— Рации поставьте на зарядку и БэКа пополните. Осипов и Харитонов, скоренько набили магазины патронами, закинули в рюкзаки по упаковке сухпая, потом закутались в спальные мешки да завалились спать. — Ты, это, дай мне рацию, я пойду в дозор, вместо какого-то из твоих, — неожиданно предложил старик. — Пусть мальцы отдохнут. — Дед, а ты не уснешь? — не нравилась мне эта идея. — Нет, конечно, — заупрямился старик, — я вообще мало сплю. — Нет, дед, извини, но не положено. Только без обид, но сам должен понимать, — развел руками я. — Хотя, если не сложно, займи домик с южной стороны, а то, там поля, и та сторона у нас не прикрыта. Если чего увидишь, то мигом к нам, — решил я, таким способом, избавится от назойливого старика. — Сделаю, — тут же подскочил дед. — Разрешите выполнять? — Разрешаю! Дед подхватил автомат и ушлепал на заданную позицию. Честно говоря, мне та сторона, совсем не интересовала, но и трущийся в нашей располаге старик немного нервировал. Пусть он хоть трижды свой и наш, но я его видел второй раз в жизни, поэтому никак не мог доверять ему. Вызвал по рации Амурцева, пока он шел, я наполнил термос горячим чаем и наполнил один из котелков едой. Оставив Амура отдыхать, занес Витьку Волошину котелок с едой, поделился с ним чаем и пошел на позицию Амурцева. Крайний дом, с обвалившийся крышей, стоял на взгорке и из него открывался прекрасный вид на три стороны. Фактически только на одной этой позиции можно было держать под наблюдением всю округу…почти всю округу, в зоне видимости не попадала только низина, затянутая камышами, по которой и можно было подойти к поселку, именно там и была оборудованная вторая «фишка», на которой стоял Витек. Кстати, надо бы Витьку позывной придумать, а то как-то не по-людски получается, боец есть, а позывного у него нет. Витек Волошин. 25 лет. Служил в росгвардии. Звание — сержант. Родом из Ярославля. Может тогда — Ярик? Нет, стремно. Витя Волошин. Может — ВэВэ? Опять же росгвардия — это перекрашенные Внутренние Войска. Сокращенно — ВэВэ. Ладно, не суть, вот Якут вернется, я его этой проблемой озабочу, он враз Волошину погремуху придумает. Якут на такие дела мастак. Небо наливалось чернильной мутью, предвещая скорую грозу. Сейчас самое время для майских ливней, гроз и молний. На горизонте, пропылили на большой скорости две машины. В оптику «леопольда» удалось разглядеть, что это черные внедорожники, угловатой внешности. Двигались автомобили на запад, в сторону Феодосии. Интересно, это наша разведка или вражеские перебежчики? А, что? На дворе смутные времена, сейчас самое время испытывать людей на прочность. Кто-то выстоит, а кто-то треснет по швам, вывалив свое гнилое нутро на асфальт, забрызгав его вонью предательства и ничтожества. Что-то меня на философию потянуло? Видать старею… Вспомнилась Лия. Её глаза, волосы, улыбка… Накатил приступ черной хандры. Я её любил, очень сильно любил…а может и до сих пор люблю. Она оказалась агентом турецких спецслужб. Моя Лия! — Фишка, тут-тук! — раздался в динамики рации, голос Якута. — Прием! — Прием! — отозвался я. — Сколько? — Пять, десять, — выдал абракадабру ускоглазый, которая на нормальном языке означала, что через десять минут, мимо меня проедут пять «единиц» техники. — Принял. Ровно через десять минут через вершину косогора перевалил дозорный «УАЗ Хантер», а еще через минуту втянулась колонна остальной техники: два «Амарока», «Буханка» и двухосный «КамАЗ». Ничего так, откуда столько техники? Якут, что весь наш отряд решил вывести в поле? Вышел к дороге, взмахнул рукой, останавливая дозорную машину. «УАЗик» тормознул, из окошка высунулся Плов: — Подкинуть? — Вылезай, подкидыватель, встанешь на «фишку», — кивнул я в сторону разрушенного домика. Серега Кашин насупился, подхватил автомат и вылез наружу. Я заскочил на его место. За рулем сидел Басурман. — Здорово! — поприветствовал я Басурина. — Откуда столько машин и где Якут столько народу набрал? На базе, кто остался? — Командир, а тут для тебя есть сюрприз. У нас гости. Пару часов назад в расположение отряда прибыл твой кореш Сидоров, а с ним два десятка босяков. Все к нам хотят в подразделение поступить. Еще Киря и Антоха от Феликса сбежали, и к нам вернулись, говорят, невмоготу уже детский и бабий плач слушать. Якут их оставил в расположении, а кое-кого с собой взял, уж больно гости напирали, что ты будешь несказанно рад их видеть, да и дело, говорят, у них к тебе больно серьезное. — Кто такие? — заинтересовался. — Да, фиг их знает. Трое, как в старых комедиях, один — низкий, метр с кепкой, верткий такой, второй — худой, длинный, что жирафа и лопоухий, как чебурашка, а третий, здоровенный бугай, метра два ростом, да еще и в плечах не меньше метра, бородища, короче, как на картинке, вылитый Илья Муромец. — Бывалый, Трус и Балбес, — прокомментировал я. — Позывные известны. — Краем уха слышал, что здорового Сидоров называл Шкетом. Остальных как кличут, не знаю. — Шкет, говоришь?! — усмехнулся я. — Ага. Блин! Чуть не забыл, с ними еще два «не русских». — В смысле? — я