К полудню, Кожанов отозвался и выдал в эфир координаты первых целей. Растолкали украинских пушкарей и под бдительным надзором Шкетовского, артиллеристы открыли огонь. Семен не унимался и арта долбила как заведенная три часа. В ответ никто не стрелял, даже авиация не прилетела. К вечеру вернулись разведывательные группы, которых выслали в южном, западном и северном направлении и доложили, что укропы с бармалеями забились в крупных населенных пунктах, ощетинились стволами во все стороны и чего-то ждут. На севере, из села Кировское, по которому три часа работала наша батарея, укропы спешно отошли к пгт Советскому. Разведка сообщила, что в Кировском осталась много брошенной техники и артиллерии. Туда сейчас выдвинулся отряд Бутенко. Причем двигался отряд двумя группами, большая часть оседлала небольшой железнодорожный состав, где на открытых платформах разместили два «мотолыги» с ЗУшками и несколько 120-мм миномётов 2Б11. Вторая часть отряда, шла параллельным курсом на пяти «пикапах» с пулеметами. На юге, черти заняли пригороды Феодосии, села Ближнее и Насыпное. Причем, по сведениям радиоперехвата, бармалеев поперли из Старого Крыма и его окрестностей. Там тоже образовался отряд самообороны, но он работал в тесной спарке с солдатами из воинской части, которая находилась в горах Старого Крыма. В ту сторону тут же выдвинулась группа, призванная связаться с этими самооборонщиками, для налаживания контакта и координации совместных действий. Если удастся выбить бармалеев из Насыпного и Ближнего, то получиться пробить коридор из Симферополя до самого Керчи, и тогда можно будет начать эвакуацию гражданских на Большую землю. На западе укропы и бармалеи оккупировали села Красногвардейское, Золотое Поле и Приветное. По информации от местных жителей, которых по дороге встретила наша разведка там помимо артиллерии, были еще и танки. Атаковать все три направления мы не могли. Честно говоря, и одно направление атаковать нельзя, во время штурма расклад идет 3 к 1. То есть роту обороняющихся нужно атаковать силами батальона. А у нас пока получалось наоборот. К тому же люди нужны были для патрулей, разведки и помощи в эвакуации гражданских. К ночи во Владиславовку прикатил Фюрер, он же Витька Сидоров. Примчался мой татуированный друг не один, а в компании своей «шайки» и заявил, что мы, конечно, молодцы, что освободили несколько тысяч людей, но чем их кормить никто не озаботился, поэтому хорошо бы разжиться провиантом. Сидоров пригнал с собой несколько фур длинномеров, которые он намеревался забить зерном, хранившимся на элеваторе в Кировском. Пришлось организовать сопровождение, добавить несколько «КамАЗов» и отправить колонну за зерном. К ночи, я валился с ног, и даже чудо — пилюли доктора Шкетовского не помогали, по-моему, от них становилось только хуже. Отозвался Кожанов, теперь он кружил вокруг Советского, выискивая цели, что с раннего утра начать его обстрел. В Кировское перебросили еще один отряд, в который согнали укропских артиллеристов. В четыре часа утра собрали военный совет, на котором был я, Якут, Шкетовский, атаман Пирогин, старший местных самооборонщиков Ленур, который просил называть его Алексей и Рустем-ага. — Ну, что мужики будем делать? — задал я риторический вопрос. — Завтра утром, Семен наведет арту на Советское, «банда» Сидорова к обеду вывезет все ценное из Кировского и можно сворачиваться и уходить за Ак-Монайский перешеек. Что скажите? — Я, за! — тут же подал голос Рустем. — Эвакуируем людей, технику, беприпасы, провизию. Надежно перекроем короткий Ак-Монайский перешеек, создадим там глубокоэшелонированную систему оборонных сооружений и оттуда будем действовать небольшими мобильными ДРГ, кошмаря укропов и бармалеев. — Я, против! — тут же отозвался атаман, у них с Рустемом были очень