На входе сидел новый молодой охранник. Опять предлагать взятку я не стал и просто представился курьером. Букет белых тюльпанов был моим весомым аргументом. Парень, недолго думая, пустил меня внутрь и даже подсказал, где найти Олесю. Дойдя до нужного кабинета, я ещё с минуту собирался с мыслями, которые вдруг резко все вместе покинули мою бедовую голову. «Просто признайся, что любишь, Макаров. Не будь идиотом!» Легко сказать… Я постучался и заглянул внутрь. Олеся была в кабинете одна и сидела за учительским столом, а уже почти осеннее солнце играло в её тёмно-каштановых волосах, бликуя медными оттенками. – Привет, – в этот раз улыбаться не было желания. Всё, чего я хотел, это любыми способами вернуть мою зеленоглазку. Она подняла на меня задумчивый взгляд и, слегка вскинув брови от неожиданности, вся как-то боязливо подобралась: – Макаров? Кто тебя впустил?! Глава 36 Накануне Олеся – А говорила, что не блаженная. Валентина Семёновна, ну хоть вы ей втельмяшьте, а? – Плотникова, узнав о моём решении, всеми силами пыталась уговорить меня дозвониться до Демида. Мама беспомощно улыбнулась, убирая со стола чашки и блюдо из-под шарлотки: – Я сразу предложила. Но ты же знаешь Олесю. Если заупрямится, никто её не переубедит. – Лен, ну правда. Отвали. Мне от него ничего не нужно. – Господи, послал же ты мне в подруги упёртую дуру! Мама тихо хихикнула, стоя к нам спиной у мойки. Но Лена не останавливалась: – Лесь, ну ё-моё! Алименты – это не компенсация твоей раненой гордости! Это деньги для нормальной жизни ребёнка! Ты вообще цены на коляски видела?! – До колясок ещё дожить надо. – Я бы на твоём месте уже сейчас копить начинала. А дальше что? Сплошной поток подгузников, шмоток, из которых дети через неделю вырастают. А если у тебя молока не будет? – Плотникова легонько ткнула меня в уже порядком припухшую грудь. – Нормальная смесь тебе в полмашины обойдётся за год! И потом начнётся: витамины, сопли, детский массаж, плавание… Поверь, из алиментов на саму тебя и рубля не останется! – И откуда же ты всё это знаешь? – умом я понимала, что подруга права, но эмоционально не была готова огорошить Макарова счастливым известием. – Коллеги из декретов поведали, – буркнула Лена. – И не надо мне тут еденько ухмыляться! Я в отличие от тебя не хочу, чтобы внук президента обноски таскал! Чашки в маминых руках звонко брякнули. Я сделала страшные глаза, а Плотникова испуганно зажала рот ладонью. – Что? Какого президента? – мама повернулась к нам, вытирая руки полотенцем. – Э… Ну… А вам Леся не говорила? – заблеяла Лена. – Чего не говорила? – мама озадаченно смотрела то на меня, то на неё. Я продолжала сверлить взглядом болтливую подругу, не давая ей шанса слить свой косяк на мои плечи. – Ну… Этот её красавчик. Он сын… Президента какой-то компании… Строительной. Вроде. Короче – при бабле! – Плотникова кое-как вывернулась и в конце сама уставилась на меня в негодовании. – С алиментов не разорится! – И то правда, – мама сложила руки на груди. – Лисён, ты всё-таки подумай. Коляски-то сейчас на самом деле как слитки золота. – Позвоню, – я сдалась под напором двух моих самых любимых женщин. – Но только после второго триместра! Мама махнула на меня рукой, а Лена раздражённо закатила глаза. * * * С самого утра я сидела над анкетами десятого класса. К первому сентября нужно было знать о девочках всё: среднюю успеваемость по каждому из предметов, аллергии и хронические заболевания, состав семьи, списки лиц, которым разрешено забирать их после уроков… Токсикоз добавлял неудобств, хоть и не заставлял меня обнимать унитаз по утрам. Почти ничего не лезло в рот, и я питалась яблоками, солёными крекерами и минералкой с лимоном. Грудь продолжала набухать, и прежнее нижнее бельё если не стало