не сразу врубился в терминологию Басурмана. — Ну, хачики, одним словом, — объяснил Басурин, а потом немного подумал и добавил, — нехристи! — Уф! — обреченно выдохнул я. — Вы меня в гроб загоните своей безграмотностью. Хачиками называли армян, потому что хач — это крест, а поскольку они христиане, то их так и называли. Понял? — И чо? — Капчо! Бля! Басурин не беси меня! — Ладно, не буду, — надулся Басурман. — Чё я такого сказал? — А, то! Вокруг идет Война! Самая настоящая, масштабная, четвертая мировая война. И сейчас, люди делятся на своих и чужих, а не на христиан и приверженцев ислама, понял? — Понял, только война третья, а не четвертая, — решил поправить меня Басурин. — Нет, четвертая. Третья — холодная война, и мы её позорно прое. али, как говорил мой батя — просрали Советский Союз! Басурин ничего не ответил, да и не до разговоров ему было, машина как раз подкатила и коровникам, и пора было заняться маскировкой автотранспорта, приготовлением еды и прочими бытовыми проблемами, но, вначале, надо узнать, что за дела привели сюда Шкетовского. — Ну, здорово, пан-господин «федерал», — поприветствовал я Шкета, — какими судьбами? — Станислав Павлович, ну, чего вы в самом деле, — елейно улыбаясь, развел руками здоровяк. — Какой я «федерал», вы о чем? — Ну, а кто ты тогда? — Простой капитан заурядного военного ведомства, волею судьбы, посланный богом… Договорить Шкетовский не успел, его отодвинул в сторону, вылезающий следом из «таблетки» невысокий парнишка, неопределенного возраста и звания. Лицо мне его показалось смутно знакомым. — Слышь, толстый, подвинься! Здорово, Псих, — боец протянул мне руку для приветствия, и тут я его узнал. Семен Кожанов — инструктор по боевой подготовке 810 отдельной бригады морской пехоты. Мы с ним пересекались на сборах в прошлом году. Кожанов мужик был боевой и опытный, в том смысле, что боевого опыта у него было, как у дурака махорки. В свои сорок, выглядел Кожанов, края на тридцать, а если отпускал бороду, как сейчас, то вообще нельзя было определить, сколько ему лет и зим. За плечами у Семена три войны, а на крайнюю, в Сирии, он катался как на работу вахтовым методом, натаскивая в боевых условиях своих подопечных. Интересно, как он здесь оказался. — Палыч, мы к тебе по делу, — подхватив под локоток и отведя в сторону начал Кожанов. — Во Владиславовке стоит несколько эшелонов, которые надо уничтожить, — без всяких обиняков и предисловий, объявил Семен. — Справимся? — Утром проведем разведку, посмотрим чего там, да, как, а потом решим, — уклончиво ответил я. — Палыч, ты чего? — усмехнулся Семен. — А где же легендарный Псих, который с тройкой, попер на взвод…и почти, победил. — Вот именно, что «почти», — огрызнулся я. — Одно дело на учениях и «показухах» лихачить, и другое дело хоронить пацанов. — И то правда. Ладно, не будем о грустном, чтобы беду не накликать. Толстый, а ну подь сюда, — Семен позвал Шкетовского. — Товарищ майор, а вообще-то не толстый, — нагло улыбаясь, заявил Шкет. — Старлей, лучше молчи! Доставай, чего там ваша «груша» надыбала. Груша?! Так Шкетовский у нас из ГРУ! Полезно будет знать, учту на будущее. Шкет достал из своей полевой сумки стопку фотографий и сложенную карту. Разложили все это на капоте «Аморока». — Это снимки со спутников. Вот это — ЖэДэ вокзал, вот это прилегающие улицы. Здесь, здесь и здесь «блоки» чертей, они заняли два больших домовладения на западной окраине села, там раньше разводили овец и коров, теперь бармалеи там отъедаются. Здесь, — Шкет ткнул карандашом в фотографию, — на восточной окраине, старые коровники и хоздвор. Тут у нас батарея из восьми гаубиц Д-30 и четыре «Града», они работают по Приморскому и Батальному. Именно эти кошмарят ваши позиции и не дают беженцам уйти из Феодосии. Вот, а тут у нас на «железка». Сюда, — карандаш поставил точку в районе ЖД вокзала, — вчера утром прибыло два эшелона, на который два дивизиона «Градов». Наша задача уничтожить эти машины. Причем, сделать это надо утром, так как к обеду, эшелоны могут уйти обратно в Джанкой, а оттуда к Евпатории, где будут работать по Севастополю. — А чего они их гоняют, туда-сюда? — удивился я. — Почему сразу не погнали на фронт? — Шифруются, — ответил Шкет. — Наши морячки, из акватории Черного моря, уничтожили большое скопление вражеской техники под Николаевкой, вот они теперь и прячут технику. — Ясно. А тут у нас, что? — я показал место на панорамном фотоснимке. — Не знаю, а что? — Странно, забор есть, охрана есть, — я указал на несколько ангаров, рядом с которыми можно было рассмотреть, скопление армейских машин. — А чего они там охраняют не понять. И еще вопрос, где у нас гражданские? — В смысле? — переспросил Шкетовский. — На подобных снимках отдельно стоящего человека не разглядишь. — Думаешь, в эти ангары «мирняк» загнали? — прищурился Семен, внимательно разглядывая фотоснимок. — Не знаю, задумался я. — По прямой, от нас, до Владиславовки шесть километров. Можно прогуляться и на месте провести разведку, — предложил я. — У меня, даже парочка бойцов готова.