напряженные отношения, так как Пирогин был известным ультраправым, и мягко, выражаясь особо не жаловал всех «не русских». — Нам нельзя сейчас уходить в глухую оборону. Надо идти вперед! Завтра возьмем Советское, потом Джанкой, а через пару дней выйдем к Перекопу и возьмем всю группировку укропов в котел. Крымский котел! Круто?! — Не получиться, у нас мало сил, — возразил ему Рустем. — У нас сил, не больше батальона. Нас легко обойдут и возьмут в кольцо. Вот, смотри, — Рустем показал на карте вражеские отмеченные позиции, — они могут ударить отсюда и отсюда. — И, что? — не унимался атаман. — Один лево стоит шайки шакалов. Наш сводный батальон, даже без вашей роты, — презрительно скривился Пирогин, голосом выделив, свое отношение к татарам, — легко справиться полком, нет, целой дивизией укропов! — гордо выпятив грудь, заявил Иван. — Станислав Павлович, можно я расскажу небольшую притчу? — демонстративно игнорируя атамана, спросил у меня Рустем-ага. — Валяй. — Однажды ко льву пришел шакал и вызвал его на бой. Но лев даже не обратил на него внимания. Тогда шакал заявил: Если ты не будешь со мной драться, я пойду и расскажу всем своим друзьям, что лев меня боится! На что лев ответил: Пусть лучше меня осудят за трусость шакалы, чем будут презирать за то такое сражение львы, — рассказал короткую притчу Рустем. — Ты меня, что назвал шакалом? — взвился атаман. — Пирог! Уймись! — приказал я. — Не ерепенься! Нашел время, бычку включать?! — выкрикнул я. — Не хотите идти на штурм Советского и Джанкоя, значит, моя сотня сама пойдет. Ясно?! — Атаман! — выкрикнул я. — А, ну заткнись! Никто, никуда, самостоятельно не пойдет. Ясно?! Если будем действовать поодиночке, без координации и согласованности, нас укры передушат, как кутят. Выкинешь нечто подобное, расстреляю, за саботаж! Уяснил? — Да, блин, Псих, ты, что не понимаешь, что сейчас надо действовать быстро. Ковать железо, пока оно горячо! Укры получили люлей, они напуганы и у нас есть реальный шанс переломить ситуацию в нашу пользу, а если будем выжидать, то они, соберутся с силами и перехватят инициативу. А тогда они нас просто задавят числом. — Пирогин, ты все верно говоришь, но и Рустем-ага прав. — Как так?! — презрительно скривился атаман. — Я предлагаю наступать — и я прав, татарин предлагает отступать — и он прав. Как такое может быть? — Легко, — объяснил я. — Ты прав, в том, что у нас сейчас есть шанс переломить ситуацию в свою сторону, и если нам повезет, то мы можем выбить укров из Советского. Рустем, тоже прав, вполне можно действовать, согласно его тактике. Мы, здесь, поэтому и собрались, чтобы решить какой план действий выбрать. Шкет, Ленур, Якут, вы, что думаете? — Я не имею особого опыта в военных делах, — неожиданно тихо начал Ленур. — Служил в армии, потом пару раз был на сборах, вот и весь мой опыт, но я живу здесь, в этом селе, здесь живет моя жена, мать, мои дети, внуки. Я должен защитить их и других односельчан. Сейчас они в безопасности, поэтому можно и повоевать. Что, если нам выбрать третий путь. Зачистим пригороды Феодосии, обеспечив себе надежный тыл, наберем еще бойцов в отряды, вооружим их и потом ударим на север? — Времени у нас нет, день — два, и командование укропов погонит своих солдат на нас, — объяснил я. — Быстро пригороды Феодосии нам не освободить, бармалеи засевшие там, уже битые, они загнаны в ловушку и будут отбиваться до конца. Бои в населенном пункте могут затянуться на недели, и даже месяцы, при этом мы положим своих бойцов втрое больше чем обороняющихся, и это при условии, что будем сносить там все из артиллерии. — Так, может, поступить так, как делали в Сирии? Дать этим оркам зеленый коридор, чтобы они беспрепятственно отошли на север, к своим? — Можно, вот только проблема в том, что такие операции