— Выкатывайся и долби по броне. Выпустишь пять снарядов и откатывайся назад. Прием! — Понял тебя. Перевел бинокль на далекий холмик посреди поля. На вершине холма, торчал небольшой обелиск времен Великой Отечественной Войны — белая пирамидка с красной звездой на вершине. «Булат» выкатился из-за холма, обогнув его справа. Танк замер на пару минут, выстрелил, дернувшись всем своим многотонным телом, окутавшись дымом. Взрыв осколочно — фугасного снаряда, взметнул султан земли в небо, метрах в ста от дороги. Недолет. Еще один выстрел, теперь уже ближе к цели, взрывом опрокинуло на бок третий «КрАЗ». Солдаты противника бросились в рассыпную. Бронетранспортеры выпустили струи газов и рванули с места в карьер, водители попытались увести машины из-под обстрела. Третий выстрел. Танковый снаряд попал в корму БТР-80. Корпус бронетранспортера смяло гармошкой, отбросив искалеченную машину в сторону. Танк выстрелил еще два раза, один из «КрАЗов» разорвало взрывом, и БМП получила «гостинец» в борт. Бронемашина пехоты, окуталась дымом и огнем, и через пару мгновений пылала жирным багряным пламенем — Харя, работайте по руслу канала, — приказал я второй группе. Затрещали длинные пулеметные очереди. Харя и Леха работали двумя ПКМами вдоль бетонного русла канала. Как только наш танк выстрелил первый раз, укропы тут же бросились внутрь канала, и сейчас они там прятались. Русло канала прямое на этом участке, как копье, спрятаться негде, укрытий нет. Защиты от пулеметных пуль тоже нет, разве что тела только что убитых товарищей. Но 7,62 пробивает несколько тел навылет, и значит, даже только что убитый товарищ, не может служить надежным бруствером. — На счет, раз! — приказал я Витьку, который, как и я вскинул на плечо РПГ-7. — Раз!!! Гранаты выпустили одновременно, два дымных росчерка метнулись к несущемуся по дороге БТР-4. Механ «Буцефала» заметил выстрелы, но сделать ничего не успел, гранаты клюнули бронетранспортер в корпус, грохнул двойной взрыв, и БТР, окутавшись дымом, проехал по инерции пару метров и замер мертвым обелиском своему экипажу. Батон прошелся несколько раз короткими очередями из «Утеса» по горящим остовам машин, выцеливая видимые ему мишени. — Уходим! — приказал я в динамик рации. Наш «Аморок», обогнул канал с другой стороны, второй «пикап» пристроился сзади, через несколько минут за нами увязался и Т-64БМ. — Якут, как слышишь? Прием! — вызвал я Николая. — Слышу тебя нормально. Прием! — Доложи обстановку. Прием! — Пушкарей смяли, ЖэДэ взяли, «мирняк» освободили. Уперлись в жилом секторе. Бармалеев до фига, численностью не меньше двух взводов. Пока их держим, но если попрут на нас, то сомнут. Прием. — Чертей берем на себя! — обнадежил я друга. К западной околице Владиславовки прибыли через несколько минут. Остановились в километре от села, в поле. Хорошо было видно, что в населенном пункте развернулся нешуточный бой, густые столбы черного дыма поднимались в десятке мест. Постоянно слышалась разнокалиберная стрельбы, грохот взрывов т трескотня автоматов. — Харя, два дома видишь, за высоким забором, — спросил я у высунувшегося из люка бойца. — Вижу, — откликнулся тот, подняв край шлемофона. — Всади пару гостинцев в один из них. — Сделаем. Я отошел подальше от танка и надвинул лопухи активных наушников. Ба-бах! — танк выстрелил и содрогнулся. Снаряд угодил точно в землю перед забором, от взрыва сразу три пролета перестали существовать, рассыпавшись каменным крошевом. Ба-бах! — «Булат» вновь выстрелил. Снаряд попал в крышу правой постройки, вверх взметнулись клубы дыма и листов металлочерепицы. — Палыч, прием! — рация отозвалась голосом Якута. — На связи! Прием! — Это вы из танка долбите? Прием! — Да. — Где взяли? Прием! — Нашли! — Тут бармалеи белым флагом машут, переговоров хотят. Прием! — Поговори с ними! Пусть на фиг сдаются! — приказал я. Махнул рукой высунувшемуся из люка Харитонову, указав на цель. Харя злорадно ощерился и исчез внутри танка. «Булат» выстрелил еще раз. Снаряд вновь угодил в крышу, разворотив её окончательно. В доме начался пожар. Густые клубы дыма окутали постройку. — Псих, прием! — вызвал меня Якут. — На связи! — У них в доме заложники. Говорят, не перестанем стрелять, всех расстреляют. Что делать? Прием! — Скажи, что мы с чертями переговоры не ведем. Хотят выжить, пусть сдаются. — Понял, тебя. Приказал Батону оседлать эфир и долбить по всем имеющимся у него координатам, наводя панику в эфире. Посмотрел на часы, засек время. 