– Это правда, – согласилась Хелен. – Ваше недавнее прибытие на самом деле было возвращением. Вы уже были здесь сегодня. Джеймс неловко топтался на месте, отделенный от других своей ролью обвиняемого, в то время как остальные собрались вокруг столика Хелен. Битое стекло мешало им подойти ближе. Когда они сформировали какое-то подобие полукруга – даже Венди подошла, влекомая любопытством, – Хелен посмотрела на каждого по очереди. Грифф нарушил молчание: – Что вы имеете в виду? – Я теперь знаю, кто вы такие, – произнесла Хелен, прижавшись затылком к стене, понимая, что говорить ее побуждает опьянение, и пытаясь сосредоточиться. – Я вижу шесть экстравертов. Вы все именно они и есть, даже те, кто поскромнее. – Она взглянула на Венди. – Шесть экстравертов, которые считают, что могут манипулировать застенчивым человеком просто потому, что ведут себя более напористо. – Она пьяна, – сказала Ванесса. – Немного, но это не влияет на ход моих рассуждений. Вам не стоило недооценивать то, как хорошо я знаю подобные ситуации. Чаще всего это происходит с продавцами. Они видят тихого, задумчивого человека, и у них глаза загораются. Им кажется, что они могут принимать решения за вас, словно нежелание озвучивать свое мнение – это то же самое, что неспособность его иметь. Хелен на секунду засомневалась в себе. Почему она не приберегла эти соображения для уютной беседы с полицейским детективом за чашкой чая? – Поэтому я терпеливо слушала ваше вранье весь вечер. Чем-то это было похоже на день в школе. Но ваш план, и без того несостоятельный, полностью провалился из-за одной детали: никому из вас не пришло в голову, что до того, как меня попросили подняться сюда, я около часа провела на первом этаже. В этом самом ресторане, довольно близко ко входу. В зале темнело: солнце садилось, а окна почти совсем почернели от копоти. Хелен говорила с силуэтами. – Когда произошло убийство, я, видимо, как раз ела суп. И могла видеть, как вы заходили. Я, конечно, не следила, но даже в переполненном ресторане трудно было не заметить хорошо одетого мужчину, который практически тащил на себе другого мужчину. Все изумленно ахнули. Снова послышался звук бьющегося стекла: кто-то уронил бокал. Она обратилась к Джеймсу: – Если бы ваше возвращение не было таким театральным, я бы, может, об этом и не вспомнила. Но я вспомнила и могу теперь связать одно с другим. Я видела сегодня, как вы привели Гарри в ресторан: бедняга был так пьян, что с трудом передвигал ноги. Я видела только его затылок, в первоначальном, неиспорченном виде, разумеется, но я уверена, что это был он. Его фигура, его борода, его бакенбарды и заметный черный пиджак. Ну а вас я узнала точно, без всяких сомнений. – Это правда, – сказала Ванесса. – Гарри был неприлично пьян, когда мы приехали. Мы подумали, что он пил весь день. Ее брат кивнул. – Действительно, он был в безобразном состоянии. Грифф шагнул вперед, с хрустом смяв осколок стекла. – Если бы вы знали Гарри, вы нисколько не удивились бы тому, что к шести часам вечера в день своего рождения он пьян в стельку. Не понимаю, какое отношение это имеет к делу. – Вы все мне лгали, – проговорила Хелен, делая ударение на каждом слове. – Каких только истории не услышала я сегодня, начиная с демонических собак и заканчивая одержимыми женщинами, но ни в одной из них не было и слова о том, что Гарри доставили сюда настолько пьяным, что он не мог стоять на ногах. Я понимаю, что произошло. Когда я впервые вошла в этот зал сегодня вечером, вы удивились. Вы ожидали прибытия полицейских, а получили меня. Тогда один из вас понял, как можно этим воспользоваться: если каждый из вас расскажет мне историю и все истории будут разные, к моменту прибытия полиции я окончательно запутаюсь. Буду пересказывать ваше вранье и множить неразбериху. Вы