– Нравятся, – сказал он. – Все ли детективы ведут себя так резко? – спросила она. – Я не знаю, как ведут себя все детективы, – ответил он. – Потому как понимаешь, ты реально ведешь себя очень резко, Стив. Обычно я не люблю этого, знаешь ли. Когда мужчина ведет себя так резко. – Даю тебе 60 секунд, чтобы ты допила свой напиток, – сказал он. "Боже, я промокла до нитки," – подумала она и прикинула не начались ли у неё внезапно месячные. – А ты женат? – спросила она. – Нет, – сказал он и откатил рукав куртки. На руке у него был золотой "Ролекс". В голове у нее пронеслась мысль о том, как это детектив может себе позволить золотой "Ролекс". – Шестьдесят секунд, – сказал он. – Начиная с этого момента. – А что если я не закончу через шестьдесят секунд? – Ты проиграешь, – просто ответил он. Она не подняла стакан. – Пятьдесят пять секунд, – сказал он. Она заглянула ему в лицо и потянулась к стакану. – Я пью это, потому, что я хочу, – сказала она, а не потому, что ты смотришь на свои часы. – Пятьдесят секунд. Она умышленно пила очень медленно и вдруг ей подумалось, что она вообще не сможет допить этот чертов напиток ни за какое время. А еще она стала вспоминать, заправила ли постель утром. – Сорок секунд, – сказал он. – Ты реально нечто, знаешь это? – сказала она и на этот раз сделала глоток побольше. – Ровно через тридцать восемь секунд…. – продолжал он. – Ты носишь "пушку"? – спросила она. – Осталось тридцать пять секунд… – Просто я боюсь все эти "пушки". – Тридцать секунд… – Что это, обратный отсчет? – спросила она, но сделала еще один большой глоток. – Двадцать шесть секунд… – Ты очень нервируешь меня, понимаешь? – сказала она. – Двадцать секунд… – Заставляешь меня… – Пятнадцать… – Притормози, а? – Ровно через двенадцать секунд… – Я захлебнусь этим, – сказала она. – Десять секунд… – Господи! – Мы с тобой… восемь секунд… собираемся … пять секунд… выйти отсюда… две секунды… – Хорошо, я уже справилась! – сказала она и плюхнула пустой стакан на барную стойку . Их взгляды встретились. – Хорошо, – сказал он и улыбнулся. * * * В коробочке для шитья она нашла ленточки. Это он попросил у нее ленточки. В тот момент она отдала бы ему все. Шелковые ленточки. На её правом запястье – красная. Голубая – на левом. Розовые ленточки – на лодыжках. Она распласталась с раздвинутыми ногами на своей огромной кровати, запястья и лодыжки были привязаны к перекладинам у изголовья и ногах. На ней все еще оставались туфли на высоком каблуке, дымчато-голубые чулки и пояс с подвязками. Лифчик и трусики он с неё снял. И так она лежала: открытая и обнаженная, ожидая всего, что он надумает делать дальше, желая исполнить все, что ему взбредет в голову… Раздеваясь, он положил свою кобуру и "пушку" на кресло в другом конце комнаты. В шутку она сказала ему: "дайте мне взглянуть на Ваш жетон" – так говорил любой житель этого города, когда-то кто-то стучался в двери посреди ночи и представлялся копом. Он посмотрел на неё, не улыбаясь. "Вот мой жетон, детка", – сказал он и расстегнул ширинку. В ту минуту она поняла, что попала в беду. Она просто не знала, какой большой была беда. Она посмотрела ему ниже пояса и сказала: "О, малыш, у меня беда", и нервно засмеялась, словно школьница. Внезапно она оказалась в его объятьях, их губы встретились и она потерялась, она чувствовала, что потерялась. С тех пор как он привязал её к кровати прошло четыре часа Часы на комоде показывали теперь десять часов пополудни. Не смотря на её протест, что люди в доме напротив могли увидеть их, он настоял на том, чтобы занавески на окнах были подняты. В доме напротив горели огни. Над домом чернела ночь. Интересно, видел ли кто-нибудь из дома напротив, как она лежит, привязанная к кровати шелковыми ленточками? Она вновь сочилась внизу, до головокружения желая его, и представляла, как кто-то смотрит на неё из дома напротив. Это заводило еще сильнее. Она наблюдала, как он подошел к креслу, поднял кобуру и вытащил из неё револьвер. Широкие, загорелые плечи, узкая талия, отпечатки её ногтей по-прежнему заметные на заднице, где она впивалась в него. Тогда в баре она описывала ему себя как наполовину тигрицу, но это было нечто, чего она от себя никогда не ожидала даже после того, как узнала всё о множественных оргазмах. Сегодня вечером… Господи Иисусе! Заплыв через её собственный океан. Всё ещё мокрая от его и своих собственных соков, все еще желающая продолжения. Он приблизился к кровати с оружием в руке. – В доме грабитель? – спросила она улыбаясь. Он не улыбнулся в ответ. – Урок, – сказал он. – Оно заряжено? – спросила Наоми. Она смотрела на член, а не на револьвер, хотя по правде оружие пугало её. Она никогда не любила оружие. Но она продолжала все также соблазнительно, как ей казалось, улыбаться. Она извилась на кровати, перекрутив шелковые ленточки. – Не заряжено, – сказал он и, открыв щелчком барабан, показал ей. – "Кольт Детектив Спешиал", курносый. – Прямо как я, – сказала она. – Тебе нравится мой нос? – Ты готова к уроку? – спросил он. – О Боже, – сказала она раскрывая глаза и ладони связанных рук в притворном испуге. – Еще один урок? Револьвер был не заряжен, она больше не боялась и была готова играть в любую предложенную ним игру. – Только, если ты готова к нему, – сказал он. – Я готова ко всему, что у тебя есть, – ответил она. – Урок комбинаций и перестановок, – сказал он и неожиданно раскрыл левую руку. На ладони лежал револьверный патрон. – Вуаля! Шесть пустых камор в… – У меня есть одна пустая камора прямо сейчас, – сказала она. – … в барабане револьвера. – Давай же, заполни её, – продолжала она. – И один патрон в левой руке. Он показал ей патрон с пулей. – Я засовываю его в барабан… – Засунь что-нибудь в меня, пожалуйста! – … и теперь у нас одна заряженная камора и пять пустых. Вопрос: какие шансы, на то, что патрон станет напротив ствола, когда я прекращу вращать барабан?