Фэй повысила голос: – Предлагаю вернуться к теме: банда разбойных пугал только что потребовала от нас выдать бедного мистера Крэддока. – Цыгане, Фэй, – сурово возразил Терренс. – Нехорошо называть их пугалами. – Бедный мистер Крэддок? – пробормотала миссис Тич, нарушая свое молчание. – Позволь сказать тебе, юная леди, он отнюдь не бедный и не заслуживает нашего сочувствия. Он животное. Жестокое животное. Арчибальд настоящий подлец, и не сыскать здесь человека, кто бы с ним не ссорился. – Вот именно, – подтвердила мисс Берджесс. – Когда моя Матильда заболела, он сказал, чтобы я свернула ей шею и покончила с этим. – Черт побери, – выругался Терренс, пока остальные в пабе задыхались от отвращения. – Подожди, а кто такая Матильда? – Одна из моих кур. – Он пнул моего мистера Тинклса, – воскликнула мисс Гордон. – Назвал его блохастым котярой. – По комнате разнесся ропот сочувствия, хотя мало кто из присутствовавших не получил в подарок от кота мисс Гордон нечто маленькое, коричневое и вонючее. – Он пустил непристойный слух, – начал мистер Ходжсон, и завсегдатаи паба затаили дыхание в ожидании кульминации, – о моих коленях. – Он спустил шины на моем новеньком катафалке, – заявил обычно жизнерадостный распорядитель похорон мистер Лоуф. – Сказал, что тот мешает ему проехать, хотя я не знаю, чего Крэддок хотел добиться, убедившись, что автомобиль не сможет сдвинуться с места. В итоге похороны старины мистера Грегга задержались на час, что печальнее всего. – Однажды я видел, как он опрокинул молочную тележку Кенни Финча во время спора о взбивании сливок, – кивнул мистер Пейн, лениво выдумывая небылицу. – Два поганца кинулись друг на друга. Некрасиво так говорить, но на самом деле за этим было довольно приятно наблюдать. – Он всегда насмехался над ростом моего Эрни, – произнесла миссис Тич, глядя куда-то вдаль. – «Коротышка», «малек», «полпинты». Всякий раз, завидев его, Крэддок придумывал новое оскорбление, но мой Эрни принимал все это спокойно и с улыбкой. Уверяю вас, что хотя ему и не хватало роста, он был большим, великим мужчиной. Никто не осмеливался взглянуть на миссис Тич. До жителей тоже доходили слухи об Эрни. – Еще шерри, миссис Тич? – предложил Терренс. Она пододвинула ему свой бокал. – Мне нравится думать о людях только хорошее, – сказал Берти, пригубив сидр, – но если бы достижение звания жалкого пройдохи стало олимпийским видом спорта, то мистер Крэддок взял бы золото, серебро и бронзу. – И прошлой ночью он собирался меня ударить, но это не значит, что нам следует отдавать одного из наших соседей этим… – Фэй взглянула на отца. – Цыганам. – Нас это не касается, – заявила миссис Тич. – Если у них возникли разногласия с мистером Крэддоком, пусть разрешат их самостоятельно. Мы же, подобно швейцарцам, должны сохранять нейтралитет. – Как у Гитлера были разногласия с Польшей? С Францией? Подобно этому? – Фэй чувствовала неодобрительный взгляд отца – «никогда не спорь с клиентом», – но она не могла промолчать. – А что, если они решат немного поспорить с вами, миссис Тич, а? Тогда мне тоже стоит закрыть на это глаза? Мы никогда не терпели угрозы в наш адрес, и я не вижу причин, почему сейчас должны поступить иначе. Особенно с этими пугалами. – Цыганами, – поправил Терренс. – Пугалами, папа. У одного из них вместо головы была огромная чертова тыква. Я видела ее своими глазами, как и все вы. Мне все равно, настоящая она или нет, но, если они одеваются как пугала и ведут себя соответствующе, я буду называть их пугалами. Так что мы будем делать? – Я не понимаю, что мы можем предпринять, – сказал Терренс, издав смешок. Фэй сначала не могла понять, почему он смеется, но затем вспомнила, что в прошлом видела, как отец проделывал подобное с недовольными клиентами. Он всегда говорил ей, что, если кто-то перебрал, нужно постараться отвлечь его, сменив тему и рассмешив. Просто сделай вид, что не слышал оскорбления или угрозы, и тогда человек не станет выполнять гневные обещания устроить драку. Старый прием, но Терренс никогда не применял его на своей дочери. Он пытался заставить ее замолчать, будто она была заурядной дебоширкой из бара. – Но я вижу, что юному Берти нужна еще порция сидра. – Терренс пододвинул пустой стакан Берти к Фэй. – О, большое спасибо, – ухмыльнулся ее друг. – На здоровье. – За вас! Фэй хмуро посмотрела на отца, но тот весело подмигнул ей и поднял голову, чтобы обратиться ко всему пабу. – Миссис Тич права. В этой комнате не найдется человека, у кого бы не случалось стычек с Арчибальдом Крэддоком, – заявил Терренс. – И кто сказал, что его еще не поймали? Кто-нибудь из присутствующих видел его сегодня? Нет, я тоже. И если у него есть какие-то претензии к этим цыганам… Фэй вздохнула, сдалась и налила Берти полстакана сидра. – …то, зная Крэддока, он, наверное, сейчас уже затевает с ними драку где-нибудь в амбаре. Вот как он улаживает дела. По правилам Куинсберри. Позволим им разобраться по справедливости и не станем совать в это свой