– Светом чистым и истинным защити, на весь день мой дом сбереги. Если использование магии можно было сравнить с пламенем для мотылька, то Фэй сумеет привлечь к себе вороний народ с помощью этого основного защитного заклинания, которое она обнаружила в книге. Ей требовалось нечто такое, что она могла бы сделать быстро и без лишних хлопот. Простой ритуал со свечой. Она снова повернулась к северу. – Светом чистым и истинным защити, на весь день мой дом сбереги. В лесу задвигались тени. Голоса хихикали и улюлюкали, когда вороний народ метался между деревьями, их неуклюжие ноги пробирались сквозь папоротники, отчего листья тряслись, словно дрожащие руки. – На весь день мой дом сбереги, – закончила Фэй и задула свечу. – Да будет так. – Что это? – донесся голос из-за пределов ее поля зрения, пустив волну мурашек по ее лопаткам. Когда она поставила свечу на землю, из тени деревьев вышел Тыквоголовый. Он остановился по другую сторону защитной линии из черной соли. Фэй держала руки на сумке и наблюдала, как сужаются его пустые треугольные глаза, а зигзагообразный рот растягивается в ухмылке. Каждое движение сопровождалось скрипом блестящей оранжевой кожи. Ей еще не доводилось находиться к нему настолько близко, и страх пробудил в ней кипящую ярость. Фэй захотелось выскочить из-за защитной линии и размозжить его мягкую голову. Она задумалась, не подобным ли образом сейчас относились к ней Берти и другие жители деревни. Верили ли они слухам о том, что она накладывает проклятия на таких, как Милли Бакстер, и якшается с ведьмами. Она вздохнула, стараясь успокоиться и понять, как бы поступили Шарлотта или миссис Тич. Фэй старалась держаться отстраненно. Она отвлеклась, размышляя, не стоит ли ей тоже начать курить трубку. Когда Тыквоголовый вновь заговорил, волна мурашек вернулась на кожу. – Черная соль, если не ошибаюсь. – Он скользнул сапогом к линии, и сердце Фэй учащенно забилось. Кончик его обуви пересек золу и начал тлеть, когда защитная магия Шарлотты сделала свое дело. От пальцев его ноги заструился белый дым, и Тыквоголовый начал загораться. Он тут же отдернул ногу. – Считаешь, это защитит тебя от меня? – Думаю, да, – сказала Фэй, сохраняя голос ровным, хотя во рту пересохло, а ветер набирал силу. Скоро начнется буря. – Тебя зовут Кефапепо, верно? Тыквоголовый склонил голову, почти впечатленный. – И где же ты услышала мое имя, юная леди? Уверен, что подобному не учат в ваших церквях или школах. – Прочитала в книге, – ответила она. – В книге, которую сейчас отдашь мне. – Мой отец, где он? Из леса позади Тыквоголового вышли новые пугала, ступая на цыпочках, будто это была игра на детской площадке. – Отдай ее мне. – Тыквоголовый указал на книгу возле ног Фэй. – И ты его вернешь. – Покажи его. – Сперва книга. – Сперва мой отец. – Книга. – Мой отец. – Книга. – Мой отец. – Книга. – Мой отец. – Книга! – Мой отец! Дружище, я могу повторять это всю ночь. – Уверен, что можешь. – Тыквоголовый расплылся в широкой ухмылке. – Ты думаешь, что бравада способна скрыть твой страх. Вот чем питается мой вид, девочка. Твоим страхом, яростью, жестокостью. Для нас они сродни нектару, а вы, люди, обеспечиваете его нескончаемый запас. И вот вы снова развязываете войну; я в восторге. Грядет настоящее пиршество. Ваши гнусные, ничтожные распри насытят нас и позволят вернуться на наше законное место здесь, наверху, чтобы править в кромешном аду. – Прости, ты что-то сказал? – спросила Фэй, разглядывая свои ногти. – Я не слушала. – Это так по-детски. – Говорит мне тот, у кого вместо головы тыква. Покажи мне, черт возьми, моего отца. Тыквоголовый кивнул и махнул рукой в сторону леса позади себя. Две фигуры прошли через лабиринт деревьев. Сьюки, держа