Сьюки наблюдала, как остальной вороний народ кружится в едином ритме. – Больше никаких танцев, забав и всего такого, – заключила она. – Больше никаких танцев, ни тебя, ни меня. Ты должна понять, Сьюки, такие, как мы, смущают и сбивают с толку людей в деревне. Они не встречали нас в своих воспоминаниях, и узнаю́т нас только по своим кошмарам и теням. – Мы не можем… поделиться магией с ними, как хорошие дети? – Я не против делиться, но правда состоит в том, что большинство людей мало что понимают в магии. И, как только они узнают, что она существует, они захотят заполучить ее себе. Такова природа людей. Они завистливые и жадные, и никогда не знают меры. Они будут брать, брать и брать, пока не останется ничего. А мы не должны этого допустить, Сьюки. – Тыквоголовый сильнее сжал ее руку. – Никогда не забывай, что у нас есть полное право жить и быть такими, какими мы хотим. Сейчас я дам тебе обещание. Как только мы завладеем книгой, у нас будет дом, мы станем настоящей семьей и обретем счастье. – Владыка. Владыка! – Крик эхом разнесся среди каменных стен, оборвав музыку. Танцы прекратились, и все повернули головы, дабы увидеть, как пугало с головой как у черного дрозда вылетает из леса и вбегает в руины аббатства. Рука Тыквоголового выскользнула из ладони Сьюки, и он встал. – Какие новости, брат? – Деревня, – запричитало пугало, дрожа и размахивая руками, поспешив встать на колени перед Тыквоголовым. – Деревня… она… я видел… и брата Эрни… Тыквоголовый водрузил руку на голову напоминающего черного дрозда пугала. – Успокойся, брат. Говори только правду. Что с братом Эрни? – Его больше нет, – ответило пугало. – Больше нет? – Ведьма отвергла его и разорвала на кусочки, теперь он всего лишь солома на ветру. Сьюки прикрыла рот рукой. Вокруг поднялся горестный плач. Тыквоголовый прищурился. – И это еще не все, – продолжило пугало. – Деревня защищена черной солью, брат. Нам не войти. Она обжигает, она сожжет нас всех заживо. Беловолосая ведьма меня предупредила. «Уходи и не возвращайся», – приказала она, опалив пламенем. И сказала, будто ты знаешь, что это значит. Тыквоголовый кивнул и обнял пугало. – Спасибо тебе, брат мой. У тебя хватило смелости, чтобы принести нам эту весть. – Он повернулся к остальным. – Вы слышали, братья и сестры? Они хотят напугать нас колдовством. Мы не можем этого допустить. Мы не позволим им прогнать нас. Братья и сестры, я только что дал обещание сестре Сьюки, и даю его всем вам. У нас будет дом и семья. Мы обретем счастье. Вороний народ одобрительно закричал. Сьюки молчала. – Мы должны вместе противостоять колдовству, – заявил Тыквоголовый. – Мы не можем ждать, пока они нападут. Нам следует быть более решительными. Следует… – Больше не причинять людям боль, – выпалила Сьюки, а затем вновь прикрыла рот рукой. Тыквоголовый уставился на нее, и она задрожала от страха и стыда, но все равно продолжила. Отняв руку от лица, она снова заговорила: – Крэддок был плохим человеком, и мы совершили то, что совершили, хотя никто из нас не получал от этого удовольствия, но это в прошлом. Но я не хочу, чтобы от наших рук пострадали и другие люди. Обещай мне, мое Тыквоголовшество. А потом она увидела это. Крохотная вспышка гнева в глазах Тыквоголового, мельчайший проблеск разочарования. Мгновение, и все исчезло. – Мы не можем им доверять, сестра Сьюки, – возразил он, вновь улыбнувшись. – Ты сама видела, как быстро та женщина выдала нам Крэддока. Они предают друг друга и, не колеблясь, уничтожат нас. – Мне не нравится сражаться с ними, – сказала она, и на поверхность всплыло еще одно воспоминание, из другой жизни. – Нам нужно провести переговоры. Заключить мир. Со всех сторон послышались возгласы согласия, и она увидела, как взгляд Тыквоголового метнулся к каждому, кто поддержал ее, словно он запоминал их на будущее. – Да, да, переговоры. Сестра Сьюки права, – со всей искренностью произнес он. – Но как, сестра моя? Теперь, когда мы не можем ступить в деревню, как же нам договориться? – Все проще пареной репы, мое Тыквоголовшество, – ответила Сьюки. – Мы приведем их к нам. 24 Дым проникает в сознание – Нам нужно доказать, что пугало Сьюки и Сьюки с кладбищенского надгробия – это одна и та же личность, – рассуждала Фэй. – И, если удастся выяснить, кто она такая, тогда мы, возможно, поймем, откуда она взялась и почему вернулась в виде пугала. – Фэй и Шарлотта ходили вокруг церкви. Девушка пребывала в восторге от того, что идет бок о бок с настоящей ведьмой и рассуждает об оживших пугалах. Это значило, что она и вполовину не такая сумасшедшая, какой казалась себе этим утром. Также это означало, что Фэй не могла рассказать о происходящем никому другому, иначе они решат, будто она совсем спятила. Но об этом она побеспокоится позже. – Куда ты меня ведешь? – спросила Шарлотта, когда они вышли с церковного