Увидев бледную, как смерть супругу, Альберт струхнул, он знал, что ее бледность – предвестник тяжелого нервного припадка, он резво вскочил с дивана и исчез за дверью. – Козел! – задохнувшись от ненависти, прошипела Надя. – Опять от какой—нибудь бабы. – От бабы? – подавилась вином Марфа. – Ты сказала, что он от бабы, он, что тебе изменяет?! – А то, – понесло Наденьку. – У него знаешь сколько баб… – Да ты что, – разочарованно выдохнула Марфа, – а я думала… Наденька продолжала горячечно выдавать. – Новую бабу завел, по его глазам вижу. С очередной поклонницей замутил. Ты, что разве не знаешь, для мужиков существует только та женщина, которая проходит мимо. Самцы они, их и обвинять за это глупо, это природа. Они просто самцы обыкновенные их главная задача – как можно больше оплодотворить самок. Сидя напротив подруги, Марфа лениво рассматривала вино через прозрачное стекло бокала. Ее интерес к Альберту упал. Бабники не нравились Марфе, она предпочитала сильных, стойких мужчин, которых не так легко завоевать. – Козлы они обыкновенные, – отпив глоток, уныло поддержала она и расплылась в презрительной улыбке. – Держать их в руках надо. Вот мой козел – полный телок, как я скажу, так и будет. Возьми и ты своего в оборот. Горестно обмякнув, Наденька отрицательно покачала головой. – Нет, с Альбертом это не пройдет, у нас все наоборот, это он вертит мной как хочет. Покосившись на дверь, Марфа беззаботно кинула. – Да бросай ты его. Такая красивая быстро другого найдешь. Тоже мне король. Правда, Надька бросай его, – загорелась она. – Выберемся на тусовку, там мужиков тьма, выберешь себе мачо настоящего. Поспешно допив вино, Наденька горько усмехнулась. – Не нужен мне никто кроме Барятьева, люблю я его, – мучительно сжала она виски. – Так что подруга не подходит мне это. – Как хочешь, – обиделась Марфа, – сиди и жди этого старого, похотливого козла. У тебя рога уже до небес выросли, – нервно хохотнула она. – Вон я своему ветвистому оленю такие рога отрастила и ничего, он у меня как шелковый. Помрачнев, Надя откинулась на спинку дивана. – Мне этот зоопарк: козлы, телки, олени не подходит. Я сама себе противна буду, если изменю Альберту… – Не переживай он это делает за тебя. Тебе нравится, что он постоянно трется с другими бабами, что он эти измены тащит в твою кровать – тогда терпи и не ной. Надя потянулась к бутылке. – Скажешь тоже, кому это может понравиться. Я иногда его за это так ненавижу, убить готова. Марфа засмеялась. – Боюсь, ты не одинока, девяносто процентов баб думают точно также, а остальные десять просто себе в этом не признаются. В холле послышались шаги, и в гостиную заглянул Альберт. Увидев Наденьку опять с рюмкой, он нахмурился и, глядя на нее процедил. – Опять пьешь, я же сказал… Марфа решила заступиться за подругу и, схватив пустую бутылку со стола, помахала ею. – Да у нас уже ничего нет, так что не беспокойся. Упрямо сжав губы, Наденька вскочила с места. – Вино кончилось, я сейчас еще принесу. Проводив подругу взглядом, Марфа укоризненно покачала головой и кокетливо прощебетала. – Ну, зачем ты так Альберт, ведь Надя тебя безумно любит? Криво усмехнувшись, он опустился на место жены и пристально уставился на гостью. – Если бы любила не пила бы. Закинув ногу на ногу, Марфа, словно невзначай, обнажила идеальные коленки и, облизнув губы, многозначительно улыбнулась. – Значит, ты Альберт неправильно ведешь себя. Я в отличие от тебя не вижу, что Надя прикладывается к рюмке. За пару часов она и бокала сухого вина не выпила. – Ты не в курсе, – отмахнулся он. – Я лучше знаю, как часто она пьет и сколько. Кокетливо