– …и вечный покой даруй усопшему, – продолжал инквизитор. Молитву он читал нарочито громко, как будто хотел, чтобы ее слышали за пределами стоянки. – Отец Томас! – Манрок решительно направился к монаху. Вождь жестом подал своим воинам какой-то знак, и трое орков за его спиной разошлись широким полукругом. Орки тоже взялись за оружие, как перед схваткой, только не очень-то похоже, что опасаются нападения из леса. Они ждут боя с Тейвилом, Барамудом и Криком! Кровь и песок! Имперец расположился по левую руку от Болга. Он с ними! Граф не сводил взора с Тейвила, во взоре полковника читалось желание поквитаться за кончик уха. Да ведь так мы себя сами перебьем! Алиса и рук не замарает! – Проклятый пепел! – пробормотал толстяк. – Кровью пахнет! Про меня и горца позабыли. Мы стояли на тропе, ведущей к берегу, и наблюдали за происходящим. Я лихорадочно перебирал варианты, как остановить намечавшееся смертоубийство, и не находил ничего лучшего, как тоже взяться за оружие. Манрок остановился в двух шагах от инквизитора. Томас Велдон глянул на него, однако же чтения отходной молитвы не прекратил. Орк потянулся к кинжалу на поясе. – Рой, – я поднял один из пистолей над головой, – давай за мной! – Чего удумал? – пробормотал Акан, двинувшись следом. – Нет времени объяснять. На самом деле я не понимал, зачем позвал толстяка за собой. Может быть, чтобы его присутствие придало уверенности… А-а, к дьяволу! Они сейчас вцепятся друг другу в глотки. Надо действовать! Я выкрикнул: – Святой отец! Манрок! Мой возглас остался без ответа, тогда я выстрелил. По виску сбежала капля пота. Я рисковал, очень сильно рисковал. За выстрелом могли грянуть новые, и уже чужие, но пронесло. Нервы людей и нелюдей выдержали. Когда-то на Крабе видел, как Рыжий Крюк пальнул в облака, и за миг до начала резни сосредоточил на себе взгляды двух корабельных команд, не поделивших добычу. Взаимная злоба утонула в страхе перед Крюком, и тогда кровь не пролилась. А что сейчас? Репутация Николаса Гарда ужас не внушает. Что придумать мне? – Прекратите! – ничего другого на ум не пришло. – Не вмешивайся! – не оборачиваясь, прорычал Манрок. Томас Велдон все так же молился, словно не видя и не слыша, что происходит вокруг, и от его поведения веяло не смирением, о чем любит говорить Матерь Церковь, а открытым вызовом. Чертов монах! Я схватил вождя за плечо. Манрок мгновенно развернулся, откинув мою руку; его резкое движение чуть не спровоцировало орков. Они едва не кинулись к нам, и тогда выдержка оставила бы уже всех остальных. – Уйди!.. – прошипел Морок. – Тебя это не касается! – Ошибаешься, вождь, – я старался говорить на повышенных тонах, – меня это касается! Только попробуйте кинуться на них, и я начну стрелять по вам всем! Пусть и мою шкуру кто-нибудь продырявит, но никто не выйдет из схватки победителем. Повисла тишина, смолк даже Велдон. На меня уставился каждый, кто был здесь. Почти победа! – Верно я говорю? А, Рой? Замерший в трех шагах позади толстяк поднял свой пистоль до уровня глаз и принялся водить ствол из стороны в сторону: то наводя оружие на орков и имперца, то целясь в Крика, Барамуда или Ричарда. – Думаю, что говоришь ты верно, Николас, – произнес Акан. Толстяк с лету угадал, как нужно действовать. Они все полагали, что выйдут победителями из намечавшейся схватки. По меньшей мере, каждый думал, что у него-то точно есть шанс. Но когда появляется кто-то новый и объявляет, что будет палить во всех без разбору, исход боя уже не просчитаешь. – Вы здесь не просто так! – продолжал я. – Вы должны доставить меня в сердце Запустения, а не порешить друг друга в первые же дни похода! Я помню, Манрок, твой рассказ о битве трех обреченных кланов против войска людей. А ты не забыл, сколько твои люди получат, если мы вернемся из проклятых лесов победителями? Ты готов предать будущее своего клана? Орк слегка оскалился и, почти не мигая, смотрел на меня. – Во имя Бога Отца и Бога Сына, – негромко произнес святой отец. Монах в последний раз осенил убитого знамением и, не уделяя оркам даже толики своего внимания, удалился. – Морок, – Рой опустил