– Чай готов. – Терренс нарушил тишину громким стуком, выходя из паба с подносом со старыми кружками, жестяными чашками и дымящимся чайником. Водрузив его на тележку Берти, он принялся разливать напиток, насвистывая песенку «Полли, поставь чайник». Берти начал подпевать: – Сьюки, сними его снова, Сьюки, сними его снова… – Опять это имя, – заметила Фэй, держа чашку чая и сдувая пар. – Сьюки? – Берти бросил в чашку два кусочка сахара и энергично размешал их. – Разве одну из артисток того цирка зовут не Сьюки? Фэй пропустила мимо ушей комментарий о цирке. – Такое странное имя, но я уверена, что уже слышала его раньше. Вы когда-нибудь знали девушку по имени Сьюки? – Однажды я познакомился со Сьюзи, – сказал Терренс. – Милая девушка. Танцовщица в баре в Сохо. Она проделывала фокус с шариками для пинг-понга… – Папа! – Не могу сказать, что встречал кого-нибудь с таким именем, – сказал Берти с видом утонченного мужчины, который путешествовал по миру и «знал» многих женщин. Фэй прекрасно понимала, что он никогда не покидал деревню без бирки с именем и адресом, пришитой к его пальто. После единственной поездки в Лондон со звонарями он поклялся никогда больше туда не возвращаться. Весь день Берти провел в возбужденном состоянии, спрашивая своих спутников, не кажется ли им, что небо в Лондоне гораздо ниже. Он настаивал на том, что эскалатор в метро пытался украсть его обувь, и поклялся, что видел крысу размером с лабрадора в переулке на Флит-стрит. – Это ведь не одно из тех имен, которые привычно слышишь на крестинах? Я называю тебя Сьюки. Что это за сокращение? – Сьюки, Зюки, Зю-ю-юки, – протянул Терренс. – Зю-о-о-оки, Зо-о-ок… Да! Может быть, она в зоопарке работает? – О господи, забудь, что я спросила, – пробормотала Фэй. – Как тихо без их пения, правда? – раздался голос с другой стороны улицы. – Довольно жутко. – Преподобный Джейкобс подошел к ним, соблазнившись горячим чаем. Это было его первое лето в деревне. Многие поговаривали, будто он выглядит слишком свежо и невинно, чтобы иметь собственный приход, но большинство жителей деревни ценили его веселый энтузиазм, даже если некоторые старожилы считали его немного современным на их вкус. Однажды утром миссис Несбитт видела, как преподобный читал книгу в мягкой обложке и пил черный кофе, и этот скандал потряс местное женское общество до глубины души. У Фэй имелись свои сомнения по поводу всех мужчин, указывающих ей, что делать в любой день недели, а тем более дважды по воскресеньям, но ей нравился преподобный, ведь по совместительству он был звонарем. И, что сегодня было важнее, он принес с собой метлу. – Доброе утро, викарий, – сказала Фэй, наливая ему чай, прекрасно зная ответ на свой следующий вопрос. – Чашечку? – О, как прекрасно, – сказал он, с благодарной улыбкой поднимая с подноса жестяную чашку. – Так жаль, что мы не смогли почтить память твоей матери четвертью звона в это воскресенье, Фэй. – Не так жаль, как мне, викарий, – сказала она, отхлебывая свой напиток, а затем добавила: – Я надеялась использовать изобретенный ею метод. – Правда? Как умно с ее стороны. Как она его назвала? Мне так нравятся все эти причудливые названия. «Двойной Боб Кэтрин»? «Сюрприз Уинтер»? «Вудвиллский Тройной Боб»? – «Метод Кефапепо», – ответила Фэй, а затем, увидев, как в недоумении исказилось лицо викария, сочла нужным добавить: – Не спрашивайте. Так было написано в ее книге. – В книге? В какой еще книге? – резко спросил Терренс. Фэй поперхнулась чаем. – Ее книга, ну, знаешь, книга, та, которую она, хм-м… – Мысли Фэй лихорадочно метались, пока она кашляла и била себя по груди. – О, она вела книгу с диаграммами? – предположил викарий. – Да, точно. – Такие есть у всех звонарей, – объяснил Терренсу преподобный Джейкобс. – Сотни страниц с забавными маленькими зигзагами и цифрами, которые показывают, в каком порядке и в какие колокола звонить. Я немного разбираюсь в них, несмотря на утомленный разум, но что-либо сложнее «Простого Боба» ставит меня в тупик. – Да, да, она записала его на свободной странице в книжке диаграмм, вот что я хотела сказать, – подтвердила Фэй, отдышавшись. – Желаете печенье к чаю, викарий? – О, ты очень добра, но я просто зашел сообщить, что мы очистили территорию церкви и сложили бедных птиц возле ворот. Берти, не мог бы ты оказать честь? – Конечно, викарий, – сказал Берти, допивая остатки чая. – Я увезу их вместе с этой кучкой за наш амбар и сожгу. Пойду и приведу Делайлу, – добавил он и помчался за лошадью, продолжая напевать при этом песню «Полли, поставь чайник». – Отлично. Спасибо, Берти, ты славный парень. – Викарий, имя Сьюки вам о чем-нибудь говорит? – спросила Фэй. – Боюсь, что нет. А должно? – Нет, неважно. Одна странность следует за другой. Сначала к нам приходят