– Почему я вам не верю? – Верь во что хочешь, – сказала Шарлотта, зажав трубку зубами, когда они подошли к двери ризницы позади церкви. Она вставила старый железный ключ и отперла ее. – Я так и делаю. Ризница, также известная как сакристия, круглый год представляла собой темное и прохладное помещение. Расположенное позади главного алтаря, оно служило местом, где на расшатанных полках хранились свечи, облачения, святые масла, портьеры и алтарные полотна. Когда Шарлотта и Фэй вошли внутрь, луч дневного света высветил каменную раковину для белья возле стены и дубовый сундук размером с детскую кроватку в глубине комнаты. Приходский сундук. – Подержи. – Шарлотта протянула Фэй все еще дымящуюся трубку. Девочка держала ее на расстоянии вытянутой руки, пока ее спутница выбирала другой ключ и, присев, открывала навесной замок. – С чего мы начнем? – спросила Фэй. – На надгробии написано, что Сьюки родилась в 1868-м и умерла в 1890 году, верно? – Шарлотта отбросила замок и подняла крышку. – Верно. Она принялась перебирать приходские книги, сложенные стопкой в сундуке. Старые записи представляли собой перевязанные лентами пергаменты, более поздние уже имели формат книг с пожелтевшими страницами в зеленой коже. Она проверила корешки на предмет дат. – Вот, – сказала Шарлотта, вытащив один из томов и положив на стол, отчего в воздух взметнулась пыль. Фэй открыла дверь шире, чтобы впустить больше света, и заглянула Шарлотте через плечо, пока та перелистывала страницы. – Такие крошечные, корявые, закрученные письмена, – поразилась Фэй. – Как вы в них разбираетесь? – Опыт, – ответила ведьма, бросив книгу обратно в сундук и взяв другую. – Когда тебе будет столько же лет, сколько мне… Ах, отлично. – Нашли? – Рождения, браки и смерти с 1850 по 1900 год. Да. – Шарлотта раскрыла том, и в воздухе закружился вихрь листов. – Ох, проклятие! – Что? Шарлотта держала книгу открытой. Большая часть страниц оказалась сгрызена до самого корешка. Фэй заглянула в сундук и обнаружила там пару мышей, притаившихся в гнезде из желтой бумаги. – Ваша работа? – спросила она их. Они попятились назад от шума, и тут раздался шорох: из гнезда высунулся крошечный розовый носик, а за ним показались еще два мышонка. Фэй взглянула на Шарлотту. – Наверное, следует сказать викарию, что ему нужен новый сундук. Этот занят. Почему… почему вы на меня так смотрите? Шарлотта глядела на юную Брайт с прищуром, опираясь на локоть и поджав губы. – Ты сказала кое-что ранее, – размышляла ведьма. – О том, что знаешь, кто эта Сьюки, но тебе просто нужно вытряхнуть информацию из головы. Фэй не была уверена, что ей нравился тон Шарлотты. – Что вы собираетесь со мной сделать? – Человеческий разум представляет собой беспорядок из всякого барахла и ерунды. Я могу все это убрать и помочь тебе найти то, что нам нужно. – К-как? Шарлотта постучала трубкой по краю раковины, ссыпая пепел в чашу. – Мне понадобится другой рецепт, – сказала она, потянувшись в карман, и достала жестянку с табаком. Внутри находилось шесть различных смесей, разделенных перегородками. Она взяла щепотку темно-коричневого табака и стала набивать им свою трубку. – Вы не станете играть моим разумом с помощью этого. – Фэй отступила и предостерегающе подняла палец. – Я не причиню тебе никакого вреда, обещаю, – заверила Шарлотта сквозь стиснутые зубы, раскуривая трубку. – Дым просто ненадолго тебя расслабит, очистит твой разум. – Может, я не хочу, чтобы мой разум очищался, – возразила Фэй, прислонившись спиной к стене ризницы напротив двери. Голос Шарлотты звучал мягко и искушающе. – Ты хочешь узнать, что это за вороний народ, или нет? – Хочу, – кивнула Фэй, когда Шарлотта затянулась. – Но останусь ли я собой после этого? – Конечно, – заверила ведьма, осторожно выдыхая дым в лицо юной Брайт. В нем чувствовался пряный аромат апельсинов, и Фэй позволила ему проникнуть в легкие. – Расскажи мне. – Голос