пистоль, – ты должен предать земле Гурдуна и Уртака. – Как погиб Уртак? – Вождь орков посмотрел на Тейвила. Трое воинов Манрока сгрудились около мертвого, они тоже опустили оружие; как и остальные. Напряжение, которое охватывало наш небольшой отряд еще несколько мгновений назад, вдруг ушло. – Кровь и песок! – выругался Тейвил, его палец вновь лег на спусковой крючок аркебузы. Арниец бросал на лес настороженные взгляды. – Я видел только, как она исчезла. Просто растворилась в воздухе на краю поляны. Она может быть рядом! – Та тварь… – Я замешкался. Никто не знал и не мог знать, что убивает племянница кардинала, однако я неожиданно понял, что не хочу, чтобы вскрылось имя убийцы. Пусть сейчас это и невозможно, однако я не желал выдать Алису вольно или невольно. – Да! Здесь была она! – воскликнул арниец. – Проклятый пепел! Та самая тварь, что убивала в тумане. – Проведать бы, как она вылезла из могилы, – произнес Рой. Ему конечно же рассказали о той ночи, мертвой женщине с каштановыми волосами и обгоревшим лицом; да и когда шли до становища орков, я предупредил, что тень крадется за нами. – И во что обратилась после Преисподней, и какого черта идет по следу! – добавил толстяк. Манрок слушал говоривших, мрачнея на глазах. – Как погиб Уртак? – Он повторил вопрос. – Я хочу знать, как это произошло! – Говорю же тебе, не видел, – процедил Ричард. Манрок побагровел. Я выругался про себя. Нервы у всех на пределе, и, похоже, опять все может начаться. – Крик и я видели, – к нам приблизился гном, – фигура в черных одеждах, женщина… Гном обернулся, глянув на эльфа. После кивка перворожденного продолжил: – Да, я не ошибся, женщина то была. Появилась из ниоткуда и перерезала твоему горло. Потом уж Ричард стрелял по ней, но, видать, промахнулся. – Я разрядил пистоль, когда тварь уже растворилась в воздухе, – вставил Тейвил. – Нам жаль, Морок, – сказал Барамуд. Мне показалось, что гном сочувствовал искренне, однако же вождь повел себя очень странно. Слова гнома обозлили его. – Кому жаль? – Орк с вызовом уставился на Барамуда. – Нам, – нахмурившись, ответил тот, – Крику и мне. – А вам можно верить? Тебе и твоему эльфу? После того как его стрела чуть не проткнула меня! Гном перехватил свой клевец. Он совсем не прочь размозжить орку голову! – Окститесь! – Над поляной прозвучал глас отца Велдона. Я услышал почти позабытые железные нотки. – Безумство Запустения! Вы в плену проклятия здешних лесов! – Безумство Запустения? – Морок вытер рукавом проступивший на лбу пот. Взор орка переменился, он рассеянно перевел взгляд с Барамуда на мертвого Уртака, затем на нож, появившийся в собственной руке. – Конечно же… Нас коснулось дыхание тьмы. – Нужно как можно скорее покинуть эту поляну. – Инквизитор держал пред собой серебряное Распятие и обходил лагерь, осеняя каждого знамением. Дойдя до нас, церковник вопросительно посмотрел на орка. Я ожидал, что Манрок снова взорвется, но он лишь сказал своим, чтоб не дергались. – Надо уходить отсюда, да побыстрей, – повторил священник, когда все, включая эльфа, получили его благословение. – Безумство Запустения лишает разума! – Да о чем вы толкуете? – Меня охватило нешуточное раздражение. То поубивать друг друга готовы, то ведут себя как покорные агнцы и толкуют о каком-то безумстве. – Тише, Гард. – Предо мной появилась небритая физиономия толстяка. – В Запустении есть места, где опасность подкрадывается незаметно. Мы угодили в одно из таких. – Какие еще места? Что ты несешь? – Да уймись же ты, Гард! Рой схватил меня за грудки и сильно встряхнул. Я едва не разразился бранью в адрес тупого толстяка, но вцепившаяся в меня злость неожиданно исчезла. С недоумением оглядел Роя и негромко произнес: – Теперь все в порядке. – Вижу, – облегченно выдохнул Рой. – Что со мной происходит? Со всеми нами? Откуда эти накаты взаимной ненависти? – Потом, Николас! Нужно уносить ноги. – Мне бы тоже хотелось понимать, что происходит, – к нашему разговору присоединился Геринген. Имперец был вне себя, сжимал и разжимал кулаки. Теперь его черед, полковника охватила злоба. Точно как меня несколько мгновений назад.