– Держать все в тайне в такое время безответственно. – Из дерева на нее надвинулось лицо: она не заметила, как Лорен вошла в комнату. – Если вам хуже, скажите. Лорен, воздушная блондинка, жена ее сына Мэтью. Агнес видела, чем она может привлечь, но сама ее не любила. – Давайте немного проветрим. – Лорен открыла окно и посмотрела наружу. – Там Рэймонд подметает тропинки. Вы даже не представляете, как вам повезло: можете свободно сидеть и смотреть на него все утро. Прекрасно сложен, сплошной пот и мускулы. Она повернулась и подмигнула свекрови. – Конечно, Мэтью об этом не стоит говорить. Агнес считала невестку несносной, но обнаружила, что лучше молчать, пока та не утомится от собственной болтовни. Лорен понемногу откусывала от тоста, который она принесла на подносе. – А еще доктор, он ведь все время здесь, наверху? Чем вы занимаетесь тут вдвоем? – Она повернулась к Агнес, и на ее лице мелькнуло презрительное выражение. – Почему вы не отвечаете мне? Агнес приложила ладонь к горлу, а другой рукой потянулась к подносу. Послышался звук скрипящей половицы, будто ее легкие были домом с привидениями. Лорен посмотрела на стоящий с края подноса стакан молока и перевела взгляд назад на Агнес. – Вы сами можете его достать. Уж не думаете ли вы, что я ваша горничная? Лорен улыбнулась. На минуту она представила себе, как выбрасывает еду в окно – два тоста как отпечатки ладоней на земле, а потом след от молока, словно рвота на клумбе, – но поборола искушение. – Постарайтесь прийти в себя к обеду. – Она шагнула к двери. – И не забудьте, сегодня приедет ваша сестра. Что-то скрипнуло, стукнуло дерево, и светловолосый призрак исчез. Доротея склонила голову. – Последнее родное лицо, что она видела. Лорен покивала. – Да. Я вышла от Агнес и спустилась вниз. Вайолет спала на диване, так что дел у меня больше не было, и я ушла к себе. Решила, что час позанимаюсь хозяйством, а потом вернусь с вами пообедать. А когда я пришла назад, она уже была мертва. – Спасибо. Может, ты продолжишь, милая? – Доротея сжала руку Вайолет. – Хорошо. – Вайолет вздрогнула. Она едва могла говорить: ее вдруг переполнило чувство вины и страх. Ей снился Бен. Как странно, что еще два месяца назад он был лишь детским воспоминанием, а теперь занимает все ее мысли. Будто ее влечение к Рэймонду недостаточно постыдно. На первом этаже усадьбы располагались три мрачные гостиные, переходившие друг в друга, как отделы пищеварительного тракта. Мэтью обнаружил Вайолет спящей на низком диване в самой темной из трех: к опущенным жалюзи было не подобраться из-за стоявших сплошной стеной столов и столиков. Скучающий Мэтью подошел к племяннице. Изображая беспокойство, он положил ей руку на лоб, словно проверял температуру. Она проснулась от прикосновения и уже раскрыла рот для крика, когда разглядела в полутьме своего дядю. Вместо крика вышел похожий на сдавленное чиханье резкий выдох – более уместная реакция на дядино присутствие. – Бедное дитя, – сказал он. – Ты совсем без сил. Что-то извращенное было в его прикосновении – сразу после страстных снов о Бене. Она неловко отвела взгляд в самый темный угол комнаты. – Извините, дядя Мэтью. Я рано встала, чтобы приготовить обед, а спала совсем мало. Думала, присяду на минутку. – Вайолет, незачем извиняться. Ты настоящий герой, в шестнадцать лет практически глава семьи. – Семнадцать, но она не стала его поправлять. – Лорен отнесла мамин завтрак наверх, мы решили, что не стоит тебя будить. Вайолет поднялась и пошла на кухню. Мэтью следовал за ней, не прекращая говорить. – В каком-то смысле для нас всех будет облегчением, когда это закончится. Тогда мы все сделаем, чтобы тебя обеспечить. Вайолет слабо улыбнулась. Ей было грустно, что бабушке становится хуже. – Надеюсь, до этого еще далеко. – Через час приедет Дот. Наверное, схожу на станцию ее встретить. Отвернувшись, Вайолет нахмурилась: приезд двоюродной бабушки означал, что у нее прибавится работы. – Было бы замечательно. – Тогда, пожалуй, я скоро пойду. Вайолет выглянула в окно. – Подождите, – сказала она, когда он направился к двери. – Там дети играют возле пруда. Вы не отнесете им по яблоку? Мэтью кивнул, и она достала из миски два