нос. – Точно, точно, – кивнула миссис Тич. – Не надо совать нос в чужие дела, Фэй. Девушкам это не к лицу. Фэй фыркнула в ответ на лицемерие самой пронырливой женщины в деревне. – Что ж, интересно, почему из всех людей именно вы, миссис Тич, не желаете, чтобы кто-нибудь копнул глубже? – Не понимаю, что ты имеешь в виду. – Я видела, как этот парень с тыквой вместо головы снял перед вами цилиндр, прежде чем уйти, – заметила Фэй. – Похоже, он достаточно хорошо вас знает. – Я не в ответе за поведение других. – Должна существовать какая-то причина, почему он выбрал именно вас. – Возможно, он признает настоящую леди, когда видит ее. – Может быть, он… – Ладно, хватит, Фэй, – проревел Терренс, затем взял дочь за плечи и увел от миссис Тич. – Собери пустую тару и вымой ее, пожалуйста. Думаю, нам всем нужно… С крыши паба донесся тяжелый стук. Все замерли и посмотрели друг на друга, дабы убедиться, что они тоже это слышали. Бух! Все подняли взгляд. Бух-бух-бух! Последовала целая лавина ударов, каждый из которых заставлял сердце Фэй биться чаще. Люди перешептывались и сбились в кучу. А затем снаружи раздался крик. Она поспешила обогнуть барную стойку, протиснулась сквозь толпу, распахнула двери и выбежала наружу. Фэй обнаружила пожилую миссис Притчетт на прогулке со своими йоркширскими терьерами. Собаки скулили, а старушка дрожала, ее глаза расширились от ужаса. Вокруг нее и по всей мощеной улице лежали десятки неподвижных скворцов. Некоторые дергались в предсмертной агонии со сломанными крыльями. Миссис Притчетт обрела дар речи: – Они просто… попадали с неба. Продрогший до костей и покрытый засохшей грязью беглец Крэддок полз вдоль кромки болотного ручья. Он уже несколько часов не видел никаких следов пугал и надеялся, что вскоре вернется домой. Его хижина стояла на краю леса по другую сторону аббатства Терфилд. По возвращении он первым же делом затопит печку, переоденется в сухую одежду и допьет бутылку рома, которую припрятал в ящике под кроватью. Он постарается забыть все, чему стал свидетелем этой ночью, и если употребление рома ему в этом поможет, то так тому и быть. Он забудет и больше никогда не заговорит о случившемся. Когда Крэддок вскарабкался на скользкий берег, со стороны ручья раздался громкий всплеск. Оглянувшись, он увидел кольца воды, расходящиеся от удара. Может, упал зимородок, или карп поднялся к поверхности, чтобы глотнуть воздуха. Арчибальд возобновил подъем, когда услышал еще один всплеск. Затем какой-то предмет отскочил от его головы, и он выругался. Что-то упало на землю перед ним. Ворон. Его расправленные в полете иссиня-черные крылья застыли в смертельном окоченении. Вокруг него прямо с неба начали валиться птицы, отскакивая от веток и замертво падая на землю. Человек вроде Крэддока не мог справиться с таким количеством странностей, и потому, снедаемый страхом, он пустился бежать. Выбравшись из ручья, он петлял по лесу, мертвые птицы продолжали падать, стучали ему по голове, хрустели под сапогами. Он выбежал на извилистую тропинку, затем поднялся по неровным каменным ступеням к аркам аббатства, норманнских руин с разбитыми каменными стенами, возвышающимися вокруг него. Птицы уже не падали, хотя земля была усыпана их телами. Уперев руки в бедра, Крэддок наклонился, чтобы отдышаться, затем опустился на колени. Его пальцы дрожали, в висках стучало, а дыхание царапало горло. Одного мгновения оказалось достаточно. Из обители вышли пугала. Шарлотта рубила дрова возле зажженного костра, когда это произошло. Птицы отскакивали от веток и безжизненно падали на поляну вокруг нее. Она взмахнула топором и воткнула его острие в плаху, прежде чем отправиться в дом и вытащить книгу, которую, как она надеялась, ей больше никогда не придется открывать. Книга знамений и предупреждений, передаваемая из поколения в поколение. Она пролистала ее, внимательно скользя взглядом по страницам. И вот оно. Она отшатнулась от книги, будто та была заразной. Шарлотта нашла свою трубку на обеденном столе, набила ее табаком и, попыхивая, закурила. Ей удалось успокоить нервы, но увиденное все еще тревожило. Она искоса взглянула на книгу, словно не хотела, чтобы та заметила ее любопытство. Пламя от костра снаружи разбрасывало очертания и тени по всей комнате. Изменчивый свет на страницах книги создавал иллюзию движения старой гравюры, изображавшей птиц, падающих с неба. Под ними танцевало ухмыляющееся пугало с тыквой вместо головы. 15 Уборка птиц Паб закрылся рано. После этого странного дождя ни у кого не возникло желания продолжать обеденный перерыв за пинтой пива. Фэй с Берти занимались уборкой улицы возле «Зеленого Человека». Но сметали они не листья или пыль, а десятки мертвых птиц. То же самое делали их соседи по всей деревне. Пали все: скворцы, воробьи, малиновки, голуби, дрозды и галки. Мрачным ливнем, который длился всего несколько минут, они безжизненно рухнули на землю по всему Вудвиллу. Теперь в воздухе повисла тишина, от которой Фэй становилось не по себе.