Шарлотты обернулся чарующим шепотом, достаточно близким, чтобы заставить волосы на шее Фэй встать дыбом, и в то же время настолько далеким, что ей пришлось прислушиваться, чтобы различить его. – Расскажи мне о Сьюки Габриэль. Фэй почувствовала, как все посторонние мысли опали, подобно осенним листьям. Слова давались легко. – Именно Сьюки Габриэль я не знаю, но да… Да, точно, я помню, что мама Берти Баттерворта в девичестве была Габриэль. Да, Патриция Габриэль – упокой Господь ее душу – и ее сестра Ширли – она тоже умерла, будучи старой сварливой несчастной женщиной, которой никто не уделял много времени. У Ширли была тетя, или кузина, или еще кто-то, кто умер молодым и о ком никто не говорил из-за какого-то печального случая – незаконнорожденный ребенок или что-то такое. Ужасный скандал, как они считают. Как бы то ни было, я думаю, это и есть наша Сьюки, и который сейчас час? – Фэй принялась хватать ртом воздух, когда ее мысли снова стали путаться. – Без четверти два, – ответила Шарлотта, не глядя на часы. – Нам нужно в паб, прямо сейчас, – заявила Фэй. – Зачем? – По воскресеньям мы открыты с полудня до двух. Если ускоримся, мы его поймаем. 25 Берти умоляет о пощаде Двери паба «Зеленый Человек» распахнулись, явив силуэты Фэй и Шарлотты. Они представляли собой любопытную пару. Стройная Шарлотта в сапогах, летнем платье, и с вымазанным углем лицом, и Фэй в комбинезоне, со сжатыми кулаками, пристально оглядывающая помещение, словно охотничья собака, учуявшая искомый запах. Ее разум все еще покалывало после контакта с табаком Шарлотты. Пол качался под ногами, точно палуба корабля во время шторма, а пробивавшийся сквозь окна свет был будто призрачным. В остальном все было в порядке. – Где, черт возьми, тебя носило, юная леди? – спросил Терренс у Фэй, вытирая кружку за барной стойкой. – Я все ноги сбил. Фэй и Шарлотта осмотрели помещение. В пабе был один посетитель. – Конечно, сейчас уже никого нет, – запротестовал Терренс. – Обед закончился. Фэй проигнорировала отца и направилась к одинокому клиенту. Бедный, ничего не подозревающий Берти уютно устроился в кресле под старой фотографией сборщиков хмеля. Он наслаждался сидром, читая «Бино» с хмурой сосредоточенностью, обычно присущей почитателям «Войны и мира». Когда две женщины зажали его в тиски, на его лице появилось выражение искреннего недоумения и шока. Он прижал комикс к груди для защиты. – Э-э… здравствуйте? – сказал он, переводя взгляд с одной на другую, недоумевая, где он провинился. – Что тебе известно о твоей двоюродной бабушке Сьюки? – Фэй сразу перешла к делу, хотя ее речь оставалась немного невнятной. Она чувствовала, как ее разум снова наполняется всякой повседневной чепухой, оправляясь после воздействия табака Шарлотты. – О ком? – У сестры твоей мамы, Ширли, была тетя – или, возможно, кузина, – которая умерла молодой, и ее похоронили на кладбище церкви Святой Ирины. Что ты знаешь о ней? Как она выглядела? Лицо Берти скривилось в замешательстве. – Подумай, Берти, это важно, – попросила Фэй. – Он не знает, – сказала Шарлотта. – Но он должен. Берти, ты ведь помнишь появление вороньего народа? – Цыган? – Они не цыгане, – заявила Фэй, осмелившись взглянуть на отца, который бросил на нее один из своих предупреждающих взглядов. – Они были… одеты как пугала. – Ох. – Берти улыбнулся, будто сумел решить сложную задачку в уме. – Да, помню. Странная компания. – И ты помнишь, что одну из них звали Сьюки?.. Его лицо вновь исказилось. – В самом деле? – Он пожал плечами. – Я не помню. – Ты должен вспомнить. Она походила на тряпичную куклу и потребовала выдать ей Крэддока. Берти медленно покачал головой. – Она оторвалась от земли, словно ее повесили на крюк, – упорствовала Фэй, но ее друг по-прежнему сохранял молчание. – У нее было лицо из мешковины и пуговицы вместо глаз. Берти закусил губу. Бесполезно. – На ней были красное клетчатое платье и шаль.