6.30 утра. — Якут, как слышишь меня. Прием! — вызвал я Якута по рации. — Слышу нормально. Прием! — Ну, как там переговоры? Прием! — Послали меня. Прием! — Ясно! Я вновь приказал Харитонову открыть огонь по дому. Танк выпустил три снаряда, разнеся в пух и прах хозяйственную постройку возле второго дома и обвалив его угол. — Псих! Псих! Прием! — На связи! — Прекращай стрелять, они сдаются! Как понял меня? Прием! — Принял, — отозвался я. — Леха, давай к Харитонову на броню, отойдете вон к той постройке, — я указал рукой на небольшой домик, стоящий рядом с опорой ЛЭП. — Наблюдайте за округой! Бандерлоги должны выслать помощь своим, так, что не прозевайте. К селу подъезжали осторожно, ощетинившись стволами и прикрывшись «зеленкой» — живой изгородью из буйно растущих вереницы акаций. Подкатив к селу, связался с Якутом и обозначил себя, чтобы не дай бог, они не всадили по нам из пулемета. Знаете ли, «дружественный огонь» своих по своим, вреден для здоровья. Среди заложников, которых держали в помещениях табачной фабрике, было два десятка военных РФ. Трое легкораненых, остальные вполне целы и относительно здоровы. Военнослужащих инженерных войск захватили, когда те восстанавливали поврежденную взрывом казарму воинской части. Якут, недолго думая вооружил их автоматами, и поставил задачу по сопровождению мирных жителей, которых эвакуировали на железнодорожных платформах. На всех мест не хватало, поэтому часть людей, сразу пошла пешком, кого-то погрузили в найденные тут же машины, а кто-то должен был ехать на поезде, устроившись на открытых платформах среди «Уралов» БМ-21. Вектор движения у всех был один и тот же — вдоль железнодорожного полотна по направлению к селу Семисотка. Семен Кожанов с Чебуратором и обоими башкирами укатил на «таблетке» в направлении Кировского. Оказалось, что батарею гаубиц Д-30 удалось захватить почти целой, при штурме сожгли два РСЗО «Град», а остальная техника не пострадала. Укропских артиллеристов перебили не всех, кому-то удалось выжить, их сейчас захомутали и, держа под прицелом, решили использовать по их прямому назначению. Шкетовский ждал целеуказаний от Якута и его группы, чтобы ударить по этим целям из гаубиц. Среди освобожденных мирных жителей нашлось много мужчин призывного возраста. Один из освобожденных — высокий худой, как высохшая палка, татрин, с пышной седой шевелюрой на голове и короткой седой бородкой, вызвался организовать сельчан в отряд самообороны. Из двух сотен мужчин разного возраста, в отряд набралось всего тридцать человек. Но тут, лучше хоть кто-то чем вообще никого! Им выдали оружие и выгнали за пределы села, чтобы они патрулировали окрестности. Не хотелось бы, чтобы укры подкрались незамеченными и устроили нам танцы с бубнами! Оставшихся мужиков, парней и пацанов отрядили на рагрузочно — погрузочные работы. Времени было мало и надо спешить. Освобожденные заложники, и в особенности жители Владиславовки не желали покидать село с пустыми руками, здесь оставалось нажитое годами добро и, им необходимо было, забрать хоть что-нибудь. А ведь еще оставались домашние животные и запасы провизии. Из Керчи, Батального и Семисотки к нам подкинули подкрепление: сотня атамана Пирогова в полном составе — пятьдесят три бойца, и два БТР-80, сводный отряд самообороны Керчи, под предводительством моего друга — Сереги Бутенко, сто сорок три бойца и рота крымских татар — семьдесят два бойца. Татарская рота существовала уже второй год и саморганизовалась сразу же после большой трагедии в Керчи. Командовал ротой Рустем Ахметов, 52 года. Воевал в Афганистане, получил два ранения и орден Красной звезды. Жил в пригороде Керчи, вел домашнее хозяйство, имел шестерых детей и пять внуков. В той трагедии он потерял дочь и внука. Знали мы друг друга шапочно, все-таки зоны действия наших подразделений не пересекались, но мужик он был правильный. Я называл его Рустем-ага, а он меня исключительно по имени — отчеству. Вместе с военными, прикатился и передвижной медицинский пункт: две «скорых» и госпитальный автобус. Когда прибыло пополнение дела сразу пошли быстрее и веселее, получилось организовать нормальную охрану для пленных, которых набралось около сотни и патрулирование близ Владиславовки.