кладбища. – Дело в том, что я знаю, кто она, – сказала Фэй, постукивая себя по виску. – Она где-то здесь, я уверена в этом. Мне просто нужно вытряхнуть нужную информацию. – Не уверена, что у нас есть на это время. – Вот именно. – Фэй свернула на тропинку к жилищу викария. Солома на крыше знавала лучшие времена, но сад с его травянистыми бордюрами пылал буйством пионов и люпинов в пурпурных, розовых, желтых и оранжевых тонах. Вокруг них жужжали пчелы, а где-то кудахтала курица, возвещая о том, что снесла яйцо. – В приходских записях зафиксированы все даты рождений, браков и смертей в этой деревне начиная с тысяча пятьсот какого-то там года. Сьюки тоже там, и мы ее найдем. – Очень хорошо, – усмехнулась Шарлотта. – Мне нравится нервировать преподобного Джейкобса. Он гладит свой крест всякий раз, когда видит меня. – Она ускорила шаг и обогнала Фэй. Затем прошла по усыпанной гравием дорожке к входной двери и постучала, словно сборщик долгов. Пока они ждали, Шарлотта набила табаком свою глиняную трубку и чиркнула спичкой, дабы зажечь ее. – Трубка? – Фэй нахмурилась. – Сейчас? Не находите, что это немного грубо? Ее спутница лишь подмигнула ей, с причмокиванием раскуривая смесь. Мисс Шарлотта нетерпеливо занесла кулак, чтобы снова постучать в дверь, когда та распахнулась. Улыбка преподобного Джейкобса тут же померкла, и, как и было предсказано, его рука метнулась к серебряному кресту на шее. – М-мисс Шарлотта. – Он натянуто улыбнулся, глядя на Фэй и гадая, какая дьявольщина свела вместе этих двоих. – Чем я могу помочь вам в этот прекрасный… – Нам нужно просмотреть приходские записи, – потребовала Шарлотта между затяжками. – Пожалуйста, – добавила Фэй, одарив ведьму неодобрительным взглядом. – Где ваши манеры? Прошу прощения, преподобный. Думаю, записи в ризнице. Можно ли… – Ах! – Викарий поджал губы. – Формально вам нужно записаться к пономарю на прием, они по понедельникам, средам и четвергам между… – Не подходит, – отрезала Шарлотта, чем заслужила еще один гневный взгляд от Фэй. – Нам нужно увидеть их сейчас же. – В самом деле, – покачала головой девочка. – Что с вами такое? Мой отец всегда говорил, что хорошие манеры ничего не стоят. Как вас воспитывали родители? – Моя мать утонула вскоре после моего рождения, а отец умер в муках, когда мне исполнилось четыре года. – Что ж… – Фэй запнулась. – Это все еще не оправдание для грубости. – Она снова повернулась к преподобному. – Можно ли сейчас нас быстренько впустить? – Боюсь, я очень занят, – сказал он, собираясь закрыть дверь. – Мне ужасно жаль, но я должен… Он обнаружил, что Шарлотта втиснула сапог между рамой и дверью. Она сделала долгую затяжку, угольки табака засветились красным и белым. Медленно и демонстративно она выдохнула дым в лицо викарию. Фэй напряглась, узнав теплый и сладкий медовый аромат табака Шарлотты. Та же самая смесь, которой ее одурманили в «Зеленом Человеке» той ночью. – Великодушный преподобный Джейкобс, – мило прощебетала Шарлотта. – Не могли бы вы уделить всего несколько минут своего драгоценного времени, дабы открыть ризницу и позволить нам просмотреть некоторые записи? Мы навечно останемся у вас в долгу, и место среди ангелов вам, разумеется, будет обеспечено. – Она повернулась к ошеломленной Фэй: – Достаточно вежливо? – Всего несколько минут, говорите? – Слова преподобного Джейкобса невнятно склеивались между собой, а его веки отяжелели. – Я… я… я уверен, что это не станет… – Он замолчал и огляделся вокруг, словно удивляясь тому, что он здесь. – Я хочу сказать… Что я?.. – Ключи, преподобный, будьте добры. – Хм, да, разумеется, ключи, ключи, ключи, – напевал он, неторопливо вернувшись в дом, чтобы найти их. Фэй приблизилась к Шарлотте и прошипела ей на ухо: – Какого черта вы делаете? Что в этой трубке? – Моя особая смесь. – Не сомневаюсь. Той ночью в пабе вы использовали ее на мне, верно? Что это? Какой-то волшебный табак? Нельзя так поступать с людьми. Шарлотта ничего не ответила, снова выпустив дым в лицо Фэй. – Прекратите. – Она отпрянула и развеяла дымку рукой. Изнутри коттеджа послышался звон ключей, и Шарлотта подняла палец. Ш-ш-ш. – Вот и они, – сказал преподобный Джейкобс, держа кольцо с полудюжиной черных железных ключей и перебирая их один за другим. – Так, какой из них для ризницы? – Этот. – Шарлотта выхватила у него ключи. – Ах, великолепно. Вам нужно мое присутствие? – поинтересовался викарий. – Дальше мы сами, благодарю, преподобный. Вы слишком добры. – Шарлотта подмигнула ему и направилась к двери. Викарий отступил назад, снова сжимая свой крест, когда она захлопнула ее. – Просто опустите их в почтовый ящик, когда закончите, – крикнул он изнутри, но Шарлотта уже шагала обратно к церкви. – Вы не можете путать людям мысли своим странным табаком, – настаивала Фэй, догоняя ведьму. – Нет? Обещаю больше никогда так не делать.