прищурившись, Марфа интригующе улыбнулась. – Если с женщиной что—то не так в этом виноват мужчина. – Это не тот случай, – пренебрежительно ухмыльнулся Барятьев. Глава 45. Барятьев находит клад В жизни Барятьева наступила черная полоса, ролей ни в театре, ни в кино не предлагали, и он охладел к работе. Он засел дома и основательно занялся поисками клада. Целыми днями он бродил по дому с металлоискателем, а вечерами сидел за летописью предка. Который раз он перечитывал и переписывал фрагменты текста на его взгляд, указывающие на место расположения клада. Домработница Мария, которую он взял в помощь жене по просьбе жены двоюродного брата Инны, видя хозяина со странной штуковиной в руках, делала круглые глаза. Она никак не могла понять, что он делает этим непонятным прибором, а спросить боялась. Поэтому поинтересовалась у хозяйки. Наденьке не хотелось посвящать прислугу в семейные дела, и она отшутилась. – Эхолотом мышей гоняет. – Неужели у вас так много мышей в доме?! – всплеснула Мария руками. – Еще как много, – засмеялась Наденька. – Дом—то три столетия стоит. Мария разохалась. – Это же надо три столетия! – И больше вопросов не задавала. Обследовав дом, Альберт принялся за подвал. Надо сказать, что основная часть подвала была основательно заложена старинной кладкой. Кто и когда это сделал, было неизвестно, но это внушило Альберту надежду. Сначала он хотел нанять рабочих, чтобы разрушить стену, но передумал и, простучав стену, нашел дверь. Очистив штукатурку, Барятьев открыл дубовую, оббитую листами металла дверь. Любопытной прислуге объяснили, что подвал перестраивают, для хранения запасов продовольствия. Подвал Марию не интересовал, тем более, что она боялась крыс, о наличии которых не преминула шепнуть ей Наденька, и она туда ни разу не сунулась. Когда открыли старинную дверь, Барятьевы испытали неописуемый восторг. Впечатлительной Наденьке померещилось, что в чернильной тьме притаились души, живущих здесь, когда—то родственников Альберта и даже чудилось, что она слышит их едва уловимый шепот. Перемазанный в известке и пыли Альберт, напоминал ей старинного богатыря из сказки. О чем она ему не преминула сказать и Альберту это очень польстило. Вооружившись фонарями, они вошли в подвал. Перед ними оказалось обширное помещение со сводчатым потолком обильно затянутое вековой паутиной и плотной, темной пылью. У стен стояли оббитые железом сундуки из массивного дерева, скорее всего из дуба. Альберт открыл один из них и закашлялся от поднявшейся пыли. Посветив фонариком, он увидел сквозь толстый слой лохматой пыли рулоны похожие на старинные свитки. Нагнувшись, Альберт дотронулся до верхнего свитка, но от прикосновения тот стал рассыпаться. Альберт расстроился до слез. – Ты представляешь, теперь я не узнаю, что там было написано. А ведь написано что-то очень важное. Осветив содержимое сундука, Наденька расстроенно вздохнула. – Боюсь, это кладбище свитков, они такие ветхие, что трогать их нельзя, рассыплются. – Да, здесь нужны специалисты, археологи, – уныло произнес он. – Или реставраторы. – Я найду, – улыбнулась Наденька. – Ты не расстраивайся. – Как мы это сделаем? – растерялся он. – Сюда я бы не хотел никого приводить, а рукописи трогать нельзя. Тем более я думаю, они имеют большую историческую ценность. – Не переживай, вытащим сундуки наверх и покажем специалистам. – Вот тут—то все и заинтересуются нашим домом, а там и до подвала доберутся. – Ерунда, – отмахнулась Наденька. – Мы хорошо заплатим, и специалист будет молчать как рыба. – Ладно, давай посмотрим, что в остальных сундуках, – расстроенно буркнул Альберт.