яблока, крупных и ярких, как теннисные мячи. Вайолет обвела всех взглядом. – Потом я снова заснула и спала, пока где-то через час не услышала крик сестры. – Спасибо, – сказала Доротея. Она сочувственно взглянула на Лили, которая стояла за Мэтью, скрытая наполовину. – Затем дети нашли тело. Наверное, с этого момента логично продолжить вам, Рэймонд? Садовник, казалось, был изумлен, что его вообще упомянули. Он выпрямился, гордый доверенной ему ролью. – Верно. Я услышал крик. Я был в саду, собирал опавшие листья. В последнее время Агнес стала невыносима. Запертая в своей комнате, где из развлечений был только вид на сад, она пристрастилась наблюдать за Рэймондом, отпуская комментарии по поводу всех его действий. Недавно он начал понемногу ремонтировать обнаруженную в гараже лодку и вчера поставил ее на подъездную дорожку, перевернув дном кверху для покраски, прямо под окном Агнес, – это было ошибкой. Он занимался лодкой большую часть дня и под вечер услышал, что Агнес слабым голосом зовет его. Ей было больно кричать, так что в конце концов она открыла окно и стала греметь тростью вверх-вниз по оконной раме. Он поднял взгляд на окно: словно глаз с воткнутой в него иглой. «Да она чокнутая», – подумал он. – Я тебе плачу не за то, чтобы ты забавлялся с деревянной игрушкой, – сказала она, когда Рэймонд поднялся на три пролета в ее комнату. В разговорах с ним и о нем она все сводила к деньгам. Она велела собрать все опавшие листья в саду и привести его в порядок к приезду сестры. Сказав «Разумеется, мадам», он спустился обратно по тем же трем пролетам, представляя, как ее разбитое болезнью тело колотится о ступеньки и приземляется с переломанной шеей. В день смерти Агнес он рано встал, надеясь покончить с покраской лодки. Но усталость оказалась сильнее, и он в расстройстве пнул деревянный бок, оставив отпечаток ноги на свежей белой краске. Затем он оттащил лодку к пруду и столкнул ее в воду: хотел посмотреть, будет ли она держаться на плаву. По воде пошли разводы белой краски. Он взял лопату и тачку и стал собирать листья. Когда пришли Лорен и Мэтью, он работал в наклон у живой изгороди, и они его не заметили. К моменту, когда он увидел Бена, который с биноклем у глаз выглядывал из-за дерева на краю соседнего поля, тачка была почти полна. Вскоре она наполнилась доверху, и тогда он дотолкал ее до компостной кучи в углу, где сходились два забора, опрокинул вперед и отошел полюбоваться, как он много собрал. Часть листьев были уже немного потемневшими, но большинство ярко зеленели, и куча выглядела как тарелка овощей. И тут он заметил сбоку неровность: небольшое углубление там, где в листья бросили что-то тяжелое. Он просунул туда руку и вытащил мертвую белку. Ее тельце распласталось на одетой в перчатку руке, совершенно окоченевшее, кроме головы, которая болталась, будто подвешенная на нитке. Он провел вдоль беличьей шеи большим пальцем. Там ничего не было, лишь мягкая кожа, похожая на затертую ткань, с тонкими жилами внутри. Животное сначала задушили, а потом сломали все шейные позвонки. Он швырнул тельце обратно в компост и пробормотал: «Зачем ты так делаешь, Уильям?» Спустя час работа была закончена. Убирая лопату в сарай, он услышал крик изнутри дома и увидел Вайолет, выбегавшую из передней двери вместе с двумя детьми. Он был рядом через секунду. – Вайолет, – он мягко сжал ее запястья, – что случилось? – Агнес, ей плохо. Рэймонд хотел отодвинуть ее и войти внутрь, но она остановила его, положив теплую ладонь ему на грудь. – Нет, беги за доктором Лэмбом. Не колеблясь, он повернулся и побежал. Дом доктора стоял на другом конце деревни, до него было больше мили, и, хотя надо было спешить, Рэймонд сразу взял размеренный темп, чтобы сил хватило на всю дорогу. И потому, когда он выбежал с подъездной дорожки усадьбы на главную улицу и обнаружил доктора, сидящего на низкой ограде военного мемориала и курящего трубку, то подумал сначала, что ему показалось. – Спасибо, Рэймонд, – сказала Доротея. – Очень любопытно! Может, доктор, вы продолжите? Что вы делали в момент убийства Агнес? – Прошу прощения? – Доктор выглядел сбитым с толку. – Будьте добры рассказать, что вы делали в момент смерти?