И вот теперь все серьёзно. Хотя, возможно, отрезанное ухо тоже было серьёзным. Может быть, отрезанное ухо было не просто способом Глухого заявить о себе во весь голос, а кроме того – обещанием перехода к кровавому мессиву. Карелла и Браун смотрели на мертвых лошадей. Было очень много крови. "В этом нет смысла", – сказал Карелла. Он думал, что лошади ничего плохого не сделали. Он думал, что то были красивые и невинные животные. Восемь из них были мертвы. Все они – черные. Браун думал, что все было спланировано еще тогда, в октябре. От этой мысли по спине пробегал холодок. Оба мужчины долго стояли возле мертвых лошадей. Снаружи по-прежнему шел дождь. * * * Дождь прекратился на второй день Нового Года, девятый день Рождества. Ему на смену пришло голубые небеса и арктические температуры. Гофер был не против холода. Дождь мог доставить массу проблем. Взрывчатку следует держать сухой. Проникнуть внутрь оказалось даже проще, чем ожидал Гофер. У входа за вращающейся дверью стоял коп в форме, но у Гофера на рабочем комбинезоне был пластиковый бейдж с его цветным фото и надписью "Полицейский департамент Исолы. Транспортный отдел". Кроме того, в руке у него был ордер на фирменном бланке полицейского департамента Исолы, что уполномочивал ему проверить электропроводку всех пятнадцати автомобилей в подчинении 87-го полицейского участка. Полицейский у ворот взглянул на его бейдж и спросил: "В чем дело?" Гофер предъявил ему ордер. Полицейский спросил: "Ты говорил с сержантом?" "Он сказал зайти, когда буду возвращаться, " – сказал Гофер. На самом деле он ни с кем не говорил. Никогда не проси, никогда не сожалей – таким был его девиз. Заходишь как к себе домой куда бы то ни было, даешь объяснения только если спрашивают. Ему не хотелось появиться в участке снова, потому что даже несмотря на то, что он сбрил усы, которые носил со времен Вьетнама и что сейчас на нем были большие очки, оставался риск быть опознанным. Он прикинул, что, если неожиданно появится сержант и спросит какого черта он здесь делает, ему может помочь блеф. Снова показываешь документы, говоришь, что не ожидал нарваться на внутреннюю проверку ради того, чтобы обслужить несколько гребаных автомобилей. И считаешь, что они должны были обрадоваться вместо того, чтобы давать ему взбучку. Если вдруг дело станет совсем туго, он был готов свернуть всю работу за минуту. Ни одно дело не стоит того, чтобы сесть в тюрьму. Работая здесь без усов и в фальшивых очках, он надеялся, что никто не проведет связи между ним и парнем, посетившим комнату детективов в канун Нового Года. Этот расчет строился на том факте, что большинство людей – даже копы – умеют замечать только внешнюю мишуру. – Большая часть "барахла" на маршруте, – сказал полицейский. – смены будут меняться не раньше, чем без пятнадцати восемь. Сейчас было десять минут восьмого. Солнце полностью взойдет не раньше семи двадцати двух утра. А полностью стемнеет сегодня в четыре сорок шесть пополудни. Фонарь за зданием участка был очень тусклым. – Я займусь всеми машинами, которые сейчас под рукой, – сказал Гофер. – Придержи остальные, как только они появятся. – С каких это пор вы, ребята, начали делать выездную работу? – спросил полицейский. – Обычно, если что-то было не так, мы пригоняли их в центральный гараж. – Праздники, – сказал Гофер. – Мы зашиваемся в центре. – Ладно, валяй, – сказал полицейский. Все вышло проще простого. Территория 87-го участка делилась на восемь секторов и за каждым сектором был закреплен патрульный автомобиль с рацией. У патрульного сержанта был свой автомобиль с личным водителем, что в сумме давало девять рабочих автомобилей в любое время. Кроме того, еще шесть автомобилей было на подмене. Эта шестерка часто находилась в сервисе, из-за того, что полицейские автомобили, как и полицейские участки, получали хорошую трепку 24 часа в сутки, и на дороге случалась масса поломок. Патрульные офицеры часто могли в девять утра выехать на одной машине, а в одиннадцать – уже на другой. Никакого различия между машинами на подмене и теми что их часто заменяли, не было. На жаргоне полицейского участка их всех называли "барахлом". Копы загружались на барахло в начале их дежурного маршрута, и слезали с него по завершению. Барахло было и единственным числом и множественным. Одна патрульная машина была барахло. Шесть патрульных машин были барахлом. Сотня патрульных машин были бы барахлом. Когда бы не сломалась машина ее называли гребаное барахло. Лишь одна машина за все время носила имя. То была любимая машина участка, старая рабочая лошадка, которая редко ломалась. Копы называли ее Сейди. В конце концов, двигатель Сейди издох, и город принял решение, что дешевле ее поменять , чем ее починить. Полицейские 87го участка провели маленькую церемонию по случаю смерти Сейди. Она по прежнему оставалась их любимицей. Из практичных соображений, всё "барахло" участка, машины