подготавливаются очень долго, там нужно вести сложные переговоры, нужны специалисты. У нас всего этого нет. — Можно попробовать поговорить с пленными из числа этих выродков шайтана, которых мы сегодня захватили, — не унимался Ленур. — Настропалим их, чтобы они убедили своих соплеменников сдаться и уйти. Что мы при этом теряем? Ничего! Получится хорошо, а не получится, значит будем действовать по-другому. — Давай попробуем, — согласился я. — Займешься этим? — Могу и я. — Якут, ты чего скажешь? — спросил я у друга. — Думаю, надо продолжить тактику кавалерийских наскоков. Артиллеристы утром начнут долбить по Советскому, те, скорее всего, начнут огрызаться в ответ, да еще и запросят поддержку у подразделений, которые стоят западнее в Золотом Поле и Красногвардейском. Значит, нам надо прижать эти отряды к земле. — Как это сделать? — Небольшими группами, которые будут снабжены «карманной» артиллерией: минометами и ракетами «градов». Реактивный снаряд «града» можно запустить, с помощью батарейки, пары проводов и самодельных направляющих. Точно особой не будет, но нам и не надо. — Твои казачки с подобной задачей справятся? — обратился я к атаману. — Легко! Пусть только Колян покажет, чего там, да, как, ну с этими батарейками и направляющими. А так, работа, как раз для нас, закошмарим бармалеев так, что они сами не рады будут, что сунулись к нам! — боевито заявил атаман Пирогин. — Но смотри, никакого геройства и бросанием на амбразуры. Отстрелялись, отошли. Тактика комариных укусов. Вы должны быть везде и сразу, чтобы у противника сложилось впечатление, что вас намного больше, чем есть на самом деле. — Я вот, чего думаю, — неожиданно подал голос, молчавший до этого Шкет. — А если нам сразу ударить по Джанкою. Там на железнодорожной станции тьма-тьмущая техники и эшелонов с боеприпасами, фактически там скопился весь тыл ударно группировки врага. — И как ты предлагаешь это сделать? Авиации у нас нет, артиллерия и РСЗО с позиций у Кировского не достанут, а перебросить поближе, скрытно не получится, да и наводчики нужны толковые в непосредственно близости от объекта атаки. — А если мы перебросим те «Грады», которые захватили сегодня на эшелонах по Арабатской стрелке, вот сюда, — Шкет ткнул в место на карте, — то вполне хватит дальности для стрельбы. Этим же путем можно перебросить и группу разведчиков, которые будут корректировать огонь. — Может и выгореть, — задумчиво протянул я. — Якут собирай свою группу, пойдете по этому маршруту. Разведайте подходы. Хорошо бы установить минные заграждения здесь и здесь, — показал я, на самое узкое место на Арабатской стрелке, — а то странно, что по этому пути к нам еще не пожаловал десант бравых протоУкров! — Сделаем командир! — Ну, раз все при деле, предлагаю разойтись, — распустил я военный совет. — Завтра утром, в восемь, жду всех на «планерку»! Как только в комнате никого не стало, я расстелил спальник прямиком на полу и завалился спать. Уснул быстро, как будто провалился в темное нутро водоворота. *** Толком поспать не дали, какая-то пиздатень принялась садить из пулемета длинными очередями под самым окном, а в довершении всего еще и хлопнула пару раз из подствольного гранатомета. Как только началась пулеметная трескотня, я ужом выполз из комнаты, не забыв прихватить автомат и шлем. Выкатился в коридор, стукнулся об чьи-то ботинки, выслушал в адрес своей родни и себя много всего интересного, скромничать не стал и известил лежащего на полу, что думаю о нем, его маме, его отце и их собаки, потом опознал в матерившемся — Батона и дальше материл его персонально. Тот в ответ молчал! Ну, еще бы, субординация!!! Оказалось, что в 5.15 в село проникла вражеская ДРГ, которая запоролась на каком-то пустяке и решила напоследок навести шороху. Бой продолжался целых сорок