Существо повернулось, и в лунном свете, пробивавшемся сквозь занавески, проявился его облик. Печальное лицо из мешковины, глаза-пуговицы и жалкая солома вместо волос. Оно протянуло к ней руки в скрипучих кожаных перчатках с пучками сена в рукавах и скорбным голосом произнесло: – И снова этот мужчина. Чтобы напугать миссис Тич, требовалось много сил, поэтому вырвавшийся из ее нутра и разбудивший полдеревни крик, был не только неожиданным, но и настолько пропитанным ужасом, что пугало кувырком отлетело в камин, врезалось в подставку для кочерги и опрокинуло шкафчик с напитками на ковер. Затем пугало вскочило на ноги, протянув к ней руки. – И снова этот мужчина. И снова этот мужчина! – Убирайся! – крикнула она, схватила кочергу и ударила ею по затылку пугала. Оно завыло, выбежало из комнаты в коридор и врезалось в дверь, упав обратно на лестницу. Миссис Тич обогнула его, распахнула дверь, схватила пугало за шкирку и вышвырнула наружу. Существо помчалось по улице, когда в соседних домах зажегся свет. Дверь «Зеленого Человека» распахнулась, и первой на пороге появилась юная Фэй, а за ней и Терренс. – Там один из них, – крикнула миссис Тич. – Одно из этих пугал ворвалось в мой дом! Началась неуклюжая погоня, за беглым пугалом отправились несколько добровольцев из отряда местной обороны. Из-за войны в деревне не хватало атлетически сложенных мужчин, и Фэй мало верила в успех Терренса, Берти и горстки пенсионеров из деревенской команды по кеглям, которые пустились в погоню. Тем временем Фэй утешала миссис Тич в «Зеленом Человеке» словами сочувствия и джином. – Поднимем же бокалы, старина, и долой нацистов, – произнесла миссис Тич тост, опрокидывая выпивку одним глотком. – Как он попал внутрь? – спросила Фэй. – Задняя дверь была не заперта, – ответила Филомена. – Я такая дура. Мой Эрни проверял ее каждую ночь, а я до сих пор не привыкла. – Но почему выбрали вас? – спросила Фэй, прищурив один глаз и поправляя очки. – Я одинокая женщина, – предположила миссис Тич, обмахиваясь подставкой под пиво. – Беззащитная, и в трауре. Фэй снова прищурилась. – Как и миссис Несбитт. И миссис Брю. И если вы жуткое пугало, желающее напугать уязвимых дам, почему бы не забраться к мисс Мун и мисс Лич на углу? Они ведь более легкие мишени, правда? Пугало миновало все их дома, прежде чем добраться до вас, – сказала Фэй, чувствуя, что начинает действовать миссис Тич на нервы. – Будто оно вас знало. – Все, что мне известно, – сказала Филомена дрожащим голосом, едва сдерживая слезы, – то, что это существо пришло в мой дом глубокой ночью и пыталось меня ограбить. – Ее тело содрогалось от мелодраматических рыданий, заставляя Фэй отступить и перестать задавать назойливые вопросы. – Их надо прогнать, всех до одного, – пробормотала вдова. – Они опасны. – Буквально прошлым вечером вы утверждали, что мы должны оставить их в покое. – Это было до того, как одно из них вломилось в мой дом и собиралось залезть ко мне под сорочку. У Фэй хватило приличия покраснеть от стыда и умолкнуть. В этот момент они обе услышали крики снаружи. – Мы его поймали! Фэй пыталась убедить миссис Тич оставаться внутри в безопасности, но вдове это пришлось не по нраву. Вдвоем они вышли на улицу, где застали Терренса, Берти и других добровольцев местной обороны, тащивших извивающуюся фигуру к военному мемориалу. Подойдя ближе, Фэй разглядела голову из мешковины. Это было пугало. Живое пугало. Она никак не могла привыкнуть к этой мысли, и какая-то часть ее хотела стянуть мешок с его головы и посмотреть, что под ним. Но сначала ей нужно было разобраться с теми, кто схватил существо, ведь они так обрадовались его поимке, что не знали, как им поступить дальше. – Допросите шавку, – потребовал мистер Маршалл, капитан команды по кеглям, дрожа от гнева. – Мы должны его как следует отделать, – заявил мистер Бакстер, торговец скобяными изделиями, сжимая кулаки, однако не торопясь их поднимать. – Сначала свяжите его, – сказал Терренс. – Нам понадобится веревка. – Или, может, свисток? – спросил Берти. – Надо позвать констебля. – Первая разумная идея за ночь, – кивнула Фэй. – Констебль Малдун только что ушел. Если мы поторопимся… – Никакой полиции, – прорвавшись сквозь суматоху, возразила миссис Тич голосом, которому никто не осмелился возразить. Кроме Фэй. – Миссис Тич, мы должны… – Никакой полиции, – повторила