– Мама была такой? Что значит «пария»? – Изгой. Тот, с кем никто не хочет иметь ничего общего. – Но ты говорил, что маму все любили. – Под конец. В конечном счете люди полюбили ее, но твоей маме пришлось потрудиться… очень потрудиться… – Терренс стиснул зубы и кулаки. Люди предполагали, что он делал так, когда злился, но Фэй знала, что это помогает ему сдерживать слезы при мысли о маме. Она задумалась о собственном гневе, который испытывала всякий раз, вспоминая ее, и от подобного состояния отца ей и самой захотелось плакать. – Я знаю, что тебе любопытно узнать о своей матери, Фэй. Я это понимаю, правда, понимаю. Но я прошу оставить разговоры о магии и прочей ведьминской ерунде. То было увлечение, глупые фантазии, вышедшие из-под контроля, и твоя мама снова обрела счастье, лишь оставив их позади. Оставь это, дочка. Прошу, ради твоего же блага. Ты прислушаешься? Фэй подумала о предупреждении миссис Тич держать все при себе и об издевательством над юным Гербертом Финчем после того, как он рассказал всем о том, что видел. – Я нашла ее книгу, папа, – призналась Фэй. – Ту, что с магией, заклинаниями, набросками рун, рисунками существ, демонов и тому подобного. Тебе известно, о чем я говорю. Терренс ничего не сказал, но Фэй заметила в его глазах новый проблеск страха. Он замотал головой. – Папа, она написала эту книгу для меня. Так там написано. Почему она пошла на это только из-за глупых фантазий? Терренс схватил Фэй за плечи. – Положи книгу обратно, – сказал он. – Убери ее в сундук, запри на замок и никогда, никогда больше в нее не заглядывай. – Сказано, что книга для меня, папа. Когда настанет время. – Обещай мне, – голос Терренса дрогнул. – Пожалуйста, Фэй, это очень важно. Она и не думала, что отец может чего-то бояться. Если случалась какая-нибудь неприятность, он отделывался шуткой или тяжелым вздохом, но сейчас, держа ее за плечи, он выглядел оцепеневшим. – Все советуют мне успокоиться, – ровным тоном отметила Фэй. – Одного из наших соседей разыскивает кучка пугал после того, как он с ними поссорился, и птицы замертво падают с неба, но никто не задается вопросом почему. – Она надула щеки. – Да, папа, я перестану рассказывать про магию и ведьм. Больше не буду смущать ни тебя, ни себя. Я останусь дома с мешком на голове, если это сделает тебя счастливым, но иногда мне кажется, что я единственный человек в мире, кто еще не потерял разум. – Обещай мне, – Терренс все еще крепко держал ее. Фэй отстранилась. – Я уберу книгу, папа. Обещаю. Между мной, магией и ведьминскими делами все кончено. 16 Вопросы Тыквоголового Сьюки покачивалась на волнах пространства между сном и явью. Когда птицы начали падать, ее мир погрузился во тьму, но теперь свет и жизнь медленно возвращались, и она, словно одурманенный утенок, следовала за Тыквоголовым. Здесь, в аббатстве, браконьер Крэддок стоял на коленях в окружении мертвых птиц. У него был вид загнанного в угол лиса, и он поднял руку в знак добровольной капитуляции. – Крэддок, о, Крэддок, как мудро с твоей стороны вернуться к нам, – голос Тыквоголового казался добрым, но с остротой, напоминавшей лезвие ножа. – Ты так и не ответил на мой вопрос, дружище. Сьюки смотрела, как сморщилось лицо Крэддока, когда он пытался вспомнить их последнюю встречу. – Вопрос? – он покачал головой. – Имена ваших ведьм, – напомнил ему Тыквоголовый. – Существует книга. Она шепчет мне, хотя скоро запоет громко и отчетливо. Книга магии, и она в руках этих ведьм. При упоминании о магии и ведьмах мысли Сьюки затрепетали. Эта новая жизнь, с вороньим народом и Тыквоголовым, была такой легкой. Мгновения проносились мимо, словно пушистые белые облака на летнем небе, и уже не в первый раз она задавалась вопросом, не сон ли это. – Расскажи мне, где они, – потребовал их предводитель, нависая над браконьером, – и мы проявим милосердие. Сьюки заметила на лице Крэддока проблеск узнавания. И если она смогла увидеть это в своем одурманенном состоянии, то и Тыквоголовый тоже. – Ты видел книгу, не так ли? – Он обхватил руками голову браконьера. – Где она? Поведай мне. Остальные окружили их, и Сьюки последовала за ними. Все выглядели так, как чувствовала себя она: полусонные и сбитые с толку. – Теперь я припоминаю, – ухмыльнулся Крэддок, глядя на Тыквоголового. – Я вспомнил твой вопрос. И мой ответ остается прежним. К черту тебя, к черту твоих соломенных пугал и к черту ваши вопросы. Он поднялся на ноги и сжал кулаки. Он ослаб, но Сьюки пребывала не в том состоянии, чтобы защитить себя, равно как и ее братья и сестры. Несколько ударов этого головореза, и с ними будет покончено. А что, если у него