минут, троих диверсантов уничтожили на месте, еще двоих достали из «Утеса» за пределами села, когда они почти уже сбежали. Был ли еще кто-то неизвестно, мертвые ничего не говорят, а дежурный некромант где-то потерялся. У диверсантов имелись знаки различия, из которых было понятно, что перед нами украинские силы специальных операций. В ходе боя с укропскими СэСэОшниками мы потеряли троих бойцов, еще двое получили ранения средней тяжести. Когда рассвело, стало понятно, что целью вражеской ДРГ был ангар, в котором содержались пленные бармалеи. Видимо украинские «коммандос» планировали освободить гоблинов и с их помощью отбить Владиславовку. Но, не сложилось, бдительная охрана, засекла чужаков и открыла по ним огонь. Так уж сложилось, что укропов зажали прямо возле стенок ангара, профилисты, которые служили защитой, никак не могли сдержать пули калибра 7,62мм, поэтому, когда отрыли створки, внутри оказалась каша из мертвых, тяжелораненых, легкораненых и еще живых тел. Честно говоря, возиться с ранеными бармалеями не было никакого желания, во-первых, мы их в гости не звали, и, как известно, кто к нам с мечом придет, тот от пули из автомата Калашникова и умрет, а во-вторых, медикаментов и перевязочного материала нам самим не хватало. Раненых бармалеев добили, потом расстреляли наиболее наглых и борзых, которые принялись кидаться на охрану, в итоге, от сотни чертей, на ногах осталось шесть особей мужского пола. Из этих шести, двое, сносно понимали русский язык. Им было поставлено жесткое условие: погрузить убитых соплеменников в фуру, и отогнать её к Насыпному, где вступить в переговоры с тамошними чертями и убедить их покинуть населенный пункт. — План — гавно! — веско заявил Шкетовский, когда фура выкатилась за пределы села и покатила в южном направлении. — Что им мешает, просто доехать до Насыпного и остаться там, примкнут к тамошним бармалеям и будут дальше воевать против нас в свое удовольствие? — Ничего, думаю так и будет? — А на фига тогда весь этот цирк? — Акция устрашения, — пояснил я. — До Насыпного они все равно доберутся, и груз, в кузове фуры, местные черти, думаю, оценит по достоинству. Опять же, трупы из села вывезли, уже хорошо! В семь утра отозвался Серега Бутенко и сообщил, что они начали работать из гаубиц по Советскому. При этом шесть установок БМ-21 «Град», погружены на железнодорожные платформы, туда же прицеплены вагоны с приличным запасов ракет, и все это отправляется в нашу сторону. В населенном пункте еще полно трофеев и хорошо бы их все вывести. Вместо проведения «планерки», собрал очередную колонну транспорта и отправил к Кировскому. В ход пошли даже трактора с прицепами. В десять утра вышел на связь атаман Пирогин и жизнерадостным тоном заявил, что у них все в порядке, они возле села Золотого поля, тут обнаружен большой лагерь для военнопленных и сотня пана атамана идет на штурм села. На все мои увещевания о том, чтобы они не лезли в село, Пирожок не реагировал. Пришлось отправить на запад последний резерв, что у нас был — отряд Рустема. Татары погрузились на восемь трехосных тентовых «КамАЗов», усилились десятком пулеметных «тачанок», тремя 82-мм минометами, группой Батона и танком «Булат», на башне которого красовалась гордая надпись — Сахаров идет на Вашингтон! Во Владиславовке осталось с десяток вооруженных бойцов, если бы сейчас сюда прорвалось пару пикапов с бармалеями, то не факт, что удалось удержать село. Что-то я погорячился, когда отправлял одни в одну сторону, других в третью, надо бы с этим делом поосторожней. Все-таки командовать воинским подразделением численностью больше взвода, надо уметь и обязательно предварительно учится, а вот так с кондачка — вчера, командир разведывательной группы, в два десятка рыл, а сегодня, в подчинении уже батальон, так нельзя!