живые, говорящие пугала, а затем все птицы падают замертво с неба. – В подобных феноменах нет ничего удивительного, Фэй. У меня есть кузен Дикки, который живет в Бьюде. Он утверждает, что однажды там шел рыбный дождь. – Рыбный? – Фэй недоверчиво сморщила нос. – Да, из маленьких красных рыбок, – подтвердил викарий, опираясь на метлу. – Усыпал всю крышу. Кузен тоже фермер, он выращивает картофель. Я предложил ему открыть рыбный магазин и уйти на пенсию на вырученные деньги. Временами странные вещи случаются, Фэй. Думаю, лучше не задавать слишком много вопросов. – Но разве не в этом заключается ваша работа? – Прошу прощения? – Разбираться в странных загадках и всем таком? Викарий задумчиво поджал губы. – В тайнах божественного, конечно. Но необычные метеорологические явления не подпадают под мою юрисдикцию. – С неба падают птицы и рыбы, а вас не интересует, почему это происходит? – Идет война, Фэй, – сказал Терренс, убирая чайные принадлежности. – Есть более важные поводы для беспокойства. – Никому из вас не любопытно? – Она повернулась на каблуках, указывая на Вуд-роуд, где люди сметали мертвых птиц, будто это часть их повседневной жизни. – Никто из вас не находит это странным? – Фэй, – начал Терренс, затем откашлялся и опустил кружку с чаем. Она знала, что ей предстоит выслушивать одну из его речей в духе «отец-знает-лучше-всех». – Мир полон странных и любопытных вещей, а еще он полон страха и ужасных людей, таких как этот герр Гитлер. Если бы мы носились по округе, пытаясь решить все мировые проблемы разом, то уже давно бы сошли с ума. Выбери свое сражение, дочка, и следи за тем, что происходит здесь и сейчас. Не беспокойся о вещах, которые не можешь контролировать. – Итак, не заботьтесь о завтрашнем дне, – процитировал преподобный Джейкобс, – ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы. Евангелие от Матфея, глава шесть, стих тридцать четыре. – Чего? – недоуменно спросила Фэй. – Не суй свой нос, куда не надо, – перевел Терренс. – Вообще-то это из Нагорной проповеди, – начал викарий. – И означает… – Ага, славно, а моя проповедь из паба, – сказал Терренс. – На этом урок окончен. – Разве? – Фэй поставила кружку на тележку и наклонилась к отцу. – Да, окончен, – ответил он. Они сошлись нос к носу, и она понизила голос. – Ты все еще должен мне один разговор. – О чем? – низким рокочущим голосом спросил ее отец. – О моей маме и о том, почему так много людей думают, что она была ве… – Не сейчас, дочка. – Терренс покачал головой, бросив взгляд на викария. – Не сейчас. – А когда? – Голос Фэй стал напряженным, и она принялась использовать слова, которые читала в книгах, но никогда не произносила вслух. – У тебя есть поразительное умение, дорогой отец, откладывать эту беседу до бесконечности. – Хочешь поговорить сейчас? Сию минуту? – Да, – произнесла Фэй, уперев руки в бока. – Ладно, – сказал Терренс, повысив голос, затем выпрямился, раздул щеки и обратился к викарию: – Перерыв на чай в уголке философов подошел к концу. – Одну руку он положил на плечо преподобного, а другой указал туда, где две пожилые дамы совком и щеткой пытались очистить порог своего дома от мертвых птиц. – Викарий, не могли бы вы помочь мисс Мун и мисс Лич с их птицами, пожалуйста? – О, я, хм, да, с радостью. – Викарий еще не допил свой чай, но в силу вежливости не смог возразить, когда Терренс забрал у него жестяную кружку. Фэй протянула преподобному Джейкобсу метлу и указала на двух пожилых дам. – Нажимаете на черенок, а конец щетки делает все остальное, – сказала она, похлопывая его по спине. – Хм-м? Ах да, да. Конечно, – кивнул он и перешел улицу, поприветствовав мисс Мун и мисс Лич и предложив помочь с уборкой. Фэй повернулась и снова увидела лицо отца прямо перед собой. – Брось это, – потребовал Терренс. – Перестань рассказывать про пугала и людей с тыквами вместо головы, пока жители деревни не решили, что ты окончательно слетела с катушек. – Мне все равно, что подумают другие. – А мне нет. И твоей матери не было. Она оказалась достаточно умна, чтобы в конце концов это понять. – Что значит «в конце концов»? Ответь, папа, скажи мне прямо. Она была ведьмой? – Твоя мама… – Слова застряли у Терренса в горле. Он вздохнул. – Была самой замечательной женщиной, которую я когда-либо встречал. Как и ты, она видела в людях только хорошее. И подмечала вещи, которые другие упускали из виду. И она рассказывала жителям деревни о том, что видела, а они иногда думали о ней плохо, поскольку это не соответствовало их представлениям о мире. Говорили, что она следовала за птицами. Называли чокнутой. Полоумной и даже хуже. Спустя некоторое время она научилась держать это все при себе, и люди снова ее полюбили. Сделай выводы, Фэй. Не повторяй тех же ошибок, пока не стала парией.