с собой спички? Ждать ли новых сожжений? Сьюки сделала шаг назад, и не только она. Тыквоголовый рванулся вперед, его руки превратились в размытое пятно, когда он схватил и сжал голову Крэддока. Глаза мужчины вылезли из орбит, и он, задыхаясь и тряся руками, упал на колени. – Дай-ка я посмотрю, – сказал Тыквоголовый. – Вот так, впусти меня. Хорошо. Да. Браконьер обмяк, на его лице застыла кривая улыбка. Тыквоголовый прижался лбом ко лбу Крэддока, и долгое время ни один из них не двигался. Сьюки погрузилась глубже в свои ленивые размышления. Она продолжала стоять, хотя сама мысль о том, чтобы говорить или шевелиться, казалась в лучшем случае смелой. Тыквоголовый принялся медленно покачивать головой из стороны в сторону. Сьюки и остальной вороний народ двигались вместе с ним, и она каким-то образом чувствовала, как затянутые в перчатки пальцы их предводителя давят на голову Крэддока, просачиваясь в его мысли, словно облако лимонной настойки в воде. Она пребывала в Крэддоке, вороньем народе, Тыквоголовом. Все объединились в единое целое. Разум Сьюки раскрылся, словно лепестки цветка, и она целиком отдалась Тыквоголовому. Ее сила стала его силой, и мысли Крэддока превратились в ничто. Тыквоголовый ахнул, выпустил браконьера из хватки, и чары рассеялись. Крэддок остался стоять на коленях, его взгляд был прикован к какой-то невидимой точке вдали. – Существует… книга. – Слова их предводителя звучали размеренно, перемежаясь вдохами. – Он видел ее… хотя не знаю где. И в деревне есть ведьма. – Он расплылся в улыбке. – Я знаю ее с давних времен. Разум Сьюки почти вернулся к ней, и она начала задаваться вопросом, насколько реальным было произошедшее. Ее охватили эйфория, четкость мышления и энергия, заставившие почувствовать себя переродившейся. Сьюки подумала, что сможет допрыгнуть отсюда до луны и обратно. – Но сначала, братья и сестры, – сказал Тыквоголовый, высоко воздев руки, – мы должны поступить правильно с этим человеком и устроить ему справедливый суд. Что скажете? Вороний народ возликовал и налетел на Крэддока, хватая его за конечности и поднимая в воздух. – Вернем его в амбар, где мы впервые встретились, – закричал Тыквоголовый. – Я не могу представить себе более прекрасного зала суда. – Под водой или над сушей, помоги видеть и слышать лучше. Некогда потерянное найдется тут же. Под водой или над сушей. – Фэй водила пальцами по строчкам, написанным мамой в книге, произнося их вслух. – Под водой или над сушей, помоги видеть и слышать лучше. Некогда потерянное найдется тут же. Под водой или над сушей. Она ушла от отца с обещанием спрятать томик обратно в сундук. Запереть его и больше никогда не открывать. То было искреннее обещание, и Фэй намеревалась его сдержать. Через минуту. После падения птиц и визита пугал она больше не могла отрицать, что в деревне происходит нечто очень странное, и все началось с того момента, как она нашла книгу своей матери. В воздухе витала магия. Тыквоголовый сам сказал это. И человек пропал. Крэддок был ворчуном и грубияном, но Фэй, в последний раз пролистывая книжку, прежде чем убрать ее, наткнулась на ритуал поиска потерянных вещей. Заметки ее матери на полях дали понять, что его можно использовать и для поиска пропавших людей. Фэй должна была попробовать. – Под водой или над сушей, помоги видеть и слышать лучше. Некогда потерянное найдется тут же. Под водой или над сушей. По инструкции заклинание нужно было повторить четыре раза. По одному, находясь лицом к северу, затем к югу, востоку и западу, так что Фэй крутилась на попе, проводя ритуал в тесном подвале паба. Она повернулась в последний раз и почувствовала жжение в ягодице, которое, как она была уверена, означало, что теперь у нее в пятой точке была заноза. – Под водой или над сушей, помоги видеть и слышать лучше. Некогда потерянное найдется тут же. Под водой или над сушей. Она закончила. Фэй сидела в свете свечи и ждала. – И что теперь? – спросила она у книги. Не будучи уверенной, что именно должно произойти – она не ожидала, что сверху появится большой палец и укажет путь к месту, где находится Крэддок, – она все же не отказалась бы от какой-нибудь подсказки. Фэй затаила дыхание, пытаясь услышать хоть что-нибудь. Что угодно. Затем ее легкие начали болеть, и она судорожно сделала глубокий вдох. – Все, хватит, – сказала она, закрывая книгу матери, и движение воздуха погасило свечу, оставив ее в кромешной тьме. – Проклятие, – выругалась Фэй. Она положила томик обратно в сундук, заперев его на старый ржавый замок. Магия ей ни к чему. Отец прав. Это не более чем фантазии. Фэй должна сама отыскать Крэддока. 17