Терренса за руку и покачивая ею, словно ребенок на прогулке, вывела его на перекресток. – Привет, Фэй, – прощебетал Терренс. – Рад видеть тебя здесь. Он выглядел бодрым, хоть и немного усталым, но ее отца всегда переполняла бодрость. Она была уверена, что он мог бы оказаться в одной комнате с мистером Гитлером, убедить его бросить всю эту военную шумиху и вернуться к рисованию акварелью. – Ты в порядке, папа? – Не хочу брюзжать, – сказал он, пожав плечами. – Зад немного влажный, и я мог бы убить за чашку чая, но в остальном не жалуюсь. – Книгу. – Тыквоголовый протянул руку. – Отпусти моего отца, обещай убраться прочь, чтобы больше тебя никогда не видели, и я оставлю книгу здесь. Что скажешь? – Фэй вздернула подбородок. – Я так не думаю. – Тыквоголовый медленно вышагивал взад-вперед. Это напомнило Фэй о том, как она ходила с отцом в Лондонский зоопарк и наблюдала, как львы проделывают то же самое, глядя на нее, как на недосягаемую закуску. – Ты не можешь меня тронуть. Не сумеешь переступить эту черту. – Фэй оставалась неподвижной, одним глазом поглядывая на книгу возле своих ног. – Действительно, – кивнул Тыквоголовый. Раздался отдаленный раскат грома, и ветер усилился. – Но я очень, очень терпелив. У Фэй замерз нос и потрескались губы, а воздух становился все прохладнее. Где-то в зарослях колючек в поисках укрытия проскочила мышь. – Это книга твоей мамы? – спросил Терренс, вытягивая шею, чтобы получше рассмотреть переплетенный в кожу томик у ног Фэй. – Прости, папа. Я убрала ее, как и обещала, честно. И не собиралась доставать снова, но… чему быть, того не миновать. – Ты отдаешь ее ему? – Терренс покачал головой. – Нет, ты не можешь. – Я должна, папа. Это единственный выход. Терренс прищурился, сосредоточившись на книге. В его взгляде промелькнул отблеск чего-то, что нельзя было назвать узнаванием. – О нет, подожди, это не… – Пожалуйста, хоть раз в жизни, папа, помолчи и предоставь это мне. – Да. Закрой свой рот. – Тыквоголовый протянул руку в перчатке, схватил Терренса и притянул к себе, шепча ему на ухо древние слова. Запретные слова. Слова силы. Слова боли. Фэй беспомощно наблюдала, как ее отец забился в конвульсиях, крича в агонии, его глаза закатились, а колени подогнулись. Он рухнул на землю, но его конечности все еще дергались. – Оставь его в покое! – крикнула Фэй, борясь с порывом переступить черту. – Отдай мне книгу. – Нет, мое Тыквоголовшество, нет. Мы говорили, что не причиним вреда… – Сьюки бросилась вперед, но Тыквоголовый размахнулся и наотмашь ударил ее по лицу тыльной стороной ладони. Сьюки пораженно отшатнулась. – Не вмешивайся. – Тыквоголовый обхватил голову Терренса и еще раз выплюнул слова ему в ухо. Фэй крепко зажмурилась и зажала уши руками, чтобы заглушить крики отца. – Отдай мне книгу, – потребовал демон, – или твой отец станет одним из нас. – Постой. Ладно. Ты можешь забрать ее. Я отдам тебе книгу. Тыквоголовый отпустил Терренса, который упал вперед, бормоча: – Фэй, нет, это не… – Папа, тебе лучше помолчать. – Но, Фэй… – Пап, умолкни. – Никаких фокусов, – предупредил Тыквоголовый, протягивая к ней руку. – Отойди, – приказала Фэй, поднимая книгу и прижимая ее к груди. – Ну же, отступи, и ты получишь ее. Тыквоголовый снова прошептал слова на ухо Терренсу, и глаза старика расширились от боли. Фэй почувствовала, как на щеку упала холодная капля дождя, а за ней еще и еще. Опустив взгляд, она увидела жирные пятна на дороге. На черной соли. – О нет. Разразилась буря, ливень с шипением хлестал по листве и плескался вокруг нее. Черная соль начала расплываться. Подняв голову, Фэй увидела, что Тыквоголовый ухмыляется. Дождь лил во всю силу, и защитную линию смыло в мгновение ока.