Девять патрульных машин. Десять форм отчетов детективов. Одиннадцать револьверов «Детектив Спешиал». Двенадцать жареных поросят. А затем, в одиннадцать часов рождественского утра, в то время, когда Карела печатал отчет о допросе Хенкинса, а Браун общался с исполнительным офицером по условно-досрочному освобождению в поисках последнего адреса Артура Дритса, к деревянной перегородке, отделявшей коридор от комнаты детективов, подошел мальчик из службы доставки. В руках у него была посылка, обернутая зеленой бумагой. Посылка была довольно объемной, так что ему было трудно держать её обеими руками. – Детектив Стивен Луис Карелла здесь? – спросил посыльный. – Я Карелла, – сказал Карелла. – Флорист Ди Фиоре, – сказал посыльный. – Входи, – сказал Карелла. – Ну… может кто-нибудь поможет мне здесь с задвижкой? – спросил посыльный. Карелла помог открыть задвижку. Посыльный с большим трудом занес посылку в комнату детективов, осмотрелся вокруг в поисках подходящего для нее места и поставил ее на пустой стол Дженеро. Карелла задумался, стоит ли ему дать чаевые парню. Затем порылся в кармане и вручил ему четвертак. – Может, еще и разменяете? – спросил посыльный. – Счастливого Рождества, – добавил он кисло, и вышел из комнаты. Карелла разорвал зеленую оберточную бумагу. Его глазам предстало то, что показалось ему похожим на грушевое дерево. Он не знал, было ли это настоящее грушевое дерево, но на всех ветках висели груши. То были ненастоящие груши, но выглядели они как настоящие. Маленькие деревянные груши, развешенные по всему дереву. Кроме того на дереве висел конверт. Адресованный детективу Стивену Луису Карелле. Карелла разорвал его. Внутри на карточке была надпись: «В первый день Рождества Мой любимый прислал мне Куропатку на грушевом дереве». (Куплет из песни «Двенадцать дней Рождества») Карелла осмотрел дерево в поисках куропатки. Маленький сверток из фольги висел на одной из веток. Карелла развернул сверток. Внутри находилось нечто, украшенное перьями. То была не куропатка, но казалось чем-то похожим на птицу. Нечто, густо обклеенное перьями. Похожими на куриные. Но не цыпленок – слишком малО для цыпленка. Карелла пригляделся внимательнее. Нечто оказалось отрезанным человеческим ухом. Карелла сразу же бросил его. * * * 26 декабря на второй день Рождества две тяжелые полицейские дубинки прибыли в комнату детективов. Завернутые в поздравительную бумагу, адресованы они были Карелле. Двое детективов рассматривали эти дубинки. Они не выглядели как новые. На обоих были царапины и потертости. «И все же он мог просто купить их», – сказал Клинг. В этом городе офицер полиции сам отвечал за приобретение любой части своей экипировки, которую он носил или надевал, за исключением жетона, достающегося бесплатно вместе с должностью. Булавка для крепления жетона к форме все же обходилась ему в 50 центов. На форму каждому полицейскому ежегодно выделяли 370 долларов. Свое оружие он покупал сам – обычно это был Кольт 0.38 или Смит и Вессон такого же калибра – как и патроны к оружию – 6 в барабане и 12 на поясе, и свой собственный свисток, который в наши дни продается за 2 доллара. Он также сам покупал себе обувь. За год пеший патрульный мог сносить не менее двух пар обуви. Тяжелая деревянная дубинка длиной два фута обходилась полицейскому в 2 доллара и 50 центов, плюс еще 40 центов за кожаную перевязь. Короткая резиновая дубинка стоила 3 доллара и 50 центов и опять таки плюс 40 центов за перевязь. Наручники сейчас продаются по 25 доларов за пару. Большинство полицейских покупали свое обмудирование в Бюро Полицейской Экипировки в центре города возле Полицейской Академии, но магазины с полицейским барахлом были по всему городу. Сам Клинг носил «Детектив Спешл», приобретенный в одном из таких магазинов. Для покупки револьвера ему пришлось предъявить свое удостоверение личности, но когда он был еще патрульным, он купил форму и даже наручники, и никто даже не поинтересовался спросить его имя. В данный момент на нем красовался один из галстуков, подаренных ему Эйлин Бёрк к Рождеству. То был ослепительный галстук, но никто не рассматривал его. Они все по-прежнему изучали дубинки. – Лучше проверить их на предмет скрытых отпечатков, – сказал Майер. – Не будет никаких отпечатков, – сказал Браун. – Я не могу понять, – сказал Карелла. – Он присылает нам записку с двумя изображениями тяжелой дубинки, а затем присылает сами дубинки. А вы понимаете? Он спрашивал у всех, но ответил только Хос. – Он спятил, – сказал он. – В его действиях и не должно быть смысла. – Выходит, что завтра мы получим три пары наручников, так ведь? А послезавтра… – Давайте посмотрим, что произойдет завтра, – сказал Майер. * * * 27 декабря они вышли на Артура Дритса. Карелла и Браун беседовали с ним в комнате для допросов. Дритс уже бывал внутри комнаты для допросов. Он знал, что зеркало перед ним – одностороннее и скорее всего кто-то сидит в смежной комнате, следя за каждым его движением. На самом деле в смежной комнате никого не было. Браун перешел сразу к делу. – Что ты делал в отделе супермаркета Грубера в тот вечер, когда произошло ограбление? – Первый раз слышу о каком-то ограблении, – сказал Дритс. – Не читаешь газеты? – спросил Карелла. – Не слишком часто, – ответил Дритс. Единственным, что он читал в газетах, были рекламные объявления о продаже детской одежды, с изображениями маленьких девочек в коротких платьицах. – Смотришь телевизор? – спросил Браун. – У меня нет телевизора, – ответил Дритс. – Так ты не знаешь, что Грубер ограбили в канун Рождества, правильно? – Вы мне об этом сказали всего минуту назад. – Знаешь кого-то по имени Элизабет Тёрнер? – Нет. – Она работала в офисе кассира у Грубера. Эту информацию им уже подтвердил менеджер по персоналу. Элизабет Тёрнер приступила к работе у них 8 августа и уволилась 7 октября – за семнадцать дней до своего убийства. – Никогда не слышал о ней. – Как насчет имени Деннис Дав? – О нем тоже не слышал. – Чарли Хэнкинс? Дритс моргнул. – Горячо? – Да.