увидели во мне возможность добавить путаницы в это преступление. И почему? Только потому, что я веду себя скромно? Неловкое молчание затопило зал. – Вы сказали мне, – продолжила Хелен, – как минимум один раз за сегодняшний вечер, что у Гарри было много врагов. Было странно, что друзья подчеркивают этот факт. Если только вы ему не друзья. Вы и есть его враги. Гости обменялись виноватыми взглядами, и все шестеро уставились себе под ноги. – Я не знаю, чем он насолил каждому из вас – наверное, какую-то роль сыграли помолвки и расставания, судя по тому, как вы его описали, – но, догадываюсь, у каждого из вас была своя причина ненавидеть Гарри. Так что вы собрались, обсудили свои претензии к нему и решили, что мир без него станет лучше. Вы организовали эту вечеринку в день рождения Гарри и пришли сюда, делая вид, что вы его друзья. Возможно, у него и не было достаточно настоящих друзей, чтобы провести это время с ними. Никто не проронил ни слова. Хелен встала. – Очевидно, вот как все было. Джеймс где-то встречает Гарри, примерно в обед, и предлагает выпить, обставляя все как чистое совпадение. Он такой человек, с которым все чувствуют себя непринужденно, и Гарри соглашается. Джеймс покраснел. – Опоив Гарри, вы приводите его сюда. Он уже не в том состоянии, чтобы противиться. Приезжают остальные. Затем готовится место преступления, которое, как вам кажется, невозможно расследовать: всего-то и нужно, что одному из вас запереться в уборной, а другому выломать дверь. Гарри все это время сидит где-нибудь здесь в углу или вообще спит. Потом один из вас выбивает окно и по кусочку раскладывает осколки на полу и подоконнике, чтобы все выглядело так, будто окно выбито снаружи. Потом, когда приходит последний из вас, начинается основное действие. Гарри заталкивают в туалет и усаживают на сиденье, так что лоб упирается в колени. Один из вас достает молоток. Его легко было бы пронести сюда, например, под мужским пиджаком. Простой молоток вроде того, что валяется на крыше за окном туалета, весь в крови. Гарри был настолько пьян, что даже не очнулся, когда его первый раз ударили по затылку. Затем каждый из вас по очереди брал молоток и наносил удар. Шесть мощных ударов. У бедняги и черепа-то не осталось. Что еще? На куске стекла, оставшемся в оконной раме, заметен предательский след крови: думаю, это отвлекающий маневр, чтобы все выглядело так, будто убийца выскочил в окно. Ни у кого из вас нет видимых порезов. Но, Ванесса, вы прихрамываете. Может, вы сняли туфлю и поцарапали стопу этим стеклянным треугольничком? Маленькая хитрость. А затем вы, Джеймс, видимо, забрали остальные улики и выскользнули из ресторана. Что это было? Может, окровавленный коврик? Вид у Джеймса был беспомощный. – Скатерть, запачканная рвотой. – Он медленно и слабо вздохнул. – Я забежал в горящее здание, бросил его в огонь и выбежал с героическим видом. Потом сходил домой переодеться. Шестеро гостей стояли молча. Хелен посмотрела на каждого из них по очереди. – А затем вы провели остаток вечера, рассказывая мне истории, ни в одной из которых не было и капли правды. В дверь громко постучали. Скрипнули петли, и из-за двери показалась голова управляющего – Хелен предчувствовала, что он должен появиться к последнему действию. Его бесовская физиономия расплылась в улыбке. – Прошу прощения, что беспокою вас, мадам, но нам сказали, что мы должны немедленно эвакуировать здание. Он исчез. Хелен повернулась к своим обвиняемым. Они смотрели прямо на нее. Джеймс нарушил молчание взрывом смеха. – Что ж, мы все слышали, что он сказал. Мы можем идти. Все выдохнули. Эндрю взял свой пиджак, Джеймс – шляпу, а Ванесса посмотрела на свои черные туфли, словно думая, как бы сделать их удобнее, и вся компания двинулась к двери. – Может оказаться, – заметила Скарлетт, проходя