мало, то теперь создавало неприлично притягательную картину в вырезах моих платьев. Открыв шестую анкету из десяти, я тяжело вздохнула: снова родители в разводе. Почти все мои подопечные жили в неполных семьях, большинство – с мамами, но некоторые – в новых семьях отцов. Эти обстоятельства навевали тоску и какое-то смутное чувство безысходности: неужели понятие полной родной семьи окончательно стирается из жизни? Вот и я теперь планировала стать дополнительным доказательством этой печальной статистики… Отодвинув стопку анкет, вытащила из сумки телефон. Открыла контакты и долистала до номера Демида. Долго всматривалась в равнодушные к моему отчаянию цифры. «Плотникова права. Это не для меня. Это для малыша…» – Привет. От звука до боли знакомого голоса чуть не вскрикнула. Что за чёртова магия?! Я с трудом заставила себя посмотреть в сторону двери, боясь, что мне просто почудилось. Но нет… – Макаров? Кто тебя впустил?! Через стенку сидела над списком новеньких Ангелина. И если она снова станет свидетелем моих сердечно-алиментных разборок… Я боялась даже представить её реакцию. – Охранник впустил, – Демид зашёл внутрь с очередной охапкой тюльпанов. Внутри у меня всё переворачивалось, как в барабане стиральной машины. И казалось, что желудок вот-вот потребует зажать рот ладонью и убежать в туалет. Но я продолжала тупо пялиться на Макарова, разрываясь между желанием выгнать его и необходимостью вывалить ему супер-новость. – Я жутко по тебе скучаю. Почему-то в этот раз он заявился сюда без своей наглой самодовольной ухмылки. Выглядел серьёзно и как-то… Словно не спал все эти недели. – Зачем ты пришёл? – мой язык наконец перестал неметь. Демид сглотнул и сделал несколько шагов вперёд. До меня донёсся запах его туалетной воды, и глаза мгновенно защипало от бессильной злости и отчаяния. – Я хотел попросить прощения. И объясниться. И… И ты мне очень нужна. До чёртиков, – он уже стоял в полуметре от меня, и его синие глаза напряжённо скользили по моему лицу, то и дело спускаясь ниже, в вырез платья. Я инстинктивно закрылась рукой. Но его слова заставили мои бушующие внутренние органы мгновенно сжаться в один тяжеленный булыжник: – Я продавалась и так уже достаточно долго. Больше не хочу. – Нет, – хрипло ответил Макаров, медленно качая головой. – Я пришёл безо всяких договоров. Без условий и прочей ереси. Лесь, пожалуйста. Давай поговорим. Мне нужно… – он глянул на свои наручные часы, – пять минут. Ты всё поймёшь. – Хорошо, – я заметила в его глазах воодушевление и достала свой «нож»: – Но говорить будешь не ты, а я. – В смысле? – он растерянно почесал затылок. – Я беременна, Макаров. Почти одиннадцать недель. Он непонимающе прищурился, открыл было рот, но ничего не сказал и просто молча продолжал пялиться. Я равнодушно пожала плечами. Позволить ему снова выиграть в наших разборках я не собиралась. – Подожди… Это… Беременна от меня? – Нет блин. От твоего дружка-отельера. От тебя, Демид, от тебя. – Но ты же… – наблюдать за его растерянностью, последовавшей сразу после «пылкого» признания о том, как я нужна ему, было забавно. – Ты же пила таблетки… Или…? – Да-да. Я с таким же лицом сидела в кабинете гинеколога. Но увы, таблетки не дают стопроцентной защиты, как мы с тобой наивно надеялись. Устав стоять, я села обратно к столу и отпила выдохшейся минералки из стакана. В горле жутко першило. Демид рухнул за ближайшую парту и какое-то время рассматривал белые бутоны цветов. Пауза затянулась, и я уставилась в окно, лишённая каких-либо мыслей. – Давно ты узнала? – Чуть меньше месяца назад. – И решила рожать, хотя мы расстались? Глаза снова защипало, но я вовремя проморгалась: – Решиться на аборт оказалось чуточку сложнее, чем всем почему-то кажется. Так что да. Буду рожать.