закрепленные за маршрутами и машины на подмене, использовались на более или менее ротационной основе. Было также несколько седанов без опознавательных знаков, принадлежащих детективам, но они не считались частью "барахла". У "барахла" были белые панели на дверях с городским гербом и номером участка, черные бамперы, черный капот и белая крыша с рядом мигалок на ней. Немаркированные автомобили детективов всегда парковались на площадке за зданием участка. "Барахло" парковали или там же или перед зданием под углом к бордюру. Когда Гофер преступил к работе, на парковке за зданием участка было семь машин: шесть машин подмены и машина сержанта. На то чтоб заминировать каждую из них ушло три минуты. К семи двадцати двум он заминировал четыре из них. К семи сорока, когда начали съезжаться машины ночной смены, он закончил минирование оставшихся трех и ожидал еще две в работу. Как только пара патрульных вышла из машины и направилась в здание участка, Гофер открыл капот. Между решеткой и радиатором он поместил коробку с пластиковым пакетом черного порошка и пятифунтовым зарядом динамита. Провод заземления он прикрепил к шасси. Затем отсоединил нужный ему провод и свободно скрутил зачищенные концы обоих оставшихся проводов. Провода вели в пластиковый пакет с черным порошком. Запал динамита также находился в этом пакете. К семи сорока пяти, когда первые машины начали отъезжать с новой сменой, Гофер уже упаковывал свои инструменты в грузовик. Он поздравил с Новым Годом сменяющегося полицейского на входе, забрался в грузовик и уехал. * * * Первый взрыв случился не раньше, чем спустя полчаса от начала работы смены "с четырех до двенадцати". Без десяти четыре патрульный, назначенный в "Чарли Два", получил машину. Патрульный сержант, который, когда дело доходило до "барахла" становился занозой в заднице, вышел осмотреть автомобиль на предмет сколов или царапин, занося данные даже по малейшим следам, с целью проведения сравнения, когда машина будет сдана в одиннадцать сорок пять этой же ночью. "Чарли два" покинул участок без пяти четыре. В четыре пятнадцать совершив одиночный проезд по маршруту они решили сделать остановку чтобы попить кофе. Полицейский, сидящий рядом с водителем, вернулся в машину в четыре двадцать два, в каждой руке у него было по стаканчику кофе. – Начинает темнеть, – заметил он. Водитель потянулся за стаканчиком кофе правой рукой, а левой к выключателю света фар. Он включил фары. Кабель питания отсоединенный Гофером от правой передней фары, неожиданно ожил от тока двенадцати-вольтовой батареи. Свободно скрученные провода в пластиковом пакете с черным порошком замкнулись и дали искру, порошок вспыхнул, запал загорелся и мгновение спустя – взорвался динамит. На часах было 16:23. * * * В 16:27, за девятнадцать минут до захода солнца, патрульные на "Бой Один" в Секторе Два, увидели мужчину бегущего по Калвер Авеню. Обычно патрульные назначались в один и тот же сектор на каждой своей смене. В теории считалось, что близкое знакомство с районом, приводило к лучшему предотвращению преступлений. Если патрульный замечал что-то необычное для него: закрытую бакалею, когда она должна быть открыта, группу проституток, стоящих не на том углу – он сразу же начинал проверку. Бегущий человек всегда вызывал подозрение. Бегун в этом городе должен был быть одетым в спортивный костюм и беговые кроссовки. Остальные, могли идти быстро, но редко бегали. Бегущий человек в обычной одежде как правило, убегал от чего-то. Патрульный, сидящий рядом с водителем в "Бой Один", сказал: "Трогай, Фрэнк!" – Вижу его, – отозвался водитель На часах было 16:28. Водитель подрулил вправо к тротуару и сбавил скорость. Человек продолжал бежать. – Несется как дьявол, – сказал патрульный на пассажирском сиденье. Они продолжали следить. – Он просто пытается догнать автобус на углу, – сказал водитель – Мда, – сказал другой патрульный. Человек успел на автобус. Автобус отъехал от остановки. – Темнеет, – сказал патрульный с пассажирского сиденья. – Ты бы включил… Водитель уже тянулся к выключателю. Мгновение спустя "Бой Один" взорвался. * * * Преусс, патрульный сержант, выйдя из помещения участка в направлении своей машины, посмотрел на часы. Водитель шел за ним по пятам. Было 16:31. Кроме того, часы показали ему, что сегодня понедельник, 2 января. В наше время часы могут показывать почти всё. Преусс знал одного парня, у которого в часах был будильник: когда он срабатывает, говоришь часам "Стоп" и они дают поспать еще 4 минуты. Садясь в машину, Преусс размышлял о том, что один взрыв мог быть несчастным случаем, а два – уже заговором. Заговоры ужасали его с самаго начала карькеры сержанта. Он знал, что у полицейских в этом городе нет ни единого шанса выстоять, в том случае, если все плохие парни соберутся вместе и решат вышвырнуть их вон. Водитель вставил ключ в зажигание и провернул его. Двигатель, рыча, ожил