мимо Хелен, – что ваша версия будет уже не такой правдоподобной, когда мы все выйдем отсюда. – Не волнуйтесь, – сказал Грифф, – Гарри действительно был ужасным человеком. Мы оказали миру хорошую услугу. Он вышел, и Хелен осталась одна. В какой-то момент Эндрю открыл окно – маленькая диверсия, – и дым постепенно заливал помещение. «Подходящий образ», – подумала Хелен. Она заставила себя надеть пальто и покинула зал. Ресторан был зловеще пуст, когда она спускалась по лестнице и выходила на улицу. Глядя на пожар, она направилась к магазину. Зрелище было ужасающим. И кому могло быть дело до их трупа в туалете, когда рядом творились такие страсти? Но весь этот ветвящийся мрак, этот пожар был, в сущности, деянием божьим, в то время как убийство было хладнокровно спланировано и совершено людьми. Два события будто охватывали все виды бедствий, как если бы это была не улица в западном Лондоне, а наглядное пособие в воскресной школе. Она смотрела на огонь и чувствовала, что жар омывает и очищает ее. Четвертая беседа «Два события будто охватывали все виды бедствий, как если бы это была не улица в западном Лондоне, а наглядное пособие в воскресной школе. Она смотрела на огонь и чувствовала, что жар омывает и очищает ее». – Джулия Харт закончила читать и налила себе вторую чашку кофе. Грант дважды постучал по столу и спросил сонным голосом: – Ну что скажете об этом рассказе? – Каждый из них – убийца. – Держа в правой руке чашку, левой Джулия пролистала страницы рассказа. – Апокалиптическая история, апокалиптический антураж. Мне понравилось. – Тот случай, когда все подозреваемые виновны. Джулия кивнула. – Эта идея уже нашла свое воплощение. – Притом весьма знаменитое. – Грант зевнул. – Однако для нас это один из вариантов в комбинаторике детектива. Определение допускает, чтобы группа подозреваемых совпадала с группой виновных, так что мы не можем пропустить этот вариант. – Должна признать, развязка оказалась неожиданной. – Хорошо. – Он смотрел на нее красными от недосыпа глазами. – В детективных рассказах часто бывает чрезмерно много лжи. Но если все подозреваемые виновны, то они могут лгать обо всем. Безнаказанно. – Когда я в первый раз читала рассказ, я подозревала Хелен. Она казалась мне, – Джулия поискала слово, – неуравновешенной. – Снова убийца – детектив? – Грант покачал головой. – Это был бы дешевый трюк – дважды повторять один и тот же прием. – Но это не противоречит правилам. – Джулия улыбнулась. Они сидели друг напротив друга за деревянным столом. Между ними стоял большой кувшин с водой, на поверхности которой, словно поплавки, покачивались две половинки очищенного лимона. Сбоку стояла стеклянная банка с крепким черным кофе. Окно у дальнего конца стола было покрыто узором дождевых капель. Для Джулии это был второй день на острове. Сегодня ее разбудил звук дождя. Чувствуя легкое похмелье, Джулия поспешила к Гранту, по дороге она то и дело переходила на бег. Когда она добралась до коттеджа, Грант стоял снаружи, ел грушу и с кислым лицом смотрел, как дождевые капли плюхаются в море. – Я не знал, придете ли вы, – сказал он. Его белая рубашка промокла. – Нам нужно работать. – Джулия подошла к Гранту. – Вы хорошо себя чувствуете? Он холодно улыбнулся и бросил огрызок груши в сторону моря – тот долетел до берега и упал на гальку. – Я плохо спал. Джулия сама едва поспала, но упоминать об этом не стала. Она решила, что с ним нужно быть терпеливой. – Надеюсь, вчера вы не слишком утомились? Не ответив, он повел ее внутрь дома. – Я сварю кофе. Они расположились на кухне. Джулия наблюдала за ним, гадая, нужно помогать или нет. Когда он поставил чайник на плиту и наполнил водой кувшин, она заговорила: – Простите, если прошлым вечером я была слишком навязчива. Думаю, это все из-за вина, оно ударило мне в голову.