шлюха на лето… – А я? Очередная Макаровская?.. – Ещё слово… – он взбешённо уставился на меня, сжав челюсти. Я даже не удивилась бы, если бы он замахнулся. Но в целом результат меня, можно сказать, порадовал. Мы оба были под алкоголем, оба несли бред. Или то, о чём не говорили по трезвости. Мужская ладонь кандалом зажала моё запястье. Макаров молча потащил меня за собой в душ, буквально припечатал к кафельной стене, включил воду, плеснул себе на ладони полстакана геля и демонстративно намылился от подбородка до паха. И всё это время сверлил меня пьяным разъярённым взглядом. Я боялась сделать лишний вдох или пошевелиться, только нервно покусывала губы в ожидании… – Ваше величество довольно? – смыв с себя остатки пены, он шагнул вплотную ко мне и положил ладонь на шею. «Господи, что мы творим?..» – пронеслось в мыслях, когда его губы грубо впились в мой рот, а мокрые пальцы крепко сжали ягодицы. Демид почувствовал, что я не сопротивляюсь, и одним движением повернул меня к себе спиной. Коленом раздвинул мои ноги шире, одной рукой прижал к себе за талию, а второй упёрся в стену и на судорожном выдохе вошёл сзади. – Расслабься, – прошептал на ухо. Тёплая вода продолжала литься на нас сверху. Мои волосы промокли и липли к коже спутанными прядями. Я пыталась подчиняться ритму Демида, но тело будто взбунтовалось, отказываясь принимать правила игры, а стоны застревали в горле, вырываясь еле слышным шёпотом частого дыхания. Оргазм накрыл меня болезненной волной, и Макаров, уткнувшись лбом в кафель рядом с моим лицом, кончил следом. Мы продолжали стоять без движения ещё минут пять в каком-то мучительном безмолвном диалоге, смысл которого я отчаялась понять. Демид выключил воду и протянул мне полотенце. Вытерся сам, дождался, пока я управлюсь с волосами и сотру с лица остатки макияжа. Как мы уснули, я помнила смутно. Кажется, просто легли и одновременно отключились. До самого утра я сквозь сон ощущала жар его тела. Пыталась отодвинуться, но Макаров крепко прижимал меня к себе, не давая ни сантиметра свободы. * * * Демид Несмотря на жутко мутную голову, утром я по нашей маленькой традиции медленно довёл Олесю до оргазма. Говорить не хотелось. Совсем. Я просто трогал её. То нежнее, то грубее. Давно зная, где и как ей больше нравилось. Накануне я накосячил. Факт. Можно было смело перечеркнуть весь вечер. Но видя её расстроенное лицо, вместо логичных извинений жутко хотел огрызнуться. Встряхнуть её. Не знаю… Наорать? В голове творился полный хаос на букву «п». Меня колошматило изнутри противоречащими друг другу эмоциями, и это был тот самый опасный момент, когда стоило неосторожно ляпнуть что-то, и всё окончательно покатится в тартарары. И такой шикарный момент мне, конечно же, представился… – Где позавтракаем? – Олеся тоже избегала вчерашней темы, хотя по её глазам всё было яснее ясного. – Где скажешь, – я вообще не хотел есть. – Можем в ресторане или в баре на пляже. Или пройдёмся по набережной. – Давай на пляже. Я пожал плечами, натянул плавки, шорты и белую футболку. Потом вспомнил о сигаретах и, выйдя на лоджию, с диким кайфом закурил. Никотин мгновенно наполнил мой мозг лёгкостью. Я приземлился в плетёное кресло и сквозь сизый дым следил за недолгими сборами Олеси. Мы спустились вниз и побрели к морю. Нужно было что-то сказать, но я молчал. Она тоже. Всё это выглядело по-детски. Мы подошли к бару, и я чуть не выматерился при виде Ковалёва, уже махавшего нам рукой. Олеся мгновенно напряглась. Но делать вид, что мы его не заметили, было поздно. – Забей хер на его шутки, – я в последний момент шепнул ей на ухо перед тем, как махнуть ему в ответ. Перед Иваном стояла только чашка с кофе, и я был уверен, что он всё равно свалит через несколько минут. – Вы какие-то помятые! – Не выспались, – процедил я, пододвинув стул Олесе. – Да мы тоже, – Ковалёв зевнул, кивнув куда-то в сторону. Я повернул голову и заметил вчерашнюю блондинку, набиравшую еду на две тарелки. Она была в ярко-жёлтом бикини, еле-еле прикрывавшем пышные телеса, и в неприлично коротких джинсовых шортах, из-под которых невооружённым глазом был заметен смачный пурпурный след от мужской ладони. Понятно чьей… Я даже не удивился правоте своего ночного предположения. – Доброе утро, – мурлыкнула она, подойдя к нам. – Привет, – я ответил нехотя. – Доброе, – Олеся точь-в-точь повторила мою интонацию и тихо спросила у меня: – Что тебе взять? – Кофе и пару тостов с сыром. Спасибо. Через минуту она поставила передо мной тарелку со скромным завтраком и чашку американо и пошла за своей порцией. Не знаю, намеренно ли Олеся так долго бродила по двум рядам утренних блюд или просто никак не могла определиться с выбором… Потом у неё зазвонил телефон, и она вообще отвернулась от еды. За это время блондинка успела съесть свой завтрак и, будучи снова шлёпнутой Ковалёвым, игриво взвизгнула, картинно чмокнула его и упорхнула в сторону лежаков. Там разделась догола и улеглась загорать. Я даже не потрудился придержать глаза от красноречивого закатывания. – Ну а чо? – усмехнулся Иван. – Сочная тёлка. Трахается не хуже, чем танцует. Даёт во все щели. Берёт недорого, – посчитав сей набор фраз остроумным, он довольно хохотнул и, обжигаясь, отпил свой кофе. – Что ещё для счастья надо… – пробормотал я, без аппетита глянув на тосты. Сделал глоток американо и снова закурил. Эффект никотинового пофигизма нравился мне всё больше.