Филомена, не отрывая взгляда от пугала. – Отойдите в сторону. Берти и остальные посмотрели на Терренса, который, в свою очередь, взглянул на Фэй, и у нее возникло странное ощущение, будто они считают ее главной, что абсурдно, ведь было совершенно ясно, что миссис Тич взяла все в свои руки. Тем не менее Фэй кивнула, и мужчины, отпустив пугало, отошли назад. Существо потянулось к вдове. – Филомена, – произнесло оно. Все вокруг обменялись неловкими взглядами. Единственный человек, кто осмеливался называть миссис Тич по имени, был ее покойный Эрни. Как это существо могло настолько ее знать? Фэй наблюдала, как, присев, миссис Тич взяла руку существа в перчатке в свои ладони и нежно сжала ее, глядя в его глаза-пуговицы. Она склонилась ближе и что-то зашептала пугалу. Спустя некоторое время оно трижды кивнуло в ответ на вопросы, которых Фэй не расслышала. Миссис Тич обняла пугало, и оно улеглось на каменные ступени мемориала, словно готовясь ко сну. Когда оно замерло, она распахнула его рубашку, отрывая пуговицы, которые звякнули о ступеньки. Затем пролезла рукой в его тело, как раз туда, где находилось бы сердце, и начала раздирать его, снова и снова подбрасывая в воздух большие снопы соломы. Пугало не возражало, когда миссис Тич сорвала с его головы мешковину, обнажив лишь соломенную набивку, и ей потребовалось всего несколько мгновений, чтобы растерзать и ее, а затем проделать те же действия с руками и ногами. Терренс, Берти и остальные добровольцы отступили, защищая глаза от парящих в ночном воздухе частиц пыли, но Фэй стояла на месте, не в силах отвести взгляд. Миссис Тич быстро расправилась с пугалом, оставив от него лишь мешковатую одежду и сухие кукурузные стебли на камне. А потом оно исчезло. Порыв ветра пронесся по улице, и осталась одна только одежда. Миссис Тич еще некоторое время стояла на коленях, молча глядя в землю, хотя Фэй показалось, что она уловила легкий всхлип. – Дело сделано, – сказал мистер Маршалл с уверенностью человека, который только что открыл дверцу кладовки, но совершенно забыл, что искал. – Верно, – подтвердил мистер Бакстер, также сбитый с толку. – Ну, мне пора. – Мне тоже, – произнес Берти, почесывая затылок и хромая прочь по Вуд-роуд. Фэй недоверчиво смотрела, как мужчины неуверенными зигзагами бредут к своим домам. Она осталась стоять возле военного мемориала, глядя на разложенную на булыжниках одежду покойного Эрни Тича. Терренс остался рядом с дочерью. Она взяла его за руку. – Никуда не уходи, – сказала она ему. – Все равно не уверен, что смог бы, – заметил Терренс, растерянно нахмурившись. Миссис Тич встала, повернулась к ним лицом, вздернула подбородок и сказала: – Я очень устала и хотела бы вернуться домой. Спокойной ночи, Фэй, Терренс. – Что только что произошло, миссис Тич? – спросила юная Брайт. – А что, по-твоему, произошло? Фэй взглянула на отца, словно извиняясь, и ответила: – Магия? Колдовство? – Ты устала, девочка, – ответила миссис Тич. – Как и я. Нам стоит лечь спать и забыть о том, что здесь случилось. – Не уверена, что я смогу, – сказала Фэй. – Я тоже, – подтвердил Терренс, все еще стоя с открытым от удивления ртом. Миссис Тич улыбнулась ему. – Понимаю. – Она достала из кармана халата маленький флакончик духов и брызнула крошечной струйкой Терренсу в лицо. Он покачал головой, смаргивая слезы. Миссис Тич взяла его за подбородок, посмотрела в глаза и приказала: – Забудь. Терренс замер и кивнул. – Что вы сделали с моим отцом? – Фэй бросилась вперед и взяла его за руку. – Папа? Папа? – С ним все будет в порядке. – Миссис Тич сохраняла спокойствие, убирая флакон с духами. – Остальные не могут осознать, что они видели, поэтому их разум говорит, что этого никогда не происходило. Но твой отец стал более открыт сокровенным знаниям благодаря своей связи с твоей дражайшей покойной матерью. Приходи ко мне, Фэй. Только не завтра, и не в воскресенье. Приходи в понедельник к обеду. Мы выпьем чаю, и я поведаю тебе, чему свидетелем ты стала. – Я знаю, что я видела. – Но ты не можешь этого объяснить, – возразила миссис Тич. – А я могу. Понедельник. Одиннадцать часов. – Она утерла слезу, подошла к входной двери своего дома и вошла внутрь. – Папа? – Фэй встряхнула отца, и он сделал глубокий вдох через ноздри, словно пробуждаясь от сна. – Фэй? – Он оглядел военный мемориал и пустую деревню. – Я снова ходил во сне?